на платьица и чепчики с кружевами. Фотографировала кроху, слала снимки бабушке. И каждый день капала Игнацио на мозги:
– Смотри, Сильва какая хорошенькая! Давай твоим родителям хотя бы фотографию покажем.
Тот отбивался:
– Обойдутся. Они нас прокляли. Я их тоже.
Что за упрямство глупое!
Богдана решила обсудить ситуацию с Грасей.
На сей раз кухарка приехала к ним домой. Возилась с Сильвой, пела песенки, веселила «козой», отплясывала с деткой на руках краковяк. А когда малышка уснула, они отобрали с десяток лучших фоточек. Сложили в конверт, надписали: «Ваша внучка Сильва Кастильони». Грася вернулась в Менаджио и бросила конверт в почтовый ящик.
А Богдана – на всякий случай – принялась наводить в квартире порядок. Вдруг бабушка с дедушкой растрогаются настолько, что немедленно бросятся в Милан посмотреть на внучку?
Не дождалась. Но Игнацио – когда вернулся из рейса – хмуро сказал:
– В субботу к предкам моим едем на обед.
– Э… а зачем?
– Пронюхали откуда-то, что у нас дочь. Хотят посмотреть.
* * *
Для поездки в Менаджио арендовали «фиатик». Своей машины не имелось. Игнацио говорил: на грузовике устает достаточно. А что Богдана на себе продукты из магазина волочет, мужа не слишком волновало.
Но являться в родовой замок на автобусе было никак нельзя.
Богдана всю неделю трепыхалась. Накупила доченьке очередную груду одежек. Учила Сильву (девочке недавно исполнилось пятнадцать месяцев) слать воздушные поцелуи и делать ручкой «пока-пока». Сводила в парикмахерскую. Еще недавно волосики у малышки были жиденькие, младенческие, но буквально за последний месяц обратились в буйную, роскошную гриву светлых кудрей. Для чернявой Италии сочетание удивительное.
Позаботилась и о муже. Уговорила не впихивать отросший живот в старые джинсы – купили Игнацио слаксы размером больше, элегантное поло. На себя тратиться не стала.
В субботу утром Сильва проснулась не в духе, капризничала, хныкала. Игнацио злился. Богдана догадывалась: тот (как и она сама) даже представить не мог, чем встретят родители. Осыплют золотым дождем? Или подадут antipasti[21], равнодушно взглянут на внучку, а уже через час укажут на дверь?
В арендованном «Фиате» воняло мастикой, вел Игнацио резко, нервно, и уже на выезде из Милана Сильву стошнило.
– Фу, гадость. – Отец взглянул на дочку брезгливо. – От нее воняет.
Богдана в тысячный раз сказала себе: «Терпи. Всех мужчин раздражают младенцы».
– За химчистку салона теперь денег сдерут, – продолжал ворчать он.
Перед воротами родового особняка пришлось сигналить – собственного магнитного ключа строптивого сына лишили. На пороге встретила только Грася. Незаметно для Игнацио подмигнула Богдане, церемонно произнесла:
– Вас ждут в гостиной.
Сильва последние полчаса пути дремала, но вредничать (как часто случалось после дневного сна) не стала. Задержалась на крыльце, восхищенно ткнула пальчиком:
– Фьеи![22]
– Цветочки, – улыбнулась Богдана.
Она учила дочку говорить сразу на двух языках.
После их обшарпанного района сад и громада особняка представлялись истинным раем.
Ходила Сильва пока не очень уверенно, но ступеньки при входе мужественно одолела. Каблучки ее новеньких «взрослых» туфелек звонко цокали по паркету, Грася умильно улыбалась, а бабушка с дедушкой навстречу так и не вышли. Светски встретили, сидя в креслах.
Девочка остановилась на пороге гостиной, нахмурила бровки:
– Тетя. Дядя.
Пирина нервно улыбнулась:
– Спасибо, хоть не старушка.
Богдана жизнерадостно произнесла:
– Сильва, познакомься. Это твои дедушка и бабушка.
