Но, заимев лошадь, Джули почувствовал непреодолимое желание двигаться. Он поел с ними, поблагодарил и отправился в путь, как только начала всходить луна. Еще через четыре дня, здорово натерев себе ляжки о костлявую спину маленькой гнедой лошадки, он ехал в Додж-Сити.
66
Задолго до того как они доехали до реки Репабликан, Эльмира начала сомневаться, дело ли она затеяла. Все две недели, что они ехали по открытой равнине, шел дождь или град и сверкала молния. Все, что у нее было, промокло насквозь, и ей не нравилось постоянно чувствовать себя мокрой крысой, хотя Звея и Люка это не беспокоило. Ночью было холодно. Она спала на мокром одеяле на жестком полу фургона и просыпалась еще более уставшей, чем когда ложилась спать. Почва стала вязкой, и фургон постоянно застревал. Шкуры воняли, ели они от случая к случаю. Ехать в фургоне было тяжело даже по ровной почве. Она тряслась весь день, и у нее постоянно болел живот. Если у нее случится выкидыш в таком месте, она почти наверняка умрет.
Ей стало ясно, что она выбрала трудный способ избавиться от Джули Джонсона. Ее собственная глупость позабавила ее. А ведь когда-то она считала себя умной, и надо же, попасть в такую передрягу. Если бы Ди Бут мог ее сейчас увидеть, он бы живот надорвал со смеху. Ди любил посмеяться над теми глупостями, которые люди совершали без основательных причин. То, что она пошла на все это, чтобы увидеть его, рассмешило бы его еще больше. Ди наверняка сказал бы, что ей следовало вернуться в Додж и попросить кого-нибудь из девушек найти ей работу.
Вместо этого она тащилась в фургоне через Северный Канзас. Им повезло, они не встретили индейцев, но удача могла им изменить. К тому же вскоре выяснилось, что от Люка можно ждать не меньших неприятностей, чем от индейцев. Она знала, что Звей ничего не замечает. Звей относился к ней по-доброму, если это вообще можно было назвать отношением. Уговорив ее поехать с ним, он вроде бы успокоился. Ей ничего не надо было делать, просто присутствовать, и он удивился, когда она предложила готовить, чем занялась просто от скуки и еще потому, что Звей и Люк были такими грязнулями, что она боялась отравиться, если не возьмет готовку в свои руки. Звей никакой похоти не проявлял, ему ничего не надо было, лишь смотреть на нее целый день.
Люк же, наоборот, оказался похотливым мужичонкой и немедленно дал ей понять, что ему нужно. Рано утром он обязательно мочился у нее на глазах, поглядывая на нее и усмехаясь. Звей, который всегда спал как убитый, не замечал этой его странной манеры.
Отвадить Люка оказалось непросто. Вскоре он изобрел новую тактику: он убеждал Звея, что у них больше шансов подстрелить какую-нибудь дичь, если они разойдутся в разные стороны. Верно, дичи было мало, но не это явилось причиной того, что Люк пред почитал охотиться в одиночку. Он охотился за Эльмирой. Как только он убеждался, что Звей отъехал от фургона мили на две или три, он кружным путем возвращался и приставал к ней. Времени даром он не терял. Привязывал лошадь и забирался к ней в фургон. Обнимал ее и делал гнусные предложения.
— Нет, — говорила Эльмира. — Я поехала со Звеем. Он мне обещал, что меня не будут беспокоить.
— Какое это беспокойство? — удивлялся Люк.
— У меня будет ребенок. — Она пыталась отбить у него охоту.
Люк оглядывал ее живот.
— Еще не скоро, — говорил он. — На это дело месяца не требуется. Может, и шести минут не займет. Я тебе заплачу. Я неплохо в карты выиграл.
— Нет, — отвечала Эльмира. — Я боюсь Звея.
Она не боялась, но пользовалась этим как предлогом. Она куда больше боялась Люка, его злобных глазок с сумасшедчинкой. Еще у него имелась мерзкая привычка обсасывать свои собственные пальцы. Он занимался этим, сидя вечерами у костра, сосал пальцы, будто это конфеты.
