Правитель демонстрировал силу и мощь!
Никто уже не понимал, как они посмели напасть на него! Все звериные инстинкты вопили об ошибке, и только человеческая составляющая оправдывала, продолжала называть правителя тираном, разрушителем, погубителем их тщательно выпестованного, вымеренного правилами мира.
Ратмир с сожалением и неприязнью оглядел отползающих от него оборотней. Столько крепких самцов тратят время и силы на сохранение знакомого им порядка! Он бы оставил их в покое, но получается, что его единомышленники должны встать на защиту не только своих территорий, но и беречь покой этих упрямцев. Столько стай сейчас вкалывают, невзирая на трудности, а эти будут отсиживаться, если он их оставит.
— Трусливые твари, — меняя облик, выплюнул он, но его поняли неверно и зарычали, показывая, что подчиняются, но не сдались.
— Боитесь жить как люди, трясётесь из-за наступающих перемен, впадаете в панику, услышав о незнакомом! В мире происходит так много нового, интересного, а вы всё меньше отличаетесь от животных. Пройдёт время, и вас будут сажать на цепь возле будок для охраны домов! У меня конь был разумнее вас! Лошадь моей Эммы стала фрейлиной Владычицы эльфов, а вы всё сидите тут и думаете: раз у вас всё по-старому, так и у других то же самое!
Позади звериного круга появились судейские волки, которые одним своим присутствием невольно сгоняли всех ближе к утёсу.
— Проследите за честным выбором вожаков в стаях, — обратился Ратмир к своим волкам, — расскажите этим дикарям, что делается в мире. Через неделю жду вас обратно.
Игнорируя укоризненные взгляды островитян, он спрыгнул с утёса, добил раненных вожаков и покинул место ловушки. Возможно, эти земли доставят ему ещё немало беспокойства, но сейчас ему плевать. Если он не найдёт Эмму, то на войну с людьми бросит бунтующие стаи первыми.
Глава 23 Непримиримость
Эмма вынуждена была разлепить глаза, так как замерзала, а одеяло не смогла нащупать рукою. Она спала настолько крепко, что жаль было расставаться с таким безмятежным состоянием. Её словно бы не существовало, и это ощущение дарило лёгкость и покой!
А тут вдруг стало зябко, потом заныла затёкшая спина и шея застыла в напряжении. Состояние безмятежного небытия растаяло, ему на смену пришли пренеприятнейшие ощущения, и ломота в теле была не самым ужасным из них. Эмма ощутила царапающую боль в пересохшем горле, потом поняла, что из-за словно скованных льдом конечностей ей сложно шевелиться, и добил её мерзкий запах нечистот.
Осознание того, где она находится, приходило медленно. Сначала пришлось потихоньку заставить двигаться тело. Потом она увидела, что лежит в собственных нечистотах, и уже после этого, сдерживая слёзы, стала разглядывать помещение, в котором оказалась.
Каменные стены, пол и потолок. Совсем недавно Эмма слышала, что в похожей камере-мешке держали нага, а теперь пленницей стала она.
В первые часы Эмма сходила с ума из-за холода, жажды, мокрого вонючего халата, который не могла решиться скинуть, так как иначе ей пришлось бы сидеть голой, и замкнутого пространства. Её тело трясло, а мысли никак не желали течь упорядоченно, и она с воодушевлением безумца ждала развития хоть каких-то событий. Каменная коробка, в которой легко было перепутать, где верх, а где низ, дезориентировала и вызывала частые головокружения.
Когда ей стало казаться, что она уже ничего не соображает, наверху кто-то сдвинул камень и в открывшееся круглое отверстие этот кто-то бросил несколько шкур и опустил на верёвке корзину с едой и водой.
Девушка хотела спросить, кто её пленил, но из пересохшего горла не удалось выдавить ни звука.
Вода, еда и шкуры помогли прийти в себя. Эмма с ожесточением содрала с себя испорченный халат и нижнее бельё, намочила относительно чистые рукава и, изворачиваясь, обтёрла ими тело. После этой процедуры она замёрзла ещё больше, но укутавшись в шкуры, которые оказались довольно чистыми и ничем не пахли, вскоре согрелась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Теперь Эмма внимательнее осмотрела место своего заключения.