Но девочка задрала головку в бесконечный потолок, а потом сразу к маме, спряталась, ткнулась носиком в колени:
– Сильва боится.
Марио, наконец, изволил приподняться из кресла. Подошел, с интересом разглядел девочку. Спросил у жены:
– Разве ей уже положено говорить?
– Мы практически с ее рождения читаем. По-итальянски, по-русски, – встряла Богдана. – Поэтому Сильва заговорила рано. Сначала только слоги за мной повторяла, а сейчас уже много слов знает.
Пирина поджала губы. Марио протянул сыну руку:
– Ну, здравствуй.
Взглянул пренебрежительно.
Игнацио и до женитьбы не выглядел денди, а сейчас еще тяжелая работа и жизнь в бедном районе наложили отпечаток. Располневший, лицо отекшее (вчера опять перебрал с пивом), борода клочьями, волосы собраны в хвост (говорил, за рулем так удобнее).
Сильва оторвалась от мамы, ткнула в дедушку пальчиком:
– Зьей!
– Что?
Марио присел перед девочкой на корточки, сделал «козу» и перепугал еще больше.
– Ты зьей! – повторила она и перевела на итальянский: – Майваджо!
– Сильва, сейчас же перестань. – Игнацио решил показать себя строгим отцом.
Но Марио расхохотался:
– Вот это девица! Сразу на двух языках приложила.
И решительно подхватил девочку на руки. Сильва уже ротик открыла – орать, но Богдана быстро сказала по-русски:
– Не бойся. Это добрый волшебник. Веди себя хорошо, и он даст много-много конфеток.
Дочка поверила. Позволила донести себя до Пирины и даже бабушке улыбнулась.
– Прошу в столовую, обед подан, – возвестила Грася.
Для Сильвы оказался предусмотрен детский стульчик. Элегантный крошечный передник. Собственная тарелочка и приборы. Пюре из фермерских яблок. Каша на деревенском молоке.
Марио откупорил вино, разлил по бокалам. Пирина сквозь зубы пробормотала:
– Первый раз пью с горничной за одним столом.
– Мама, хватит, – поморщился Игнацио. – Мы все одна семья.
Богдана схватила свой бокал:
– Позвольте мне сказать несколько слов. Клянусь: до того дня, как Игнацио приехал на каникулы, я даже не подозревала, что у вас есть сын. И я глубоко раскаиваюсь. Я не должна была соглашаться на предложение Игнацио выйти замуж без вашего позволения. Но он меня настолько очаровал, что устоять не получилось.
– Деньги тебя очаровали, а не он, – пригвоздила Пирина.
А Марио примирительно молвил:
– Ладно. Дело прошлое. Давайте выпьем.
«Неужели простят?» – возликовала Богдана.
И, вся на нервах от своей программной речи и эпохального дня, залпом осушила бокал.
Немедленно поймала осуждающий взгляд Пирины, пробормотала:
– Извините. Я просто очень волновалась.
– Ничего страшного. Вина у нас много. – Марио немедленно налил ей снова.
А Сильва вдруг целой речью разразилась – к сожалению, на итальянском:
– Мама вино! Папа пиво! Каждый вечер!
Пирина гнусно улыбнулась. Марио похвалил:
– Какой прелестный ребенок!
Сильва с презрением отодвинула тарелочку с яблочным пюре. Ткнула в дедушку пальцем:
– Кафеты! Ты обещал!
– Милая, что?
– Кафеты!!!
Богдана пришла на помощь:
– Конфетку просит. Но ей шоколад нельзя. Только карамельки. Если у вас есть.
Он щелкнул пальцами:
– Грася, организуй. – И снисходительно обратился к Богдане: – А ты неплохая мать. – Переглянулся с женой, та кивнула. И он продолжил:
– У нас к вам есть предложение. Возвращайтесь сюда. Домой.
Богдана просияла. Игнацио настороженно спросил:
– И на каких условиях?
– Будем жить одной семьей. Твоя жена станет заниматься ребенком и помогать по дому. Ты вернешься в университет.
Лицо Игнацио некрасиво скривилось.
– Университет в Милане. Где мне там жить? Опять