Люк продолжал забираться в фургон и лапать ее, но Эльмира упорно отказывалась. Она иногда мечтала о Ди, но остальные мужчины ее совершенно не интересовали. Она подумывала, не рассказать ли Звею о том, что Люк к ней пристает, но со Звеем нелегко было разговаривать. Да и могла начаться драка, и Люк мог победить, а тогда бы она попала в пренеприятное положение. Звей был силен, но медлителен, а Люк не выглядел человеком, который станет драться честно.
Поэтому, когда Люк тайком возвращался назад и пробирался к ней, она терпела. Она не могла полностью избавиться от его рук, но сворачивалась в плотный комок и продолжала погонять мулов.
Когда Люк понял, что не сможет ее уговорить или соблазнить деньгами, он перешел к угрозам. Дважды он ее ударил, а однажды вообще спихнул с сиденья. Она упала, больно ударившись, и едва не попала под колеса фургона. Она сразу подумала о ребенке, но выкидыша не случилось. Люк чертыхнулся и уехал, а она снова забралась в фургон.
На следующий день он пригрозил убить Звея, если она не согласится.
— Звей туп, — заявил он… — Он глупее бизона. Я его застрелю, пока он спит.
— Я ему это скажу, — пообещала Эльмира. — Может, он не станет спать. Может, он убьет тебя, раз уж такое дело.
— Что ты против меня имеешь? — удивился Люк. — Я вполне прилично с тобой обращаюсь.
— Ты спихнул меня с сиденья, — напомнила она. — Если это называется прилично, то я молчу.
— Да мне мало надо, — обиделся Люк. — Всего разочек. До Небраски еще далеко. Я так долго не выдержу.
На следующий день он застал ее врасплох и толкнул на шкуры. Набросился на нее как терьер, но она лягалась и царапалась, и он не успел ничего сделать, как мулы испугались и понесли. Люку в полуспущенных штанах пришлось схватить поводья, а она тем временем вытащила запасное ружье Звея. Когда Люку удалось остановить мулов, он увидел направленное на него ружье для охоты на бизонов.
Люк улыбнулся своей поганой улыбкой.
— Это ружье размозжит тебе плечо, если ты из него выстрелишь, — предупредил он.
— Да, но что оно сделает с тобой? — заметила Эльмира.
— Когда я до тебя доберусь, ты пожалеешь, что добром не согласилась, — пригрозил красный от ярости Люк. Он сел на лошадь и уехал.
Звей вернулся перед закатом с дикой индейкой, которую ему удалось подстрелить. Люка еще не было, Эльмира решила, что лучше все же будет все рассказать Звею. Больше переносить Люка она не могла. Звей несколько удивился, что Люк еще не вернулся.
— Я пригрозила его пристрелить, — сообщила Эльмира.
Звей поразился. У него даже отвисла челюсть.
— Пристрелить? — спросил он. — Почему?
— Он приставал ко мне, — объяснила Эльмира. — Он приставал ко мне каждый день, когда ты уезжал.
Звей некоторое время раздумывал над услышанным. Они не сумели как следует поджарить индейку, но по крайней мере ее можно было есть. Звей грыз кости и продолжал размышлять.
— Он что, жениться на тебе хотел? — спросил он.
— Можно и так выразиться, если хочешь, — ответила она. — Он пытался овладеть мною. Я хочу, чтобы он оставил меня в покое.
Звей молчал, пока не покончил с костями. Он разгрызал каждую кость, высасывал мозг и швырял кость в темноту.
— Наверное, мне лучше его убить, если он собирается себя так вести, — проговорил он.
— Ты лучше бери его с собой, когда едешь охотиться, как раньше делал, — посоветовала она. — Он при тебе не станет ко мне привязываться.
Не успела она договорить, как прогремел выстрел. Пуля пролетела между ними и попала в индейку, сбив ее с палки в золу. Оба они кинулись за фургон и принялись ждать. Через час они все еще ждали. Не было ни выстрелов, ни Люка.
— Не знаю, зачем ему понадобилось стрелять в индейку, — сказал Звей. — Она и так была мертвая.
— Он не стрелял в индейку, — предположила Эль мира. — Он стрелял в тебя, но промахнулся.
— Но разодрал индейку, — заметил он, когда они выбрались из укрытия и подобрали холодную птицу.
Ту ночь они проспали под фургоном с взведенным пистолетом, но никто на них не напал. На завтрак они доели холодную индейку. Через два дня появился Люк. Вел он себя так, будто и не исчезал.
