- В последний раз, Тони, я здесь был на мальчишнике перед твоей свадьбой.
- Ты тогда здорово надрался.
- В драбадан.
- А знаешь, кто еще тогда здорово надрался, - Реджи.
Он сломал автомат с жевательной резинкой.
- Да, Реджи был в драбадан.
- Слушай, ты уже воспрял духом, больше не грустишь из-за этой девчонки?
- Да, воспрял.
- Тогда пошли вниз.
В зале танцевало довольно много пар. Почтенный старец залез в оркестр и пытался дирижировать.
- Нравится мне этот притон, - сказал Джок. - Что будем пить?
- Коньяк.
Им пришлось купить целую бутылку. Они заполнили бланк заказа винного завода Монморанси и заплатили по два фунта. На этикетке они прочли: "Самые выдержанные Ликеры, Настоящее игристое шампанское, завоз винного завода Монморанси".
Официант принес имбирное пиво и четыре стакана. К ним подсели две молодые девицы. Звали их Милли и Бэбз.
Милли сказала:
- Вы надолго в город? Бэбз сказала:
- А сигарета у вас найдется?
Тоии танцевал с Бэбз. Она сказала!
- Вы любите танцевать?
- Нет, а вы?
- Не особенно.
- В таком случае давайте посидим. Официант сказал:
- Не купите ли лотерейный билетик - разыгрывается коробка шоколада?
- Нет.
- Купите один для меня, - сказала Бэбз.
Джок принялся излагать спецификацию томасовских чушек!
...Милли сказала:
- Вы женаты, правда ведь?
- Нет, - сказал Джок.
- Это сразу видать, - сказала Милли. - Ваш приятель тоже женат.
- Тут вы не ошиблись.
- Вы просто не поверите, сколько джентльменов сюда приходит поговорить о своих женах.
- Только не он.
Тони, перегнувшись через столик, рассказывал Бэбз:
- Понимаете, у моей жены тяга к знаниям. Сейчас она изучает экономику.
Бэбз сказала:
- Мне страсть как нравится, когда у девушки есть интересы.
Официант сказал:
- Что будете заказывать на ужин?
- Да что вы, мы только пообедали.
- А вкусненькой трески не желаете?
- Знаете, что я вам скажу: мне надо позвонить. Где тут телефон?
- Вам правда нужно позвонить или в туалет? - спросила Милли.
- Правда, Позвонить.
- Телефон наверху, в конторе.
Тони позвонил Бренде.
Она подошла к телефону не сразу;
- Слушаю, - раздалось в трубке немного погодя, - кто говорит?
- У меня к вам поручение от мистера Энтони Ласта и мистера Джоселина Грант-Мензиса.
- А, это ты, Тони? Что тебе нужно?
- Ты меня узнала? Так вот, я тебе хотел передать поручение; но раз я сам говорю с тобой, значит, я сам могу его передать, верно?
- Да.
- Так вот, мы с Джеком просим нас извинить, но мы никак не можем к тебе сегодня заглянуть.
- А.
- Надеюсь, ты на нас не обидишься, у нас куча дел.
- Все в порядке, Тони.
- Я тебя случайно не разбудил?
- Все в порядке, Тони.
- Тогда спокойной ночи.
- Спокойной ночи. Тони вернулся к столику.
- Говорил с Брендой, похоже, она сердится. Как ты думаешь, наверное, все-таки надо к ней заглянуть?
- Мы же ей обещали, - сказал Джек.
- Некрасиво подводить даму, - сказала Милли
- Теперь уже слишком поздно.
Бэбз сказала:
- Вы офицеры, правда?
- Нет, почему вы решили?
- Так мне показалось. Милли сказала:
- А мне лично деловые джентльмены больше нравятся. Они всегда что-нибудь такое расскажут.
- Вы что делаете?
- Я моделирую шапки для почтальонов.
- Ой, бросьте.
- А мой друг дрессирует моржей.
- Врите больше. Бэбз сказала:
- А один мой знакомый в газете работает. Через некоторое время Джок сказал:
- Слушай, надо что-то предпринять с Брендой, куда это годится?
- Я же ей сказал, что мы не приедем, ведь так?
- Так-то оно так... а может, она все равно на нас рассчитывает.
- Я тебе вот что скажу: пойди позвони ей и спроси начистоту, хочет она нас видеть или нет?
- Ладно.
Через десять минут он возвратился.
- Мне показалось, она сердится, - доложил он, - но я все равно сказал, что мы не приедем.
- Она, наверное, устала, - сказал Тони, - ей приходится рано вставать, чтобы успеть на экономику. Кстати говоря, я припоминаю, действительно кто-то нам говорил, что она устала, еще когда мы в клубе сидели.
- Слушай, что за мерзкая рыба?
- Официант говорит, ты ее заказывал.
- Может, и заказывал.
- Я ее отдам здешней кошке, - сказала Бэбз, - она милашка, ее Ягодкой зовут.
Раз-другой они потанцевали. Потом Джок сказал:
- Как ты считаешь, стоит нам еще позвонить Бренде?
- Наверно, стоит. Похоже, она на нас сердится.
- Давай уйдем отсюда и по дороге ей позвоним.
- А к нам вы не поедете? - спросила Бэбз.
