— Прости, дружище. Не сегодня. Борис — повар наш местный, о котором я тебе говорил — сломал пальцы на правой руке, так что отбой.
— Обидно. — Макс на том конце провода снова икнул, заставив Романа тихо хохотнуть. — Ну что ж, тогда отбой.
— Пока. — Роман еле сдерживался, чтобы не рассмеяться.
— Пока. — На прощание Макс икнул и положил трубку, дав возможность Роману расхохотаться, наконец, в голос.
Через пару минут, подавив остатки смеха, Роман направился в свою комнату, а в голове уже кружилась коварная мысль.
«Ведь она, наверняка, уже мылится придти с Алисой», — подумал он о Кире, и эта мысль заставила его хитро прищурить глаза. Шанс подпортить настроение этой стерве он упускать не хотел.
Без пяти минут семь он уже стоял на пороге и высматривал парочку подруг на горизонте.
Увидев ее, он потерял дар речи, не в силах оторвать взгляда от этой белокурой нимфы. И уже стало совершенно не важно, что это он — мачо, а она — его жертва. В эту секунду роли перемешались.
Алиса парила, словно нежное и пушистое облако. В чудесном платье из голубого шелка с цветочным орнаментом и развевающимися на ветру русыми и немного взъерошенными волосами, она напоминала Афродиту, вышедшую на берег из пены морской.
Он стоял завороженный, не видя вокруг более никого и ничего.
— Вечер добрый! — Кира, решив прервать его восхищенное молчание, заговорила первой. Роман немного вздрогнул, словно выйдя из оцепенения.
— Привет! Я прошу прощения, но Борис, мой друг, сломал себе сегодня палец и не смог приехать. Так что ужина не будет. — Он виновато посмотрел на Алису, приврав немного про товарища и наблюдая за реакцией Киры.
— Кто бы сомневался! — пробурчала Кира себе под нос, вызвав на его лице тень довольной улыбки.
«Сработало», — подумал он, бросив на хмурую брюнетку мимолетный взгляд.
— Я что-то не расслышал? — произнес он вслух.
— Нет-нет, ничего! — поспешила ответить девушка. — В таком случае я, наверное, оставлю вас, тем более, что через полчаса у меня самой встреча! — Она надела маску любезности и мило заулыбалась Роману. Но от его пытливого взгляда не мог скрыться тот факт, что за милой улыбкой она метала раскаленные молнии.
— Еще раз прошу меня извинить, мне самому очень неприятно! — сказал он, стараясь тоном голоса продемонстрировать противоположное.
— Ну что же, желаю вам приятного вечера! — Кира присела в шутливом реверансе и ретировалась.
— Не нравится она мне! — Рома недовольно проводил ее взглядом.
— Ты ей тоже! — Алиса, наконец подавшая голос, подошла к нему ближе и нежно коснулась губами его щеки.
— Это же прекрасно, когда чувства взаимны! — Он посмотрел ей в глаза, почувствовав в этот момент, как что-то острое и горячее укололо его прямо в сердце, и, взяв за руку, повел внутрь.
— А как же вахтерша? — Алиса посмотрела на него испуганными глазами и немного притормозила.
— Смотрит, как дон Педро уводит у дона Хуана жену, — Роман поднес к губам указательный палец. — Только т-с-с!
—А ты мастерски обращаешься с женским полом! — прошептала Алиса ему на ухо.
Они на цыпочках прокрались на второй этаж в уже знакомую комнату.
— Ты сегодня просто великолепна! — Роман, не в силах совладать с собой, прижал ее к себе и жадно впился поцелуем в ее губы.
— Я не устану любоваться тобой! — он отошел от нее на несколько шагов, чтобы рассмотреть в полный рост, продолжая держать ее за руки.
— Любоваться осталось два дня! — Алиса посмотрела на него полными боли и тоски глазами.
Роману показалось, что он не расслышал. От ее слов комок подкатился к горлу, лишив его возможности нормально дышать. Он посмотрел ей в глаза и увидел всю серьезность произнесенных слов.
— Почему два дня? Ты уезжаешь? — в его голосе появилась незнакомая до этого момента боль.
— Да, послезавтра, в обед. — Алиса посмотрела на него, готовая расплакаться. Ее ресницы дрожали, а глаза стали влажными и блестящими.
В его груди что-то больно защемило. Захотелось прижать ее к себе и никуда не отпускать.
— Иди ко мне!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Он притянул ее к себе так крепко, как никогда до этого, чувствуя, что причиняет ей при этом физическую боль.
Через несколько минут Роман, потерявший контроль над собой, как озверевший, набросился на нее с поцелуями, не оставляя ни одного нетронутого миллиметра кожи на ее лице, шее, декольте.
Шикарное платье было нещадно сорвано и отброшено ногой в сторону. Обвив руками за талию, он подхватил ее, словно она ничего не весила, и грубо бросил на кровать, накрыв своим телом ее наготу.
Крупные слезы скатывались по ее лицу, одна за одной, попадая на его губы. Этот соленый вкус поцелуев сводил его с ума.
Алиса ответила на его страсть, раскрыв себя с новой стороны. Словно неистовая кошка, она впилась ему в спину ногтями, отдавшись этому безумству полностью. Целуя его губы, плечи, шею, она приговаривала: «Не отдам, не отпущу», и еще сильнее впивалась ногтями в кожу на его спине, причиняя тем самым боль.
Невозможно было остановить эту вакханалию, которая, с редкими перерывами на неглубокий сон, продолжалась до самой зари.
Наконец, обессилев, он уснул, завернувшись в тоненькое одеяло, словно в кокон, оставив девушку на растерзание сквознякам и утреннему свету.
Ему снился вокзал и заасфальтированный перрон. Она стояла, такая беззащитная и тоненькая, словно тростинка, в своем потрясающем голубом платье и смотрела на него полными слез глазами. А он с каждой слезинкой отдалялся все больше от ее силуэта, пока тот совсем не растаял, оставив на перроне вместо Алисы полупрозрачное облако.
Глава 15
Проснувшись от дикой головной боли, которая, словно огромный молот, стучала по его вискам, Роман зажмурил глаза, стараясь силой мысли унять эти неприятные ощущения. Его рука автоматически потянулась к тому месту на кровати, на котором накануне заснула Алиса. Его ладонь нащупала лишь холодную простыню, и он повернул голову. Ее не было. Она ушла.
Он достал из-под подушки свой мобильник и посмотрел на часы. Утро уже полностью вступило в свои права, но за окном было серо и темно.
Роман нехотя встал с кровати, держась рукой за больную голову, и подошел к окну. Огромные тяжелые тучи закрыли собой питерское небо, не оставив на нем ни единого просвета.
«Нельзя ее любить», — подумал он, рассматривая, как огромные капли дождя начали падать на стекло.
Голова болела нестерпимо, а от осознания печальной реальности боль только усиливалась, словно стараясь образумить его. Он открыл ящик старого письменного стола и, порывшись в нем несколько секунд, достал оттуда упаковку просроченного анальгина.
Залпом запив таблетку, он набрал номер Макса.
— Алло. — Хриплый голос товарища свидетельствовал о том, что тот еще спит.
— Привет, дружище. Спишь?
— Ага. А ты чего?
— А я думаю сегодня поработать. Есть заказы?
— Да, есть один, несрочный.
— Он мне сейчас очень нужен, иначе я умом тронусь.
— Что стряслось? Поругались?
— Нет. Она завтра уезжает. А меня от этой мысли ломает.
— Понимаю. Я тогда тоже приеду. Вдвоем веселее будет.
— Спасибо!
Роман положил трубку. Хорошо, что Макс не задавал лишних вопросов, ибо ответов на них он и сам не знал. Не знал, как его угораздило влюбиться, не знал, как теперь жить с этим чувством, не знал, как заставить себя отпустить ее.
На улице было ветрено и мокро. Земля с трудом впитывала литры воды, лившиеся с небес сплошным потоком. Роман поежился, стараясь как можно глубже втянуть подбородок в ворот куртки. Постояв несколько минут на ступенях общаги, он, наконец, решился сделать шаг и сразу попал в объятия стихии. Порыв ветра вывернул старенький зонт в противоположную сторону, предоставив его голову струям воды.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Добравшись до метро, промокший до нитки, Роман с облегчением опустился на потертое сиденье вагона, и, ощущая, как головная боль постепенно разжимает свои тиски, закрыл глаза и задремал.
