грудь. Знание того, что я был ее первым поцелуем, наполняет меня чем-то, чего я не понимаю. Возможно, гордостью или чувством собственничества. Я всегда буду ее первым поцелуем. Никто и ничто никогда этого не изменит. Неважно, куда она отправится после этого.
Этот поцелуй, ее первый поцелуй, всегда будет принадлежать мне.
— Саванна, я…
— Нет, — быстро прерывает она, отступая назад, когда я делаю шаг вперед. — Больше ничего не говори, ладно? Я должна идти. Мне нужно идти, Леви. Пожалуйста.
Это «пожалуйста» подводит черту.
Понурив плечи, я твердо упираюсь ногами в землю. Киваю и втягиваю воздух в грудь.
— Хорошо.
Она улыбается и отступает на несколько шагов, увеличивая расстояние между нами.
— Увидимся, Леви Купер.
— А мы увидимся?
— Думаю, да. — Она поджимает губы, чтобы скрыть нервную улыбку. — Мне кажется, Вселенная еще не закончила с нами.
Ее заявление вселяет в меня надежду. Заставляет чувствовать себя не так, будто я что-то теряю, а скорее, будто отпускаю на время.
— Подожди, — быстро говорю я, залезая в карман и вытаскивая ключ от велосипедного замка.
Я держу его перед собой и дважды имитирую бросок из-под руки, прежде чем отпустить его. Сав ловит его одной рукой. Переводит взгляд с ключа в своей ладони на меня и вопросительно приподнимает бровь.
— Вернешь его, когда мы увидимся в следующий раз, — говорю я, пожимая плечами. — Не забудь.
Я смотрю, как она опускает ключ в задний карман моих — теперь, вероятно, ее, — джинсов, с такой широкой улыбкой, которой я никогда у нее не видел. Она отступает еще на несколько шагов.
— Никогда бы не смогла, — мягко говорит она, а затем оборачивается и исчезает в темноте.
Я жду, пока не перестаю слышать ее шаги, удаляющиеся по тротуару. Сопротивляюсь желанию выйти из-за дома и проверить, увижу ли я ее дальше по дороге. Вместо этого поворачиваюсь к окну и пытаюсь снова пролезть в него.
Как только я, наконец, переваливаюсь через подоконник, чувствую в комнате чье-то тяжелое присутствие. Кожу покалывает, и я с трудом проталкиваю образовавшийся в горле ком. Когда я оборачиваюсь, то вижу, как на меня смотрит мама. Она даже не пытается скрыть свою ярость, так что я не утруждаю себя объяснениями. Она тянется к выключателю и щелкает им, и все внутри меня скручивается от страха.
Библия уже лежит раскрытой на моей кровати, а в руке она держит папин ремень.
Я стискиваю зубы. Прошло много времени с тех пор, как она пользовалась им. Годы. Но, несмотря на время, я знаю, чего она от меня ждет. Такое не забудешь.
— Давай, — шипит она.
Я медленно иду к ней, но вместо того, чтобы съежиться, не отвожу от нее глаз. На этот раз я смотрю в упор до последней минуты, когда мне приходится повернуться лицом к Библии на кровати.
— Штаны, — бурчит мама, и я подчиняюсь, стягивая пижамные штаны, пока они не сваливаются у моих ног. Мои движения отрывистые, но от гнева, а не от страха. Затем я упираюсь руками в кровать и смотрю на Библию.
Как я и предполагал, она открыта на стихе от Матфея 15:4. Я медленно вдыхаю через нос.
— Читай.
Я держу рот на замке и не двигаюсь. Раньше я думал, что заслужил эти наказания, но мне не понять, почему помощь кому-то вроде Саванны должна оправдывать это. Мама ошибается. Они с отцом оба не правы. Я стискиваю зубы и молчу.
Я не буду читать Матфея 15:4. Я никогда не прочитаю это снова.
— Читай! — вопит мама.
На мое продолжающееся молчание слышу, как она замахивается за секунду до того, как ремень с треском опускается на мой зад. Из меня вырывается приглушенный крик, и я прикусываю язык. Во рту ощущается вкус крови, глаза щиплет, но я все равно не читаю.
Я молчу. Отказываюсь говорить.
Это не имеет значения.
Она в любом случае воспользуется ремнем.
СПУСТЯ ВРЕМЯ
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Я думала, что ты — мое безопасное место, милый,
но, посмотри, как же я ошибалась
Глава 7
САВАННА
Саванне 18 лет
— Пять минут, Виксен! — выкрикивает Бобби, один из вышибал, предупреждение в гримерку, как раз в тот момент, когда я застегиваю последнюю пряжку на шпильках. Эти туфли очень неудобные, но в них мои ноги выглядят чертовски длинными.
— Я готова, — отзываюсь я.
Я выпрямляюсь и смотрю в зеркало, взъерошивая уже завитые и уложенные лаком волосы. Провожу пальцем по уголку рта, стирая излишки помады, а затем немного двигаю губами, распределяя ее равномерно.
Это мой любимый наряд среди всех моих образов. Черная кожа и кружево. В нем я чувствую себя крутой. Ангелом мщения. Короткие шортики показывают достаточно ягодиц, чтобы придать сексуальности, а кожаный жилет создает впечатление, что у меня больше сисек, чем есть на самом деле. Я подхватываю ладонями груди и приподнимаю их, поправляя иллюзию декольте, в то время как Белла опирается на туалетный столик рядом со мной и протягивает мне рюмку.
— Хочешь? Зал полон студентов, отмечающих весенние каникулы, так что, возможно, это тебе понадобится.
— Чертовски верно.
Я забираю у нее рюмку и залпом выпиваю дешевую текилу, морщась, когда она стекает по горлу.
— Они засранцы? — хриплю я и прочищаю горло, чтобы облегчить жжение.
Она морщит носик и пожимает плечами.
— Неа. Просто молодые, тупые спермобаки.
Мы обе смеемся, и она наливает мне еще одну порцию.
— Пока у них глубокие карманы и они щедро раздают мамочкины и папочкины деньги, меня не волнует, чем заполнены их баки.
— Выпьем за это.
Мы чокаемся, а затем выпиваем спиртное. Ночка предстоит долгая.
— Две минуты, Викс! — снова кричит Бобби.
— Иду!
Еще раз кружусь у зеркала, бросая последний взгляд на свою задницу, затем поворачиваюсь и направляюсь к сцене, но Белла хватает меня за руку и тянет обратно.
— У тебя есть время на дорожку.
Она виляет бровями, указывая на зеркальце на туалетном столике с кучкой белого порошка. Беллс вечно ищет неприятности, но я не возражаю. Вот почему мы так хорошо ладим. Я улыбаюсь ей.
— Мак взбесится, если найдет здесь это дерьмо.
Я неторопливо подхожу к ее туалетному столику и подцепляю на акриловый ноготь мизинца немного порошка.
— Тогда поторопись, и я это спрячу, — говорит Беллс, и я закатываю глаза, подношу порошок к носу и вдыхаю.
— Уф.
Ожидаемое жжение и запах напоминает мне о доме, где я выросла, но всего на несколько секунд. Мотнув головой, утираю нос, затем наклоняюсь, чтобы взглянуть на