- Сегодня, к сожалению, ничего не выйдет.
- Как же так, - сказала Милли, - куда это годится?
- Нет, нет, мы правда сегодня не можем.
- Ладно. А как насчет подарочка? Может, вы не знаете, но мы платные партнерши.
- Ах да, извините, сколько с нас?
- Ну, это вам решать. Тони дал им фунт.
- Можно и набавить, - сказала Бэбз, - мы с вами добрых два часа просидели. Джок дал еще фунт.
- Заходите опять, когда у вас будет больше времени, - сказала Милли.
- Мне что-то нехорошо, - сказал Тони на лестнице. - Пожалуй, не стану звонить Бренде.
- Поручи, пусть ей отсюда позвонят.
- Блестящая идея... Послушайте, - сказал он обшарпанному швейцару. Позвоните по этому номеру Слоун и так далее, соединитесь с ее милостью и передайте, что мистер Грант-Мензис и мистер Ласт очень сожалеют, но никак не смогут навестить ее сегодня вечером. Усекли?
Он дал швейцару полкроны, и они вывалились на Синкстрит.
- Мы сделали все, что могли, - сказал он, - Бренде не на что обижаться.
- Знаешь, что я сделаю. Я ведь все равно прохожу мимо нее, так что я позвоню ей в дверь - на всякий случай, вдруг она еще не легла и ждет нас.
- Точно, так и сделай. Ты настоящий друг, Джок.
- Ужасно уважаю Бренду. Она молодчина.
- Молодчина, что и говорить... Ох, как мне нехорошо.
На следующий день Тони проснулся, горестно вороша в уме отрывочные воспоминания предыдущей ночи. Чем больше он вспоминал, тем более мерзким представлялось ему его поведение.
В девять он принял ванну и выпил чаю. В десять терзался вопросом, следует ли позвонить Бренде. Но тут она позвонила ему, тем самым решив проблему.
- Ну, Тони, как ты себя чувствуешь?
- Ужасно. Я вчера зверски надрался.
- Совершенно верно.
- И к тому же я чувствую себя таким виноватым.
- Ничуть не удивительно.
- Я не все хорошо помню, но у меня сложилось впечатление, что мы с Джеком тебе здорово надоедали.
- Совершенно верно.
- Ты очень сердишься?
- Вчера - очень. Тони, ну что вас на это толкнуло, двух взрослых мужчин?
- Мы были не в духе.
- Ручаюсь, что сегодня вы еще больше не в духе. Только что принесли коробку белых роз от Джока.
- Жаль, что я не додумался.
- Вы такие дети оба.
- Значит, ты в самом деле не сердишься?
- Ну конечно, нет, милый. А теперь быстренько возвращайся домой. Завтра ты придешь в норму.
- А я тебя не увижу?
- Сегодня, к сожалению, нет. У меня все утро лекции, а потом я иду в гости. Но я приеду в пятницу вечером или в крайнем случае в субботу утром.
- Понимаю. А никак нельзя удрать из гостей или с одной из лекций?
- Никак нельзя, милый.
- А, понимаю. Ты просто ангел, что не сердишься за вчерашнее.
- Такая удача бывает раз в жизни, - сказала Бренда, - насколько я знаю Тони, его еще много недель будут мучить угрызения совести. Вчера я от злости на стенку лезла, но дело того стоило. Ему жутко стыдно, и теперь, что бы я ни делала, он просто не посмеет обидеться, а уж сказать что-нибудь и подавно, и вдобавок бедный мальчик еще не получил никакого удовольствия, и это тоже хорошо. Надо его проучить, чтобы он больше не подкидывал таких сюрпризов.
- Любишь ты уроки давать, - сказал Бивер.
В 3.18 Тони вылез из поезда продрогший, усталый и раздавленный сознанием своей вины. Джон Эндрю приехал встречать его с машиной.
- Здравствуй, па, весело было в Лондоне? Ты ведь не сердишься, что я приехал на станцию, правда? Я упросил няню отпустить меня.
- Очень рад тебя видеть, Джон.
- Как мама?
- Вроде хорошо. Я не видел ее.
-А ты мне говорил, что едешь повидаться с вей.
- Да, так оно и было, только ничего не получилось. Я говорил с ней несколько раз по телефону.
- Но ведь ты можешь звонить ей отсюда, разве нет, пап? Зачем ехать так далеко в Лондон, чтобы говорить с ней по телефону? Зачем, а, пап?
- Слишком долго объяснять.
- Ну, а ты хоть немножечко объясни... Зачем, а, пап?
- Послушай, я устал. Если ты не прекратишь свои вопросы, я никогда больше не разрешу тебе приезжать к поезду.
У Джона Эндрю рот пополз на сторону.
- Я думал, ты обрадуешься, что я тебя встретил.
- Если ты заплачешь, я тебя пересажу вперед к Доусону. В твоем возрасте неприлично плакать.
- А мне еще лучше с Доусоном, - проговорил, всхлипывая, Джон Эндрю.
Тони в рупор велел шоферу остановиться, но тот не расслышал. Так что он повесил трубку на крючок, и дальше они ехали в молчании; Джон Эндрю прижался к стеклу и слегка похныкивал. Когда они подъехали к дому, Тони сказал:
