— В том то все и дело, док. Я не гений. Я обычный парень.
— Мне жаль, Кайл.
Доктор Эндекотт встал и снова похлопал меня по плечу, жест который можно было расценить и как выражение сочувствия, и как просьбу покинуть кабинет. Я понял это и встал.
По дороге домой мы практически не разговаривали. Когда мы добрались, отец провел меня к служебному входу нашего дома. Я скинул с лица темную вуаль. Стоял июль, было жарко, и хотя я пытался стричь шерсть на лице, она тут же вырастала опять. Отец жестом пригласил меня внутрь.
— Ты не пойдешь? — спросил я.
— Нет, я опаздываю. Нужно поработать. Я потратил много времени на всю эту чушь. — Наверно, он увидел выражение, застывшее на моем лице, поэтому добавил: — Это пустая трата времени, раз попытки ничего не дают.
— Да, конечно. — Я вошел. Отец уже практически закрыл дверь, но я остановился, и она уперлась мне в спину. — Ты все еще будешь пытаться помочь мне? — Я посмотрел на отца. Мой отец был ведущим новостей, поэтому ему довольно-таки хорошо удавалось сохранять спокойное выражение лица, даже если он сильно нервничал. Но даже ему не удалось сдержать дрожь в голосе, когда он произнес: — Конечно, Кайл. Я никогда не перестану.
В эту ночь я никак не мог перестать думать о словах доктора Эндекотта, что он не может мне помочь, просто потому, что меня нельзя изменить. Это ставило все на свои места — объясняло, почему мои волосы вырастали сразу же после стрижки. То же самое и с ногтями, то есть теперь уже с когтями.
Отца не было дома, Магда тоже ушла на всю ночь. Отец повысил ей зарплату и обязал хранить все в тайне. Взяв кухонные ножницы и бритву, я отстриг как можно короче волосы на левой руке, а остатки сбрил. Таким образом, рука стала даже более гладкой, чем была до превращения.
Я ждал, уставившись на свою руку. Ничего не происходило. Может секрет заключался в том, чтобы добиться гладкости кожи насколько это возможно. Не просто подрезать их, а удалить совсем. Даже если бы отцу пришлось заплатить кому-нибудь, что бы тот ежедневно обливал меня горячим воском, это бы стоило того, если бы помогло мне выглядеть чуть более нормальным. Я вернулся в комнату, чувствуя прилив… надежды что ли, того что я не чувствовал с того самого дня, когда я позвал Слоан, чтобы она поцеловала меня.
Но как только я вошел в комнату, освещенную ярким светом, волосы выросли опять. Я посмотрел на свои руки. Более того, теперь они казались даже гуще, чем были.
Что-то — может быть крик — застряло в горле. Я кинулся к окну. Мне хотелось выть на луну, как чудовища из фильмов ужасов. Но луна была скрыта между двумя зданиями. Все-таки я открыл окно и стал рычать, сотрясая горячий июльский воздух.
— Заткнись! — заорали из квартиры ниже. По улице торопливым шагом шла женщина, крепко сжимая сумочку. Вдали от света фонаря пылко обнималась парочка. Никто из них меня даже не заметил.
Я побежал на кухню снова и выбрал самый большой нож из всех. Затем я заперся в ванной, сжал зубы, приготовившись к боли, и резанул по коже на руке. Я стоял, наблюдая, как из раны льется кровь. Мне нравилось чувствовать эту жгучую боль. Я специально отвернулся. Повернувшись, я увидел, что рана полностью затянулась. Я был неуязвим, неизменим. Значило ли это, что я стал супер-человеком, что я бессмертен? Что, если кто-то выстрелит в меня? И если так, что хуже — умереть или быть монстром вечно?
Когда я снова подошел к окну, на улице уже никого не было. Два часа. Мне захотелось выйти в сеть. Потрепаться в сети с друзьями, как обычно. До конца учебного года я буду говорить, что у меня воспаление легких, как придумал мой отец, затем скажу, что собираюсь в Европу на все лето, а осенью переведусь в частный пансион. Конечно, я заверю их, что встречусь с ними до отъезда в августе, но все это окажется ложью. Да и какое это имеет значение. Писать они будут редко. Я не хотел возвращаться в Таттл, в обличии монстра, конечно же. В Таттле мы издевались над учениками, даже если у них обувь была дешевой. С этим моим внешним видом, они меня на вилы поднимут. Они, так же как и мой отец, подумают, что у меня какая-то болезнь, и будут от меня шарахаться. А даже если не будут, я сам не смогу находиться в таком виде в школе, где я привык быть одним из Элиты.
Вдоль по улице устало плелся какой-то бездомный с огромной сумкой за плечами. Каково это быть им, никто от тебя ничего не ждет, никто на тебя не надеется? Я наблюдал за ним, пока он не скрылся из виду, как и луна за зданиями.
В конце концов, я упал на кровать.
Когда моя голова коснулась подушки, я ударился об что-то твердое. Сунув руку под подушку, я вытащил это что-то и включил свет, чтобы рассмотреть.
Это было зеркало.
Я не смотрелся в зеркало с момента моего превращения, с тех пор как я разбил единственное в своей комнате. Я принялся разглядывать его. Это было квадратное карманное зеркало с ручкой в серебряной рамке. Точно такое же, какое было у Кендры в тот самый день в школе. Я собирался расколотить его на мелкие кусочки — приходится находить утешение в том, что тебе подбрасывает судьба.
Но успел мельком увидеть свое отражение. Там было мое лицо — мое прежнее лицо с голубыми глазами, совершенное лицо, которое все еще было моим в моих снах. Я держал зеркало двумя руками так близко, как девушку, которую я собираюсь поцеловать. Отражение растворилось, и в зеркале я опять увидел монстра. Неужели я сошел с ума? Я замахнулся, собираясь разбить его.
«Стой!»
Голос шел из зеркала. Медленно я опустил руку.
Отражение снова изменилось. Теперь это была Кендра, ведьма.
— Что ты тут делаешь?
— Не разбивай зеркало. — сказала она. — Оно волшебное.
— Правда? — спросил я. — И что?
— Я абсолютно серьезно. Я наблюдаю за тобой вот уже месяц. И я смотрю, ты, наконец-то, понял, что тебе не помогут папочкины деньги — все дерматологи и пластические хирурги бессильны. Твой отец даже звонил в ту клинику, где ему делали суперсекретную операцию. И все они говорят одно и то же. — Извини, малыш. Просто научись жить с этим. Сходи к психологу.
— Как ты…
— Я также видела твою попытку со Слоан.
— Это не было попыткой. Я поцеловал ее до того, как она меня увидела.
— Она тебя не изменила, верно?
Я покачал головой.
— Я же сказала тебе, ты должен полюбить девушку. А она тебя. Ты любишь Слоан?
Я не ответил.
— Я так не думаю. Зеркало волшебное. Посмотри в него, и ты увидишь любого, кого захочешь, в любой точке земного шара. Подумай о ком-нибудь, о бывшем друге, например…
В отражении я увидел, как она ухмыльнулась, когда сказала «бывшем». — Попроси, и зеркало покажет тебе этого человека, где бы он ни был.
