Джонсона выслушали. По распоряжению начальника столичной полиции установили наблюдение за гостиницей «Холидей Инн», где остановились венесуэльцы, подключились к телефонной станции.
Через полчаса полицейские записали на пленку следующие слова, произнесенные кем-то по телефону из гостиницы «Холидей Инн»: «Автобус, полный собак, взлетел на воздух». Навели справки, и выяснилось, что странные слова были произнесены венесуэльцем по имени Хосе Веласкес Гарсия. Эрнан-Рикардо Лосано попался.
— Он просил соединить его с каким-то сеньором Орландо, — рассказала телефонистка отеля.
Начальник полиции Порт-оф-Спейна приказал задержать подозрительных иностранцев. Их арестовали в тот же день — шестого октября. Начались долгие допросы. Наконец Луго не выдержал. Он рассказал все. Рассказал, что они взорвали самолет. Что настоящая фамилия его напарника — Лосано. Что сообщение Эрнана-Рикардо — «Автобус, полный собак, взлетел на воздух» — предназначалось для Орландо Боша. Что в организации террористического акта принимал участие и другой кубинский контрреволюционер — Луис Посада-Каррилес.
26 октября венесуэльцы были под стражей отправлены в Каракас. Вскоре Бош и Посада-Каррилес тоже оказались под арестом.
Конец трагической истории? Добродетель торжествует, зло наказано?
Нет. Преступники не понесли наказания до сих пор. Правда, они по-прежнему находятся под арестом. Но приговора все нет. Их адвокаты, щедро оплаченные Центральным разведывательным управлением США, прибегли к тактике проволочек. Обвиняемые теперь отказываются от прежних показаний и утверждают, что невиновны.
В последнее время не поступает никаких новых сообщений о процессе над террористами. Поэтому автор обратился в московский корреспондентский пункт кубинского агентства «Пренса Латина» с просьбой поделиться сведениями о судебном разбирательстве.
Вот что там сообщили:
«Еще в июле 1978 года прокурор потребовал приговорить Боша к 25 годам заключения, а Посада-Каррилеса, Лосано и Луго на сроки от 22 до 26 лет. Однако приговор до сих пор не вынесен. В ожидании суда четверо обвиняемых находятся в каракасской тюрьме Сан-Карлос».
Валентин Машкин
Лечебница для хёйлеров
У меня сердце разрывалось, когда я слышал, как жалобно плачут на прибрежных отмелях детеныши тюленей. Их называют хёйлерами — плаксами из-за того, что их крики похожи на рыдания ребенка. Но малыши плакали не потому, что потеряли мать или были голодны. Они умирали. И убивали их мы, люди, отравившие воды Северного моря нефтью и промышленными отходами.
Я не знал, как помочь беспомощным перед неожиданно обрушившейся на них ядовитой бедой хёйлерам. Но и видеть их страдания тоже не мог. Поэтому я вообще перестал ходить на берег моря.
Однако прошло какое-то время, и я почувствовал, что больше не в состоянии сидеть дома сложа руки, когда рядом гибнут сотни тюленей. Особенно поразила меня одна цифра, которую я встретил в журнале: за последние десять лет численность тюленьего стада в прибрежных районах Северного моря сократилась с 1950 до 791 животного. Причина — катастрофический рост загрязненности воды и истощение рыбных запасов из-за хищнического лова. «Если не принять срочных мер для спасения тюленей, скоро их вообще не останется у нашего побережья», — с горечью думал я.
Но что я мог сделать? Очистить море мне было не под силу. Единственное, что оставалось, попытаться спасти хоть какую-то часть тюленят. Ведь на малышах особенно пагубно сказываются неблагоприятные изменения среды обитания, и они первыми расплачиваются за наше варварское отношение к природе...
Так рассказывает западногерманский каменщик Эрвин Маннинга о том, как возникла у него идея создать лечебницу — питомник для тюленьих детенышей. Своим замыслом Маннинга поделился с другим энтузиастом охраны животных, Винхольдом Шуманом. Они обратились к властям, и после долгих хлопот им выделили крошечный островок в Восточно-Фризском архипелаге. С помощью местных жителей Маннинга и Шуман выстроили там небольшой домик и бассейн для будущих пациентов.
И они не заставили себя ждать. Однако первая же партия выловленных рыбаками тюленят показала, что усилий одних энтузиастов-любителей недостаточно: почти у всех детенышей были обнаружены серьезные заболевания — в частности, инфекционное воспаление глаз, грозившее полной потерей зрения. К счастью, на обращение Маннинги сразу же откликнулась опытный врач-ветеринар, взявшаяся безвозмездно лечить маленьких пациентов.
Необычная лечебница заработала. С помощью добровольных помощников, которые вместе с Маннингой и Шуманом проводят на острове все свое свободное время, привезенных хёйлеров прежде всего дочиста отмывают. Дело это, надо сказать, нелегкое: часто тело тюленят, словно панцирем, бывает покрыто коркой из отвердевшего мазута и смол. Применять же химические моющие средства нельзя, чтобы не отравить животных, которые и так уже стали жертвами химии. Затем малышам начинают давать лекарства и усиленное питание, ибо многие из них крайне истощены. Поскольку рыбу детеныши есть еще не умеют, а кормилиц в лечебнице нет, врач составляет для хёйлеров специальную высококалорийную смесь — ведь в тюленьем молоке содержится около 50 процентов жира.
Когда тюленята немного окрепнут, их постепенно переводят на рыбный рацион. А учитывая, что в будущем пропитание им придется добывать самим, при кормежке в бассейн выпускают и живую морскую рыбу, которую привозят в лечебницу рыбаки. Тут приходит на помощь врожденный инстинкт: хотя взрослых тюленей в питомнике нет, через неделю-другую малыши прекрасно справляются с ловлей рыбы.
Наконец приходит день, когда подросших тюленят вывозят в открытое море и выпускают на волю. Конечно, возможности лечебницы-питомника, созданного Маннингой и Шуманом, ограничены. Однако их начинание нашло отклик: энтузиасты охраны животного мира открыли на побережье Северного моря еще пять таких же приютов для маленьких тюленят.
Мегрэ из племени Бара
В скоре после наступления темноты мы выехали на асфальт. Пожалуй, я даже не обрадовался этому. Толчки на ухабах не давали заснуть, монотонная же лента дороги убаюкивала. Мои попутчики Лиуна и Ралаймунгу уже заснули на заднем сиденье. Только шофер Ралайву неутомимо тянул себе под нос какие-то заунывные мелодии.
— Похоже на колыбельную, — не выдержал я.
— О, тебя тоже клонит ко сну, — почему-то удивленно проговорил он. — Давай-ка я расскажу тебе историю, после которой не уснешь даже в постели.
Ралайву живо обернулся к доктору Ралаймунгу.
— Слышали вы, что произошло здесь несколько месяцев назад? История всколыхнула весь район Антанамбау.
— О братьях Ратсимбазафи? Так, краем уха, — недовольно пробормотал доктор.
— Да, именно Ратсимбазафи. Года три назад умер их отец, и они получили довольно большое наследство. Однако же родственники, оставшиеся ни с чем, начали доказывать, что братья не родные сыновья умершего, он-де их усыновил. Мать же была, мол, мпамасави — колдунья, изгнанная из собственной деревни. Кинув своих сыновей, она еще в детстве отобрала у них души. Многие в маленькой деревне поверили наветам и отвернулись от братьев.
— Надо объяснить нашему гостю, — перебил шофера Ралаймунгу, — что это означает. Малагасийцы иначе это понимают, чем европейцы, у вас «бездушный человек» значит «черствый», «эгоистичный». На Мадагаскаре люди считают, что у «бездушного» существует лишь телесная оболочка, из которой изъята душа. Телесная оболочка не должна и не может жить самостоятельно, поскольку это противоестественно. Поэтому такой человек должен умереть.
— Его убьют другие или он умрет сам по себе? — спросил я.
— В общем-то, сам по себе. Но если смотреть в корень, то такой человек делается жертвой внушения. В условиях примитивной деревенской общины, где общественное, коллективное мнение играет огромную роль, человек, который ото всех и отовсюду слышит, что его «лишили души», начинает сам в это верить. И, поверив, считает себя обреченным, смиряется с тем, что умрет, ждет этой смерти, хочет ее и, наконец, умирает. К сожалению, на Мадагаскаре еще бывают случаи, когда среди деревенских колдунов встречаются и такие, которые за деньги врагов внушают людям, потерявшим душевное равновесие, неизбежность их конца. Ну об этом потом. Что же было с братьями?
— Ратсимбазафи заболели, попали в больницу и пролежали там больше двух месяцев. Тем временем в родной деревне родственники распустили слух, что они умерли, и начали мало-помалу прибирать к рукам наследство. Жены братьев отправились в город, чтобы забрать тела своих мужей и предать их родной земле. Но вместо этого все вернулись в деревню вчетвером, живые и невредимые.
