И оставалось только гадать, как долго Младе придётся убирать перемешанный с соломой навоз, если бы однажды вечером, возвращаясь в клеть, она не натолкнулась на одного из отроков. Тот налетел на неё из-за угла, едва не сбив с ног. Млада поймала мальчишку за шиворот и рванула к себе.
— Смотри, куда бежишь иногда, а то так до Посвящения не доживёшь! Расшибёшь себе голову.
— Да тут такое, — выдохнул он, приглаживая растрёпанные вихры. — Вельды опять объявились!
Млада подавила внутри волну отвращения только от одного упоминания ненавистного племени. Выпустила ворот отрока, но тот дальше не побежал — с важным видом ждал расспросов.
— И где?
— У тривичей, — степенно сообщил мальчишка. — В больше, чем двух сотнях вёрст на юго-запад от города. Два дня назад.
— А ты услыхал где-то и тут же помчался трезвонить повсюду?
Отрок покраснел.
— Дык всё равно все узнают. Князь и воеводы с сотниками с утра в чертоге сидят. Разговаривают.
Млада задумчиво глянула поверх его головы на башню. Парнишка чего-то ждал, нетерпеливо топчась на месте. Наконец он громко шмыгнул носом. Млада снова опустила на него взгляд и подтолкнула в плечо.
— Дык… Иди уже.
Отрок с готовностью побежал дальше. Млада, мысленно ворча на шебутных мальцов, повернула во двор. Там, вроде, было всё, как всегда, но как-то неуловимо…суматошно. Кмети всколыхнулись. Тут и там можно было видеть их, обсуждающих недавние вести. Но к ночи того же дня всё как будто стихло, только вернувшиеся после разговора с князем сотники ходили мрачные, будто завтра уже в поход.
Млада чуяла: бесследно для дружины несчастье, свалившееся на тривичей, не пройдёт. И верно: следующим утром началась подготовка и сборы кметей, которые должны были отправиться на разведку уже назавтра. Когда успели их назначить — бес поймёт. Как будто всё было сделано тайком, с осторожностью и неохотой. А удивило больше всего то, что в поход вызвался Медведь. Сложно было найти более неподходящего дружинника для бесшумного и скрытного передвижения по лесу и вкруг лагеря вельдов, который и нужно было сыскать. Но, знать, воеводам виднее.
Трое кметей под надзором сотника Надёжи сновали из дружинной избы до кузни, укладывали снаряжение в огромные заплечные мешки и седельные сумки. Делали всё молча и чётко. Остальные же поглядывали на них с опаской и уважением. С расспросами не приставали, не отвлекали по пустякам.
Млада тоже в их дела не совалась, наблюдала со стороны, а потом решила поступить по-своему. Всё равно оставаться в детинце, когда вельды снова появились поблизости, она не сможет. Да и упускать случай показать себя с сильной стороны, когда с недавних пор холодный и въедливый взгляд Хальвдана преследовал её едва ли не постоянно — очень неосмотрительно. Пусть верег угомонится, прибережёт свои колкие придирки для других. Да и ей самой так будет лучше: наковырялась в грязи и вони — хватит.
Отыскать Бажана оказалось несложно: по всему видно, лишней работы и личного наставления кметей он не чурается. А потому во дворе мелькает частенько. Вот и теперь негромко но твёрдо он отчитывал белобрысого и низкорослого, по сравнению с ним, отрока. А тот украдкой зыркал по сторонам, ища возможность поскорее улизнуть. Похоже, мальчишкам здесь достаётся больше всех.
— Здрав будь, воевода! — громко и отчётливо поздоровалась Млада, хоть видела воеводу за сегодняшний день уже не раз.
Тот обернулся с видимым неудовольствием и буркнул:
— Вот не до тебя сейчас, блоха. Шла бы лучше, работала, как Хальвдан приказал, раз уж не можешь заняться обучением этих балбесов, — он махнул рукой на отрока, выглядывающего из-за его спины.
— Поговорить нужно, воевода. А то несправедливость какая-то выходит.
Млада сделала знак мальчишке убираться с глаз долой. Того два раза просить не пришлось. Ловко он прошмыгнул между стеной избы и воеводой — и быстро затерялся среди собратьев. Бажан недовольно пробормотал что-то себе под нос, но возвращать беглеца не стал.
— Насчёт несправедливости не скажу, а вот из тебя постоянно выходит неуместная для дружинника дерзость — это да, — снова повернулся воевода к Младе. — Может, Хальвдан не так уж и неправ насчёт тебя? Может, зря князь-то сопротивляется — гнать тебя надо взашей отсюда?
— Подожди гнать, — повела плечом она. — Сама хочу уйти. В разведку с кметями.
Бажан плотно сомкнул губы и оглядел её, как в первый раз. Но, видно, просьба его вовсе не удивила.
