— Извини, — повторил Донован, шмыгая носом.
— Что ты извиняешься?
Тут Джейк втолкнул его в комнату и зашел следом.
— Я думаю, он извиняется за меня.
— О Боже! — глаза Вундермана выпучились. Он опустился на свой стул перед терминалом компьютера и больше ничего не сказал. Только голова его медленно поворачивалась, следя за продвижением Джейка по комнате.
Стены кабинета были окрашены в светло-голубой цвет. Одну из них занимала большая коллекция бабочек. Расположенные ровными рядами в одинаковых коробках из красного дерева, они напоминали образцы тканей. Лампа дневного света, укрепленная прямо над коллекцией, обесцвечивала на их крылышках все яркие краски.
Джейк не взял с собой компьютерных распечаток, оставленных Дэвидом Оу. Какой в этом смысл? Предатель будет все отрицать, чтобы спасти себя, невинный агент — чтобы спасти репутацию Куорри. В этом смысле между предателем и добросовестным работником нет особой разницы.
На войне, -говорил Фо Саан, — слова не имеют смысла. Люди готовы сказать все что угодно, если им кажется, что это даст им хоть какое преимущество. Только действие имеет смысл. Действие есть квинтэссенция намерения.
— Ты нарушил все мыслимые и немыслимые законы Куорри, — сказал Вундерман.
Он сидел в одной рубашке, уронив руки на колени. Джейк обратил внимание на изменения, произошедшие в нем с тех пор, как он стал Директором. Не внешние, а внутренние.
— Не думай, что мы начнем объяснять свои действия или извиняться за них.
— Генри полагает, что ты пришел, чтобы убить нас, — пояснил Донован. Он стоял все на том же месте, куда его поставил Джейк. — Он считает, что твои китайские гены на данном этапе твоей жизни доминируют. И что на уме у тебя только месть.
По его интонации Джейк понял, что Донован тоже склоняется к этому мнению. Он ничего не сказал. Не хватает еще вступать с ними в полемику!
— Джейк, — обратился к нему Вундерман преувеличенно убедительным тоном, каким врач разговаривает с опасным сумасшедшим. — Я понимаю, что тебе нелегко: трагическая смерть Марианны наложилась на травму после реки Сумчун и от гибели твоего дантаяво время нападения на Дом Паломника... Столько смертей на совести одного человека — это, пожалуй, многовато даже для тебя. Если ты сейчас сдашься, прежде чем пострадал кто-нибудь еще, я обещаю, что на тебя не будет наложено никакого взыскания. Мы просто разберемся во всем, подлечим тебя...
Джейк с трудом мог узнать человека, который завербовал его в Куорри и провел через программу обучения в этих самых вирджинских холмах. Власть, до которой теперь дорвался Вундерман, развратила его. Ответственность оказалась ему не по силам. Ведь и более устойчивые не выдерживали искуса власти. Кроме того, двойственная жизнь, которую ему приходилось вести, тоже, возможно, преждевременно состарила его.
Донован помалкивал, и это тоже показалось интересным Джейку.
Его глаза, как и глаза Вундермана, постоянно следили за ним, но в них не было страха. Он был спокоен, будто занимался переборкой двигателя своего «Корвета».
Тяжелый взгляд Джейка вернулся к Вундерману, потому что его боковое зрение уловило кое-какие отклонения от нормы. И теперь в его распоряжении были доли секунды, чтобы отреагировать на них. В руке Вундермана он увидел пистолет, и было необходимо срочно принимать решение.
Действие есть квинтэссенция намерения.И его собственная мысль: Человек, подославший убийц, прекрасно знал и меня, и Марианну.
Вундерман!
Грянул выстрел, но Джейка уже не было в той точке, в которую целился Вундерман. Он был в воздухе, и носок его правой ноги уже наносил удар в грудь Вундерману.
Оба с грохотом покатились по полу. Вундерман хряснулся головой, пистолет выпал из его руки и отлетел на середину комнаты. Джейк врезал ему пару «коршунов» в печень, так что у того глаза на лоб полезли.
— Не двигайся!
Джейк оглянулся. Донован держал его на мушке.
— Вообще-то мне надо было стрелять без предупреждения!
— В Куорри обосновался предатель, — сказал Джейк.
На душе его было пусто. Он видел перед собой лица Марианны и Дэвида Оу. Их смерти отмщены. Но почему же тогда так пусто на душе?
— Я полагаю, — сказал Джейк, — ты и сам мог придти к такому заключению. Дэвид Оу был убит за то, что выудил кое-какую информацию из банка памяти компьютера Куорри. То же самое произошло и со Стэллингсом.
Джейк отметил про себя, что глаза Донована широко открылись. В них была растерянность, смешанная с недоверием.
