— Вижу, ты был занят в мое отсутствие.
Аркенджо ответил хмурым взглядом.
— Можешь делать со своей ротой все, что захочешь. Можешь отдать приказ жрецам и склонить остальных аргументами, но в этом зале мы все Лорды Фенриса и ты не можешь заставить никого из нас, не в этом случае.
Лицо Железного Шлема дернулось, а рука чуть сместилась к висевшему на поясе мечу.
— Это не приказ Ордену, — прорычал он. — Если я дам команду, ты выполнишь ее.
Аркенджо не шелохнулся.
— Ты лучший из нас, лорд, но позволил этому существу свести себя с ума, — разнесся по залу его сухой голос. — Если он жив, если он жив, то сейчас смеется. Ты подбираешь каждый пустяк, который он тебе оставляет. Хватаешься за каждую нить. Если ты в самом деле веришь, что его можно найти, если искренне желаешь досадить ему и расстроить его планы, то должен отказаться от своей затеи. Тебе следует посмеяться на Знаком Ока и обратиться к врагам из плоти и крови, которые в этот самый момент собираются во тьме.
Железный Шлем больше не мог скрывать гнев, едва сдерживаемый под надетой на лицо маской.
— Твой крестовый поход! — выпалил он. — Конечно же, ты возглавишь его? И почести тоже будут твоими?
— Нет, лорд, ты возглавишь. Ты всегда будешь вожаком. Но эту твою затею я никогда не поддержу. Я всегда буду ее противником, и только если сам Клык падет, а землю Асахейма поглотит огонь, я уступлю, потому что то, чего ты так жаждешь — безрассудно.
В зале повисла мертвая тишина. Казалось, даже пламя жаровен сникло, словно ледяной воздух снаружи горы смахнул угли. Судя по виду Великого Волка — сильно сжатым кулакам и вздувшимся на шее венам — он едва контролировал свой гнев.
Медленно, очень медленно Харек расслабился. Его поведение напоминало постепенную деактивацию огромной боевой машины, отключение одного за другим ее орудий, способных уничтожить мир. Он даже улыбнулся, хотя улыбка как обычно была кривой и холодной.
— Ты говоришь, что он смеется, — произнес Железный Шлем. — Верно, так и есть. Он смеется, видя нас разобщенными и спорящими, словно дети. Ты не сможешь предотвратить грядущее, потому что оно уже написано судьбой. Даже твои слова предсказаны. Пробьет час, и я сокрушу его так же, как некогда сделал величайший из нас.
От этих слов Аркенджо впервые выдал едва заметную тень сомнения. Железный Шлем словно вернулся в прошлое, до того, как культы Ока полностью завладели его разумом, и все братья ждали от него возрождения славы Фенриса.
Но плечи Великого Волка поникли, а свет в глазах погас.
— Следовательно, не сегодня, — произнес он с кривой усмешкой. — Я созвал совет и получил его.
Он пристально посмотрел в центр Аннулюса, где смешивался свет жаровен.
— Пусть никто не говорит, что я забыл выслушать предостережения, — сказал он. — Они ничего не изменят — однажды Орден встретиться с этой угрозой. Ему придется.
Затем он в последний раз улыбнулся — смиренно, понимающе и холодно.
— Но не сегодня.
После совета ветер принес с востока бурю. Скоро всю гору окружили злобные шквалы, засыпающие крупой и снегом скалистые вершины и вырывающие с корнем сосны.
Непогода была настолько сурова, что целые сутки не позволяла двум Великим ротам — Морскарла и Вракка — погрузиться на корабли, а после их орбитальным транспортникам пришлось яростно сражаться с накрывшим весь континент циклоном, пока небо не прояснилось.
В сердце крепости проникали только слабые отголоски буйства стихии. По ледяным туннелям спешили, как обычно трэллы, приученные к пронизывающему холоду. Кузни работали, молоты терзали наковальни, трапезные дымили из-за бесконечных верениц слуг, несущих отвары и отбивные с кровью.
Все это время двери святилища Вирмблейда оставались закрытыми. Никаких известий изнутри не поступало, и даже трэллы жречества не осмеливались спросить о новостях.
Наконец, ночью шестого дня с возвращения Железного Шлема с Арвиона двери открылись. Вирмблейд, который выглядел так, словно после получения задания не ел и не спал, вышел в туннели и молча поспешил в башню Великого Волка.
Он нашел Железного Шлема за занятием, которому тот уделял почти все свободное время — разгадыванием вюрда. Магистр Ордена Волков стоял в круглой комнате с окрашенными кровью жертвы руками и смотрел в бушующие небеса. Стены его покоев выходили на самый край горы, и через узкие окна залетала кружащаяся крупа.