Дверей здесь не было, а вот отверстия были. Одно находилось в полу и предназначалось для туалета. Довольно узкое, но дна она не увидела, хотя от безделья пыталась понять, куда попадают отходы. Больше всего её волновал вопрос, насколько из-за этой дыры будет вонять в маленькой камере.
Ещё было несколько «окошек» на высоте. Как она ни прыгала с каменной скамьи, пытаясь уцепиться за них, чтобы подтянуться и посмотреть наружу, сделать это никак не удавалось. Не хватало ступеньки или выемки, чтобы наступить, зацепиться и дотянуться до прорубленных отверстий.
Мало того, что окошки располагались почти под потолком, так ещё их размер был насмешкой узнику. Света эти дыры давали мало, а вот холод пропускали. Собственно, в каменной тюрьме по определению должно быть студёно, даже если на улице стоит жара, но Эмма почувствовала, что стена, возле которой она очнулась, была тёплой. Из-за этого она решила, что её камера находится недалеко от какого-нибудь вулкана.
Кто её похитил? Гномы? Но тут возникало слишком много вопросов, и все версии получались абсолютно дурацкие. Тогда, быть может, её держат в каком-то горном замке, и пленитель был нанят кем-то из людей герцогини? Но, насколько она помнила, вроде нигде гор нет, хотя не так уж хорошо она выучила географию ближайших земель, чтобы отвергать эту версию.
Судя по тому состоянию, в котором она очнулась, её держали без сознания немало дней, и не понять: находилась ли она в дороге всё это время или лежала бревном в этом каменном мешке.
Единственное, в чём Эмма была уверена: вывезти её из земель оборотней было очень хлопотно и рискованно, но раз это всё же сделали, то её смерти изначально старались избежать. И отсюда напрашивается вывод: похитителю что-то надо от Ратмира или от неё.
Эмма старалась настроить себя на длительное заключение. Условия её содержания ужасны. Она сразу почувствовала, что в таком безликом пространстве, в полной тишине и одиночестве основная опасность пасть духом и сойти с ума. Стоит отвернуться от пропускающих свет крошечных окошек, как в голове всё путается и накатывает паника.
Она скинула одну шкуру на пол, чтобы та послужила ориентиром, обозначающим пол, и давала отдых глазам от окружающего её светлого камня, а в противоположном углу на стыке пола и стены поставила рядком пустой кувшин, плошку с куском отварного мяса, морковку и яблоко. Эти предметы помогали не путать верх и низ.
С досадой подумала о своём теплом халате, который пока затолкала под каменную скамью. Надо попросить больше воды и попробовать его отстирать.
На следующий день похититель спустил ей пустую корзину, и она вынуждена была вернуть кувшин с плошкой, чтобы получить новую порцию.
— Мне нужна вода для стирки одежды, - крикнула пленница, задрав голову и пытаясь разглядеть того, кто суетится наверху.
Вскоре Эмма получила ведро воды и тогда осмелилась попросить тёплые носки, расчёску, ложку, мыло, но вода оказалась единственным послаблением.
Так прошло несколько дней.
Иногда Эмма делала вид, что больна, и не вставала, иногда дразнила своего тюремщика провокационными предположениями, надеясь, что он возразит и ответит. Но всё было бесполезно.
Она успокаивала себя тем, что пока не знает, где сидит и кто её похититель, то шанс выйти отсюда живой есть, а значит, вся надежда на Ратмира. Но ждать и верить, оставаясь в этом ужасном месте, было труднее всего.
Она пыталась поменять состав воды и получить кислоту, которая разъедала бы камень. Долго возилась, стараясь выделить из предоставленных ей продуктов необходимые составляющие, и даже смогла добиться кое-каких успехов, но пользы эта деятельность не принесла.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
И дело было не в отсутствии посуды или необходимых элементов. Очень многое восполнял ей дар, но чтобы использовать магию, надо было точно знать, что именно может растворить камень.