— Генри считает, что этот предатель — ты.
— Значит, это я убил Дэвида Оу?
— Ты убил четырех агентов Куорри за столько же дней.
— Они убили Дэвида, когда он ехал на нашу с ним встречу. А потом гонялись за мной по всему Гонконгу.
— С директивой, где ты классифицируешься как «опасный отщепенец», иначе и быть не могло.
— Кто дал директиву?
Донован не ответил, уставившись на Вундермана.
— Боже мой! — ахнул он, затем взмахнул пистолетом. — Отойди от него.
Джейк повиновался.
Донован опустился на колени, расстегнул воротник на рубашке Вундермана, приложил два пальца к яремной вене. Пульса не было.
Глядя в его серое лицо, он сказал:
— Генри, ты сукин сын.
* * *
Они вдвоем отправились в ресторанчик неподалеку от Грейстока, где неплохо готовили французские блюда. Ночные бабочки кружились вокруг фонарей, а за столиками сидели молоденькие девушки со своими парнями, ясноглазые и яснолицие. Нос Донована изрядно припух, но даже в таком состоянии он умудрялся выглядеть элегантно. Именно на него и заглядывались девицы, но не на Джейка. Донован заказал лучшего вина, и они выпили за помин души Генри Вундермана.
Джейк вспомнил, как Вундерман завербовал его тогда на Полуострове.
— За друзей, которых сейчас с нами нет, — произнес он тост, будто Вундерман уехал куда-то в отпуск. По сути, так оно и было: просто бессрочный отпуск...
— За Марианну, — добавил Донован. — Я искренне сожалею, Джейк.
Они допили бутылку до того, как подали блюда.
— Я полагаю, мы никогда не узнаем, как это случилось, — сказал Донован уже за кофе с бренди. — Я имею в виду, что его заставило переметнуться. — Он заказал фазанов и оставил одни косточки. Джейк выбрал креветки, но соус, в котором был явный перебор с рафинированным маслом и где также явно не хватало более важных ингредиентов, оказался ему не по вкусу. Он был благодарен, когда официантка забрала его тарелку.
— Ясно, однако, что Вундерман был в основании того айсберга, о котором говорил Энтони, — продолжал Донован, добавив в кофе немного бренди и задумчиво помешивал ложечкой. — Кстати, ты не слыхал, что Даниэла Воркута, так сказать, главный архитектор того айсберга, получила повышение и теперь возглавляет Первое главное управление?
Джейк сказал, что не слыхал.
— Да, — прибавил Донован. — И не исключено, что она скоро окажется первой женщиной, избранной в Политбюро.
— Зачем ты мне все это рассказываешь? — ехидно осведомился Джейк. — Ведь это, поди, тоже засекреченные сведения.
Донован засопел, запихивая в нос свежую бумажную салфетку.
— Я надеялся, что смогу уговорить тебя вернуться в родные пенаты.
— Должен сказать, ты выбрал для этого очень оригинальный способ.
— Но ты все-таки подумай. Это все, о чем я прошу, — сказал Донован, подзывая официантку, чтобы расплатиться.
* * *
Но не о Куорри думал Джейк, возвращаясь в свой отель. В его номере, типичном номере типичного американского отеля, окна были занавешены тяжелыми шторами, отчего в комнате было темно, как в склепе.
Джейк пересек комнату и раздвинул шторы. Он увидел дворик, в центре которого рос старый платан. Его пятнистые ветки слегка гнулись под напором теплого летнего ветра, но, поскольку окна были закрыты, со двора не доносилось никаких звуков. Впечатление было такое, что смотришь немое кино.
Сквозь узорчатые листья платана можно было видеть освещенное небольшое кафе с мраморными столиками и полосатыми грибками-тентами. Кафе имело удивительно европейский вид. Пока он любовался этим симпатичным двориком, пожилая пара прошла рука об руку между столиками. Видно, они были трогательно привязаны друг к другу. Джейку, постороннему наблюдателю, эта сцена показалась исполненной приятной грусти.
Во время обеда предложение Роджера Донована прозвучало как шутка. Но теперь, глядя на усеянную блестками тьму, он увидел себя глазами Донована: такого, каким он был всегда. Он ничем не отличается от других людей, участвующих в этой смертельно опасной игре.
Когда он снова опустил глаза на дворик, там уже никого не было. А потом и лампочки, развешанные на ветвях платана, погасли.
Джейк взглянул на часы. Было уже за полночь.
Он подошел к кровати и уселся на ее краешек. Какое-то время смотрел на телефон, потом достал из кармана листок бумаги и развернул его. Поднял трубку, вызвал коммутатор и спросил, как позвонить в Гонконг. Телефонистка ответила, что в Гонконг можно звонить по коду, и объяснила, как это делается.