Вирмблейд закрыл за собой тяжелую дверь.
— Как песчинки, — задумчиво произнес Железный Шлем, не отрывая взгляда от открытого окна. Фенрисийская ночь стояла почти в надире, и безлунная тьма была почти идеальна.
Вирмблейд поднял брови.
— Ты прочесываешь миры, — сказал он. — Есть из чего выбрать.
Железный Шлем повернулся. В свете полусгоревших факелов лицо с кровавыми полосами выглядело жутко.
— Я ничего не нашел. Надеюсь, ты добился успеха.
Вирмблейд очистил место на столе от останков туш и, развернув сверток с фрагментом брони, выложил его на каменную поверхность.
— Я попытался прочесть текст, — устало сказал жрец. — Воспользовался всеми лексиконами, что у нас есть, но ничего не вышло. Они всегда были мастерами слова — в этом я им не ровня.
Железный Шлем кивнул. Фрей говорил то же самое. Им никогда не понять смысл текста, если только не возьмут в плен живого предателя. Но если он будет подобен безмолвным воинам на Арвионе, то ничем не поможет Волкам.
— Значит, руны направят, — сказал Великий Волк.
— Они могут не понадобиться, — Вирмблейд повернул на свет фрагмент горжета. — Посмотри сюда. Что ты видишь?
Железный Шлем посмотрел на ту часть, которую ранее отметил Фрей.
— XXVIII–XV, — сказал он. — Обозначение Братства.
— Я тоже так думал, — Вирмблейд немного качнул головой. — На это ушло много времени. Приглядись получше.
Железный Шлем прищурился. Ничего не изменилось. Отметки заканчивались на пятне от ожога.
— Жрец, мне сейчас не до загадок.
Вирмблейд провел пальцем к концу ряда.
— Мы немногое знаем о старых Легионах, — сказал он. — Но я спросил себя: какой-нибудь Орден располагает обозначения отделений в этом месте? Разве они не должны быть на наплечнике? И еще вот что: все остальные знаки на этом фрагменте написаны на языке Просперо. И только этот на готике. Разве Тысяча Сынов не обозначают свои подразделения на своем же языке?
Железный Шлем внимательно слушал, не произнося ни слова и глядя на знаки с большим вниманием.
— Я изучил эту часть под увеличителем окуляра, — сказал Вирмблейд. — Последние цифры уничтожены взрывом. Полностью обозначение выглядит, как XXVIII–XVII.
— Двадцать восемь, семнадцать. Что это значит?
— На языке Легиона ничего из того, что я смог разузнать. Они были одержимы нумерологией, но эта последовательность не соответствует ни одной из их известных идей. И помни — только эта метка использует готический шрифт. Это важно.
Вирмблейд бросил горжет на камень и выпрямился.
— Это имперский знак, не легионовский. Он обозначает не подразделение, а кампанию.
Как только слова покинули губы Вирмблейда, Железный Шлем сразу же понял их правоту.
— Запись о победе.
— О великой победе, иначе они не стали бы ее делать. Но до разгадки все еще далеко. Тысяча Сынов участвовали в сотнях сражений. У нас нет записей о большинстве — эти сведения на Терре либо утрачены.
Вирмблейд посмотрел на Харека странным взглядом.
— За исключением тех, в которых мы сражались вместе. Таких совсем немного, пусть наши повелители и никогда не дружили, но проводить совместные кампании им доводилось. Я нашел названия в записях, некоторые не разобрать, другие, вероятно, ошибочны, но несколько подтверждаются.
От этих слов у Железного Шлема жадно загорелись глаза. Из-за крови на лице и ее запаха в воздухе он походил на берсерка.
— Ты рассказываешь об этом, как скьялд, брат. У тебя есть название?
— XXVIII — это отсылка к одному из боевых флотов Великого крестового похода, частью которого была Тысяча Сынов. Второе число относится к планете, которую флот нашел в ходе приведения к согласию. В архивах название мира неразборчиво, как и координаты, но мы сохранили записанные толкования видений астропатов той эпохи. По-видимому, наши Легионы — Волки и Тысяча Сынов — временно объединившись, сражались на том мире.
Железный Шлем раздраженно зашипел: название.
— Гелиоса, — сказал Вирмблейд. — Прежде именуемая Предел Ковчега Секундус.
Великий Волк нахмурился.
— Не слышал о такой.
— И не мог. Она не упоминается ни в одной из текущих записей. Если планета и входила в состав Империума во время крестового похода, то после войны мы ее потеряли. Гелиоса исчезла, растворилась в пустоте, возможно по недосмотру, а может и нет. Тем не менее, у меня есть координаты, которыми все еще можно воспользоваться. Мир можно найти.