— А я уж думал, что самую большую глупость ты сказала, когда в дружину попросилась.
— Почему же глупость? — Млада подошла ближе, готовясь к долгому спору. Любит всё-таки Бажан языком почесать.
— Новичку в разведке не место. Так уж заведено.
— Так и в дружине мне, вроде, не место. Однако ж я тут. Так чего же?..
— Перед такими походами кмети становятся дюже суеверными. Ведь тебя тут по имени-то ещё не каждый знает. Не примут тебя, — отрезал воевода, — а то и вовсе откажутся идти. Оно нам надо?
— Кмети не примут, или ты возиться не хочешь? Почему меня не спросили, когда те парни сами вызвались идти? Я умею двигаться скрытно и бесшумно, могу идти долго без остановки — приучена…
— Я знаю, — мрачно усмехнулся Бажан, с каждым словом всё пристальнее вглядываясь в лицо Млады.
Она осеклась, потеряв мысль, которую только что хотела высказать в довесок. Догадка окатила с головы до ног холодной волной. Они с воеводой долго смотрели друг на друга, будто так можно было предугадать следующие слова или движение. Наконец Бажан вздохнул.
— Я знаю, кто ты. Увидел почти сразу. И басни про то, что твой меч — подделка — можешь рассказывать кому угодно, но только не мне, — воевода на мгновение замолчал, подождав, пока мимо пройдёт кметь. — Признаюсь, я не хотел, чтобы ты оставалась здесь. Но также признаюсь, что владелица хадымского меча в дружине нам не будет лишней. С твоими умениями, с твоей жестокостью… А потому князю я ничего не сказал. Иначе узнай он, что среди его кметей затесалась арияш[9] — и тебя повесили бы в тот же день.
— Если бы поймали.
— Верно.
Млада усмехнулась и медленно поправила перчатки, сплела и расплела пальцы, глядя мимо Бажана. Тот напряжённо наблюдал за ней. Она не стала спорить и упорствовать в том, что к Гильдии арияш не принадлежит. Сразу видно: воевода знает, о чём говорит, а оправдания только усилят его подозрения. Хотя чего проще — избавиться от угрозы? Сделать так, чтобы воевода случайно вывалился из окна башни или сломал шею на лестнице. Но мысль о том, чтобы подстроить убийство ради себя, была даже не странной — запретной. И дело не в Кодексе. Тогда в чём? В последней надежде — на что?
— Значит, ты не станешь спорить, что в разведку идти — для меня самое милое дело? — нарушила она тугое, как бубен, молчание.
— Не стану, но и просить за тебя не собираюсь. Кмети сами вызвались идти. А значит, чтобы кого-то заменить, нужно распоряжение князя.
— Просить и не надо, — пожала плечами Млада. — Укажи, где покои Кирилла — я сама пойду.
— Ишь чего! — зло хмыкнул Бажан. — Так я тебя в князевы покои и пустил одну.
— Тогда проводи, раз боишься, что я его зарежу втихаря.
— Не зарежешь. Иначе не стала бы ждать столько дней. Да и вообще тебя тут никто бы и не заметил.
Млада неспешно приблизилась ещё:
— Вижу, ты тоже непрост, воевода… Много знаешь — откуда?
Он не шелохнулся, даже когда она положила ладонь на оголовье его меча.
— Пожил достаточно. Убийц навидался самых разных.
Скрывая неуместную улыбку, Млада отступила и озадаченно помяла переносицу. Этот разговор походил на какую-то игру. И постоянно норовил уйти в сторону, далёкую от нужной.
— Впрочем, твоё прошлое — не моя забота, воевода. Вот только скажи: разве все дружинники, что тут живут, и ты, и Хальвдан — разве вы не наёмные убийцы? Только вас всех нанял один человек. Вместо платы он предоставил вам кров, еду и постелил мягкую перину под названием честь и долг. Так что, воевода, не нужно мне намекать на то, что я грязная арияш, а вы все тут — благородные воины. Не надо кормить меня своим презрением: его я наелась вдоволь, и будь уверен, меня оно совершенно не трогает.
Набежавшая от облака тень ушла — воевода прищурился от света, ударившего в глаза. А может ещё почему — не разберёшь. Он недолго что-то обдумывал, потирая большим пальцем уголок рта, а затем тихо хмыкнул.
— Ладно, пойдём к князю.
По пути он махнул и Хальвдану, который неподалёку разговаривал с сотником Вагни. Верег перевёл взгляд с Бажана на Младу и, криво улыбнувшись, пошёл за ними. Вот уж только его не хватало… В полном молчании они прошли коридором до башни, поднялись по бесчисленным ступеням и остановились у толстенной дубовой двери. В башне было прохладно и сумрачно — кроме нескольких факелов, мрак разгоняли только тонкие полоски дневного света, пробивающиеся в два узких окошка под сводом.
