Лягушонок: Млчнья, чудвще оно и в Африке чудвище. Не пзволй ему влять на тбя.
Молчунья покинула чат.
Чудовище Нью-Йорка: Извините, но в Нью-Йорке действительно трудно быть чудовищем.
Глава 3
Замок
В следующем месяце я переехал. Отец купил особняк в Бруклине [4] и сообщил, что мы переезжаем туда. Магда упаковала вещи без моей помощи.
Первым, на что я обратил внимание в доме, были окна. Старинные, привлекающие внимание, окна с причудливыми рамами. У большинства домов в квартале были окна с лёгкими шторами или затеняющими навесами, выходящими на усаженную деревьями улицу. Отец, видимо, не хотел, чтобы я смотрел на деревья или, что главное, чтобы никто не смотрел на меня. В нашем доме были плотные, тёмные деревянные жалюзи, которые, даже будучи открытыми, задерживали большую часть солнечного света и загораживали открывавшийся перед ним вид. Я мог чувствовать запах свежих досок и краски, и понял, что жалюзи новые. На каждом окне была установлена сигнализация, на каждой двери — камера видеонаблюдения.
Здание имело пять этажей, каждый из которых был почти столь же просторным, как наша квартира на Манхэттене. Первый этаж представлял собой полноценную квартиру с собственной гостиной и кухней. Здесь буду жить я. Огромный плазменный экран занимал большую часть стены гостиной. Там были DVD-плеер и целый стеллаж блокбастеров. Всё, что нужно инвалиду.
За спальней располагался зимний сад, настолько убогий и тёмный, что я бы не удивился, увидев там перекати-поле. Сад обрамляла деревянная ограда, судя по виду, новая. Даже, несмотря на то, что в ней не было никаких ворот, на ограду была наведена камера на тот случай, если кто-нибудь всё же вторгнется на территорию. Отец хотел исключить любую вероятность, что кто-то увидит меня. А я не собирался выходить на улицу.
В продолжение темы об инвалидности, в кабинете рядом со спальней располагался ещё один плазменный экран, только на этот раз с PlayStation. Книжные полки были заставлены играми, но там абсолютно не было книг.
В ванной на моём этаже отсутствовало зеркало. Стены были свежевыкрашенные, но я смог заметить контур того места, откуда оно было отвинчено и которое потом зашпаклевали.
Магда уже распаковала мои вещи — за исключением двух, которые я от нее спрятал. Я взял с собой два розовых лепестка и зеркало Кендры, и спрятал их под свитерами в нижнем ящике своего комода. Я поднялся на второй этаж, где располагались ещё одна гостиная, столовая и вторая кухня. В особняке было слишком много места только для нас одних. И почему отец захотел переехать в Бруклин?
На втором этаже в ванной было зеркало. Но я в него не посмотрелся.
На третьем этаже находилась ещё одна просторная спальня, декорированная подобно гостиной, но пустая, и кабинет без книг. И ещё один плазменный экран.
На четвёртом этаже — ещё три спальни. В самой маленькой из них стояло несколько чемоданов, которые я не узнал. На пятом этаже были лишь горы хлама — старая мебель и коробки с книгами и пластинками, всё покрыто толстым слоем пыли. Я чихнул — пыль налипала на мой звериный мех сильнее, чем на нормальных людей — и отправился назад на свой этаж и уставился через двойные застеклённые двери на садовую ограду. В этот момент вошла Магда.
— А постучать? — спросил я.
— Ой, извините, — и она застрекотала словно белка. — Вам понравилась Ваша комната, мистер Кайл? Я позаботилась о Вас, это хорошая светлая комната.
— А где мой отец?
Магда взглянула на часы.
— Он на работе. Скоро выпуск новостей.
— Нет, — сказал я. — Я имею в виду, где он будет жить? Где его комната? Наверху?
— Нет. — Магда перестала тараторить. — Нет, мистер Кайл. Не наверху. Я буду здесь.
— Я имею в виду, когда он вернётся.
Магда отвела глаза.
— Я останусь с Вами, мистер Кайл. Мне очень жаль.
— Нет, я имею в виду…
И тогда я понял это: «Я буду здесь». Здесь нет комнаты отца, потому что он не будет жить здесь. Отец не переехал в Бруклин, переехал только я. И Магда, мой новый охранник. Мой надсмотрщик. Нас только двое, навсегда, в то время, пока мой отец живёт счастливой жизнью без Кайла. Я оглядел бесконечные стены без зеркал и окон (все они были выкрашены в яркие цвета — в гостиной стены были красные, в моей комнате — изумрудно-зелёные). Могли ли они поглотить меня так, чтобы не осталось ничего, кроме воспоминания о красивом парне, который исчез? Повторю ли я судьбу того парня из школы, который погиб в результате несчастного случая в седьмом классе? Все плакали тогда, а теперь я уже позабыл его имя. И, могу поспорить, все забыли, точно так же, как забудут моё.
— Прекрасно, — я подошёл к тумбочке. — Так, где телефон?
Пауза.
— Телефона нет.
— Нет телефона? — Магда была плохой лгуньей. — Ты уверена?
— Мистер Кайл…
— Мне надо поговорить с отцом. Он собирается просто… бросить меня здесь навсегда, даже не попрощавшись… откупаясь от меня играми, — махнув рукой, я зацепил стеллаж и отправил большую часть его содержимого на пол, — и, стало быть, не будет чувствовать себя виноватым в том, что бросил меня? — Ярко-зелёные стены словно надвигались на меня, я обессилено опустился на диван.
— Где телефон?
— Мистер Кайл…
— Перестань называть меня так! — я скинул с полки ещё больше дисков. — Это звучит по-идиотски. Сколько отец заплатил тебе, чтобы ты осталась со мной? Он утроил твоё жалованье, чтобы вынудить остаться здесь с его сыном-уродом, быть моим тюремщиком и держать язык за зубами? Ну, твоя работа закончится, если я сбегу. Ты ведь знаешь, да?
Магда не сводила с меня глаз. Мне хотелось спрятать лицо. Я вспомнил, что она сказала в тот день, что боится за меня.
— Я — само зло, ты же знаешь, — сказал я ей. — Именно поэтому я так выгляжу. Может быть, однажды ночью я приду и нападу на тебя во сне. Разве люди в твоей стране не верят в эту чушь — вуду и исчадий ада?
— Нет. Мы верим…
— Знаешь что?
— Что?
— Мне плевать на твою страну. Мне наплевать на всё, что с тобой связано.
— Я знаю, Вам больно…
Во мне будто поднялась волна, и в носу защипало. Мой отец ненавидел меня. Он даже не хотел жить со мной в одном доме.
— Пожалуйста, Магда, пожалуйста, позволь мне поговорить с отцом. Мне нужно поговорить с ним. Он ведь не уволит тебя за то, что ты разрешила мне поговорить с ним. Он не сможет найти никого другого, кто согласится остаться со мной.
Ещё мгновение Магда смотрела на меня и, наконец, кивнула.
