По связи ответил многочисленный рев, насыщенный помехами и яростью. Воодушевляя своих воинов, Железный Шлем подошел к открытой десантной капсуле, готовой принять его и почетную стражу Траска и светящейся изнутри красным, как разрезанное тело жертвенного зверя. Над капсулой висел массивный расцепляющий коготь, ниже нее длинная шахта вела к брюху «Руссвангума», где в этот самый момент готовились открыться пустотные люки.
— Так отправляйтесь же со всей вашей яростью, и пусть голод приведет ваши клинки к добыче!
Затем Великий Волк зашел внутрь и пристегнулся в адамантиевом фиксаторе, как проделывал это тысячу раз. По личному каналу связи разносились эхом крики воинов, пока не закружились пусковые огни и вокс не отключился.
Как всегда, напротив сидел Траск. Волчий гвардеец кивком головы поприветствовал командира, и в этот момент внешняя капсула плотно закрылась, а механизм расцепляющего когтя с лязгом активировался.
— Так значит это он? — спросил Траск, его голос выдавал не сомнение, но только надежду.
Затем коготь расцепился, отправив капсулу вниз по шахте. Железный Шлем дико расхохотался, как обычно наслаждаясь первым мигом вертикального физического перемещения. Скоро начнется настоящее падение — нырок через пустоту, за которым последует огненный полет в атмосфере перед сотрясающим кости ударом о землю.
— Пусть так и будет, — с жаром выкрикнул Великий Волк. — Клянусь Руссом, пусть так и будет!
Только когда они оказались внизу, им по-настоящему стал ясен весь масштаб уникального ландшафта Предела Ковчега Секундус. Скалы были не просто огромны, они были колоссальны. Почти идеально вертикальные они низвергались от высочайших пиков к пенящейся береговой линии. Целые гряды облаков проходили под вершинами этих скученных башен, поддерживаемые теплыми воздушными потоками, что поднимались от бушующего океана.
Десантные капсулы ударили в вершину волной раскалывающих землю ударов. Еще до того, как створки открылись, среди них уже кружили «Громовые ястребы», зависая над точками высадки, как грифы над падалью.
Волки вырвались из каплевидных темниц, жаждая схватиться с врагом. Силы Железного Шлема высадили на востоке города — в самом высоком месте, где башни соединялись самыми узкими каменными мостами. Къярлскар десантировался южнее, где его роте предстояло взобраться по крутому серпантину, чтобы добраться до нижней границы города. К западу и северу, за шпилями и пирамидами вытянутого города не было ничего кроме пропасти — там клубились испарения, поднимающиеся от далекого моря.
Когда Волки побежали, воздух завопил. Каждый порыв ветра визжал тысячей голосов, вырванных из глоток и выпущенных в бурю. В криках слышались смех и маниакальные вопли, целые хоры безумной ярости. Волки в основном не обращали на них внимания, несясь по скалистой поверхности к первому из раскачивающихся зданий. Некоторые космодесантники отвечали собственными боевыми кличами — проклятьями штормовых морей Фенриса, странным образом, казавшимися уместными в бурной атмосфере Предела Ковчега.
Стая Железного Шлема первой достигла периметра, продвигаясь под тенью искривленных сооружений к сердцу города. Над ними рвались, переплетались, скручивались облака, ярко сияя, словно освещенные изнутри. На мгновения возникали образы — лиц, глаз, ртов, и тут же рассыпались, прежде чем образовать четкие очертания.
За спиной Железного Шлема сплачивались атакующие части. Разделенные стаи, достигнув групп внешних строений, объединялись, сопровождаемые низко летящими «Громовыми ястребами». За спинами воинов орбитальные транспортники доставляли последние боевые машины: танки «Хищник», «Лендрейдеры» и самоходные орудия.
Враг по-прежнему не показывался. Планета вопила на Волков, но улицы и проспекты оставались пустыми. Повсюду лежала мелкая светло-серая пыль, тревожимая только порывами ветра. Вскоре она накрыла и быстро идущих воинов. Из-за отражающегося света сияющих облаков захватчики блестели, как украшенная бриллиантами армия.
Железный Шлем не мчался вперед сломя голову. Хотя он и его гвардия поддерживали темп, стаи отделялись от главных сил, чтобы зачистить захваченную территорию. На занятых стратегических точках устанавливалось дистанционное оружие. Пустынную местность прочесывали авгуры, разыскивая хоть что-нибудь.
