Я не имею и не должна иметь привязанностей.
Я выслушиваю все, но сама не смею говорить. Кому и что скажешь?
Вот только записывать — это мой отдых. Это удается редко.
В субботу я вернулась раньше, налилась своего любимого чаю с медом и начала писать… За мной пришли. Мама была больна, посылали за доктором. Она должна была лечь… И смешно и грустно! Право же, это обидно: взять здорового, нормального человека и сделать из него игрушку!
23-го.
Я все собираюсь писать о Соловушке и все отрываюсь… Ура! Я свободна до субботы. Почти два дня!… Ура!..
О, мой Соловушка! И ты, ты обманул меня!.. По доброй ли воле, или тебя принудили?
Когда мы встретились, мне было 16 лет. Другие в эти годы только издали, по наслышке, знают о том, что называется любовью, настоящей любовью, не той, о которой читаешь в книжках. Сестра и тетка[94] могут подтвердить тебе, что я ни о ком не хотела ни знать, ни слышать. Я была так счастлива… Но он меня не замечал… Потом он женился, приобретал связи и….[95]. Графиня Стенбок-Фермор, его жена[96], дала ему все. Забавно: все это могла бы дать ему женитьба на мне. Но этого не случилось.
Я встретила его уже молодой девушкой на придворном балу. Он был вдовцом, я — взрослой девушкой. Какое счастье охватило нас! Детская любовь превратилась в настоящую… Но не прошли еще и первые дни счастья, как на горе его увидела Мама… и полюбила. (Она говорит, что это её первая такая сильная любовь).
Любил ли он ее — не знаю, но кто может уйти от любви царицы? Он говорил, что страдал от нашего разрыва. И это правда… Он обидел меня еще и тем, что говорил, что я нравлюсь царю… Какая гадость! Этим он хотел меня утешить или оправдать себя.
Мама нуждалась в близком человеке, который мог бы покрывать ее, нужна была ширма. И этой ширмой она сделала меня. По своей любви ко мне. Она говорила, что видела меня во сне, и что во сне я ее спасла. За это она вознаградила меня по-царски: не во сне, но наяву совсем просто, она отняла у меня моего дорогого.
И вот, когда Соловушка был с Мамой, она предложила мне выйти замуж за Вырубова[97]. Он служил в походной канцелярии. Это давало мне возможность всегда быть с ними. Мой муж не слишком мне нравился, да и никто не мог мне нравиться, так как я любила другого… А этот другой… на моих глазах он ласкал… любил…
Мама была виновницей моего замужества… Мама дала мне понять, что это было неизбежно. Тут умеют сказать: «Проглоти этот кусок, или ты им подавишься!»… Да, так и случилось…
Теперь я была замужней женщиной, и дом мой мог служить местом для свиданий. Мама любила меня, так что никто не удивлялся этому проявлению её привязанности. Мы были женаты уже год. Это было в Петергофе. Муж, помня мою молодость, ревновал к прошлому. Это бывало из-за Соловушки, который…[98]. Это была ложь. Соловушка оставался верен Маме. В этом отношении он её очень боялся и говорил, что в любви она может быть страшнее, чем в гневе.
Было 11 часов вечера. Мамина карета только-что отъехала. Соловушка обыкновенно уходил через балкон минут десять спустя и шел по направлению к гим…[99].
В этот вечер Мама была особенно жестока: я должна была охранять любовь того, кто меня когда-то любил…. Я отпустила Зину[100] и Берчика[101] и сидела одна. Вдруг — звонок. Я узнала звонок мужа. Я крикнула Соловушке, он мог еще выпрыгнуть в окно. На столе остались его перчатка и хлыст. Муж вошел и нервно и быстро прошел к себе. Потом вернулся. Увидел перчатку и хлыст. И вскипел:
— Чья это перчатка? Чей хлыст?
Я молчала.
— Здесь был Орлов?
— Да, был.
— Б…! — крикнул он и дал мне пощечину.
Я хотела что-то сказать, но он так толкнул меня, что я ударилась о выступ печки. На мой крик прибежала Зина.
Что могла я сказать моему мужу? Могла ли выдать ту, для которой он приходил? Могла ли простить пощечину, которой не заслужила? Могла ли я жить с человеком, которого не любила и который меня оскорбил?
В эту ночь я уехала к отцу. С замужеством моим было покончено.
Мой Соловушка! Твоя любовь не дала мне ничего, кроме оскорблений.
После всего этого я никого и никогда не полюблю… Мама этому не верит. Но я знаю, что это так.
26 декабря — 8.
Сплетни! О, какие сплетни!
Соловушка отличился на усмирении в Эстляндии, и Папа благоволил к нему. Нас обливали помоями… Папа в них захлебывался. Нервничал. Отправка Соловушки в Египет была решением Папы.
Забавно. В ту же ночь, когда муж дал мне пощечину, двумя часами позже разыгралась еще одна печальная комедия. Это было уже во дворце. После скандала со мной мой муж (бедный, он тоже был жертвой царей!) пошел в офицерское собрание. Там собираются все великие князья и все сиятельные б…. Что он там говорил, не знаю. Там был Ромочка, и через час Папа знал уже все, что у нас произошло (имен не называли, но он узнал). Он пришел к Маме. Что сказал он Маме, не знаю, но он отшвырнул ее.
И объявил ей, что Соловушка будет через три дня выслан.
Было так: Вырубов лечился за границей[102], а Соловушка — в Египте. Они выехали почти в один день. Папа еще раз показал свою дурость: он хотел избежать скандала и еще больше раздул его. Такова его манера играть с огнем и подливать в него масла.
9 августа.
Припадок у Мамы продолжался 6 минут. Но самое ужасное, что в бреду она называла его имя. Папа смотрел на нее с ужасом. Вечером он спросил меня:
— Если Мама умрет, будет ли Маленькому хуже?
И затем:
— Если что-нибудь случится, я буду тому причиной. Я оскорбил ее. Царицу нельзя так оскорблять…
И прибавил:
— Но я люблю ее и боюсь ее потерять. С ней я потеряю много.
11-го.
Маме лучше.
Может быть, это было в первый раз, что она скрыла от меня такое большое горе и еще большее оскорбление. Я узнала, что в ту ночь, когда у меня произошел разрыв с мужем, во дворце был какой-то скандал… Я узнала это не от Мамы.
Вот как она об этом рассказывает:
— Ники вернулся рассерженный, как никогда. Сжал мне руку до боли и выругался скверно, по-русски… И, когда я встала, чтобы уйти, он толкнул меня, я упала в кресло. Тут он что-то крикнул. Потом я поняла: «…с сыном в монастырь!»… Это было ужасно, этого я никогда не забуду и не прощу!.. Потом он спросил меня, пойду ли я опять к нему. Я сказала, что пойду. Тогда он сказал: «Что же, пойдешь на кладбище?»
После этих слов Мама заболела, она хворала несколько дней. Припадки стали, сильнее. Ее терзал вопрос, как умер Соловушка.
