к ним подобрел. Богдана подозревала: тайком общается. И, похоже, деньги берет. Хорошая одежда появилась, часы дорогие. Ей, впрочем, не признавался. Врал, что премию на работе дали.
Заграничная сказка рассыпалась на глазах. Раньше у них с Игнацио и Сильвой хоть какая-то собственная семья имелась, а сейчас она чувствовала: осталась одна против всей Италии.
Чтобы отвлечься, Богдана решила пойти на работу. Цель поставила: накопить собственных денег и, наконец, вместе с Сильвой съездить в Россию. Но приличного места не нашла. Везде требовалось или образование, или сотрудники на полную неделю. А подрабатывать без диплома и не каждый день – только по «основной профессии», горничной.
Она отдавала Сильву бабушке с дедушкой в роскошный особняк – и бежала оттирать грязь в чужих домах. Возвращалась вечером усталая, измотанная. Наливала обязательное кьянти, падала в кресло, приходила в себя. Звонила в Менаджио, с болью в сердце слушала холодный голос свекрови и заливистый смех Сильвы где-то на заднем плане.
За собой следить перестала. Для Игнацио, что ли, стараться? Муж раздражал все больше. Распустеха, в постели груб. И нет бы секс по-быстрому, а потом сразу отвалиться. Итальянец, блин. Неутомимый. Желал бесконечно наслаждаться процессом. Отвратительные игрушки приносил из секс-шопа. Порнофильмы включал. Подбивал пригласить для постельных утех девушку, а еще лучше сразу семейную пару. От последней идеи Богдана отбивалась категорически, а любящий супруг пугал: «Тогда в рейсах буду гулять».
Досуг проводили хуже, чем в Кувшинино. Там хотя бы – вечером после работы – можно компанией собраться. Попеть. Потанцевать. Сыграть в картишки. Пройтись по гостям. А у них вечно одно: телевизор, чипсы да пиво.
Богдана умом понимала, что многим обязана мужу: благодаря ему может легально жить в прекрасной стране, он – отец ее красавицы-дочки. Но раз вышла замуж без любви, не сомневайся: дальше только хуже будет.
Супруг – как обещал – начал погуливать. Сначала врал про мальчишники и внеплановые рейсы, а вскоре начал отсутствовать дома без всяких объяснений. Запах чужой женщины смыть с себя даже не пытался. А она только радовалась, что его дома нет. Сильва тоже не спрашивала, где папа.
Богдана стала подумывать о разводе. Вид на жительство есть, из страны так просто не вышлют. Дочке скоро три года, можно будет отдать девочку в садик, а самой пойти работать на полный день. Денег на подобную же квартирку и скромную жизнь хватит. В конце концов, она в Италию приехала за принцем, а живет с нелюдимым извращенцем.
Только удастся ли Сильву отстоять? Италия – не Россия, где при разводе дети всегда с мамами остаются. Игнацио-то на дочку плевать, но Пирина с Марио могут встать на дыбы. Если захотят, любой суд подкупят – денег полно. И оставят у разбитого корыта – с жалкой возможностью видеть собственного ребенка один или два раза в неделю.
Тем более Сильва к ним все больше привязывается. Даже заикнулась однажды, что хочет у бабушки с дедушкой постоянно жить. Очень уж нравился тщеславной девчушке особняк в Менаджио и ее собственная комната-будуар, заваленная нарядами и игрушками.
Может быть, оборвать все концы? Поехать вместе с дочкой в Россию вроде как в гости – и не вернуться? Бабушка говорила: жизнь в стране налаживается. Малиновые пиджаки из моды вышли, стрелять на улицах почти перестали. Бывшие бандиты обращаются в легальных бизнесменов. Открываются совместные предприятия, очень нужны переводчики – а у нее итальянский теперь свободный.
Семейство Кастильони, конечно, взбесится. Но как ее достанут? Итальянскую полицию в Россию пришлют? Могут, конечно, только до Кувшинино карабинеры точно не доберутся. Бабушка сетовала: красивых домов понастроили, а дороги только хуже становятся, сплошные ямы.
Богдана решила посоветоваться с единственной своей подругой – Грасей.
Та задумалась:
– Может, и правильно. Тут у тебя перспектив нет. Марио с Пириной своего добьются: с Игнацио тебя разведут, а Сильву отнимут. – Она отхлебнула вина и добавила: – Только спохватилась ты поздно. Дочку итальянкой записала?
– Конечно. Чтобы гражданство нормальное было.
– Вот и получай теперь. Без разрешения отца из страны ее не выпустят.
– Блин. А что делать?
– Не знаю. Попробуй в ваше посольство сходить. Может, там что подскажут?
С властями родной страны Богдана не общалась больше четырех лет и «сдаваться» шла на дрожащих ногах: вдруг она какая-то нарушительница? В стране осталась незаконно, заграничный паспорт давно просрочен.
Однако встретили ее дружелюбно. Предложили сделать новые документы и российское гражданство для дочери. Но, чтобы Сильву вписали в мамин паспорт, тоже требовалось согласие отца.
– А если он не захочет?
– Без его разрешения ничего не получится, – вздохнула чиновница.
«Вот это я попала!» Нужно любой ценой убедить Игнацио.
Богдана (хотя чувствовала себя проституткой) купила кружевной лифчик и чулочки с поясом. А после противного, грубого секса завела разговор: хочет показать дочке Россию.
– Что ей делать в вашей дикой стране? – презрительно спросил муж.
– В театр кукол ее поведу. Он лучший в мире. И моя бабушка хочет увидеть правнучку. И вообще двойное гражданство – это очень удобно. Никаких виз. Из Италии – по вашему паспорту уезжаешь, в Россию въезжаешь – по нашему.
– Ладно, – буркнул Игнацио. – Я подумаю.
– Да что там думать! Давай прямо завтра сходим, подпись поставишь – и все.
Он усмехнулся:
– Нет, милая. Я сначала с адвокатом поговорю.
Но посоветовался, похоже, с родителями. А на следующий день объявил, что категорически против двойного гражданства для дочки. И разрешение на ее выезд из Италии тоже не даст.
– Но сама съезди, конечно. Ты ведь давно хотела бабушку проведать? За Сильвой мои родители присмотрят.
Богдана уже подарки начала покупать, билеты искать дешевые, но тут Грася звонит:
– Ты правда в Россию собралась?
– Да.
– Даже думать не смей! Марио с Пириной специально тебя провоцируют. Уедешь – сразу в полицию сообщат, что дочку бросила. И будет на судебном процессе убийственный аргумент.
– Каком еще процессе?
– Пирина с Марио хотят опеку получить над Сильвой.
– Что за чушь! У нее есть мать и отец!
– У отца – разъездная работа, он не может обеспечить девочке должный уход. Ты – малообеспеченная. А еще вы оба много пьете.
– Много пьем?!
– Они Сильву постоянно расспрашивают, что мама с папой вечерами делают. А она отвечает: «Папа – перони[24], мама – кьянти». Пирина сказала: «Можно на этом сыграть».
– Но здесь все по вечерам пьют!
Грася сурово молвила:
– Своим можно. А мы здесь чужаки. Муж у тебя хреновый оказался, так хоть за дочку держись. Иначе вообще у разбитого корыта останешься.
* * *
Следующие семь лет прошли