Вскоре впереди показалась центральная группа шпилей — скопление грандиозных иглоподобных зданий, гладких, как стекло и освещенных изнутри пляской нереальной зари. Вопли усилились, заглушая даже шлемовые компенсаторы Волков, хотя фасады башен бесстрастно взирали на воинов, не подавая признаков жизни и движения. В этот момент шпили казались пустыми памятниками расе, что возвела их, зодчим, чьи имена были вычеркнуты из истории.
Наконец, Железный Шлем дал сигнал остановиться. Три стаи охотников рассыпались впереди вожака, низко пригибаясь при беге. Авангард достиг круглого открытого пространства, примыкавшего к первому из высоких шпилей. Устлавший землю слой пыли достигал лодыжек. Ветер носил ее, собирая в дюны и извивающиеся фигуры.
Местность впереди резко поднималась. Тесные переулки и проходы прорезали нагромождения все более высоких зданий, возведенных на вершинах скалистых башен. Показались обрывы — расселины между огромными шпилями, некоторые, по-видимому, тянулись до самого прибоя. Волки бежали по твердой земле, и при дальнейшем продвижении вполне могли достичь края самой скалы.
— Ты почувствовал их, — прорычал Железный Шлем, повернувшись к Фрею. — Где они?
Рунический жрец вместе с Траском и волчьей гвардией роты не отставал от повелителя. Его соратники бежали с другими стаями, защищая их от колдовства, с которым им предстоит столкнуться.
— Место переполнено, — произнес Фрей сбитым с толку голосом. Ветер раскачивал костяные тотемы, и они стучали о нагрудник. — Их не счесть.
Железный Шлем сжал кулаки.
— Это не так.
— Нет, это души, — пробормотал Фрей, указывая на крики, которые проносились по воздуху, как колдовское пламя. — Те, чье пламя было вырвано из вселенной. Они ненавидят нас. Эта ненависть поддерживает в них жизнь.
Железный Шлем с отвращением отвернулся. Для него вопли ничего не значили — им нельзя было навредить и они не могли навредить ему.
— Значит, свет. Откуда он исходит?
Траск показал вперед, за ближайшие скопления шпилей, туда, где город простирался до края скалы. Последняя каменная башня стояла отдельно от остальных, отделенная пропастью, через которую был переброшен единственный мост. На вершине башни располагалась широкая площадь, а за ней руины большой пирамиды, чьи стороны были покрыты пятнами патины, а на зияющей провалами крыше плясали молнии.
— Если у города когда-то было сердце, — сказал Траск, — то это оно.
Железный Шлем кивнул.
— Быть посему. Мы сожжем ее.
Он зашагал вперед и в этот момент что-то в завывающем воздухе вдруг изменилось. Вопли стали громче, а над крышами уродливого города прокатился звук, напоминавший громкий церемониальный гонг.
Пыль под ногами зашевелилась, образуя новые узоры. Плиты в круглом внутреннем дворе выбросило вверх, подобно потокам гейзеров. Стеклянные стены зданий треснули, осыпая землю молниями, словно искрами с наковальни. Каждая грань хрустального города развернулась, перестраиваясь, меняясь, падая и взмывая вверх. Из тысячи только что появившихся источников ударили лучи красного света. Каждый луч отразился от соответствующей линзовой решетки, и из шпилей, пирамид, осколков и куполов засверкал, повторяясь снова и снова, один-единственный образ.
То было Око, в каждой своей форме и с каждого мира, который когда-либо уничтожили Волки. Оно свирепо взирало на них — губительное, скорбное, злобное, выжидающее.
И все же Железный Шлем с трудом различал эти эмблемы, как и его любой другой воин его армии, так как пыль затмевала собой столбы света. Из трещин в земле показались десантники-рубрикаторы. Их доспехи светились так же, как и в тот час, когда запрещенные заклинания навсегда изменили сынов Просперо. Двигаясь так же безмолвно, как и на Арвионе, они выбрались из расколовшейся земли, взялись за клинки и активировали древние энергетические ранцы. Когда пыль осыпалась с изгибов наплечников, показались старые знаки, страшиться которых вселенная давно разучилась — символы корвидов, атенейцев, рапторов и павонидов.
С самой верхней пирамиды хлестнули огромные разряды молний, переливающиеся всеми цветами спектра. Буря усилилась, сильные ветра секли порывами вихрей.
Едва ли не впервые Железный Шлем потерял дар речи. Здесь была не та горстка рубрикаторов с мира-кузницы, но сотни воинов, выстроившиеся безмолвными отделениями и ротами. По их рядам плясали эфирные нити, облизывая доспехи и извиваясь на украшениях брони.
