А Фродо, между тем, принял самый суровый вид, на который был способен и принялся возмущаться:
– Ты, Серый Конец… Разве можно быть настолько безответственным?! Как ты мог оставить меня наедине в этим шерстяным верзилой, когда я не мог предъявить твоего тела, которое было поручено моей охране?! Ты соображал, что ты делаешь?! А если бы он добрался до меня прежде, чем я успел крикнуть?! Неужели ты так хотел увидеть мой хладный труп в луже безвинно пролитой крови?!
– Безвинно пролитой?! – грубо перебил его тролль, – А кто заснул на посту?! Да за такие штучки тебя под трибунал отдать надо!
– Вот-вот, все эти обмундиренные держиморды только и знают розги, шпицрутены, испанские сапоги, гауптвахты да трибуналы… – горько покрутил головой хоббит, – Разве им дано понять тонкую художественную натуру. А ведь я всего-навсего только представил, какой опасности подвергал себя наш удивительный маг. И от этого ужаса моя впечатлительная натура впала в глубокий транс…
Хоббит говорил эти слова возвышенно-сокрушенным тоном, но в этом месте он неожиданно резко повернулся к Душегубу и завизжал прямо в его физиономию: – Разве я виноват?!!
Тролль ажно вздрогнул. Инициатива в споре сразу перешла к хоббиту, который не замедлил ее развить:
– А всякие придурки со здоровенными лапами будут трясти тонкую, впечатлительную натуру, обвинять ее во всех смертных грехах и стращать пытками и трибуналами?!
– Какими пытками? – ошалело переспросил Душегуб.
– Какими пытками?… – передразнил его хоббит, – А кто хотел урыть это прекрасное тело, так что даже я сам этого не замечу? Кто гонялся за мной по комнате со своей дубиной, пока Эльнорда не остановила готовящееся смертоубийство? Кто предлагал побрить мне ноги, если я не скажу, куда делся Гэндальф?
Тут разбушевавшийся хоббит повернулся ко мне:
– А этот джинсовый маг сидел на улице и дышал, видите ли, воздухом! Да как ты только не подавился своим воздухом?!
– Ладно, Фродо, успокойся, – попыталась остановить хоббита Эльнорда, – Ты сам испугался, когда увидел, что Серый пропал…
Но малыша окончательно понесло. Он сразу развернулся в сторону эльфийки и с неудержимой горечью начал выговаривать ей:
– Да! Конечно! Тебе ближе твой шерстнатый верзила! Он может походя лишить жизни маленького, тонко чувствующего хоббита, ты даже не заметишь этого. А если заметишь, то вполне одобришь его действия! А что?.. Кукушка хвалит петуха за то, что рука руку моет! Вот она, цена ваших дружеских слов и клятв! Теперь я ее узнал! Ну что ж, пытайте, бейте, убивайте беззащитного хоббита мохнонога!
Тут он повернулся к молчавшему до сих пор Твисту и возрыдал:
– Видел, Твистик, как эти… друзья относятся к малым народам?! Мотай на ус!..
Твист в ответ неожиданно улыбнулся и негромко произнес:
– Тебе бы в замке выступать, все бы полопались со смеху…
От такой нестандартной оценки его творчества, Фродо буквально застыл на месте, открыв рот и выпучив глаза. Продолжение горьких стенаний, которые, по-видимому, он мог произносить бесконечно, застряли в его глотке, и бедняга молча переводил глаза с одного из нас на другого. А мы… мы нагло улыбались. И тут хоббит тоже улыбнулся. Потом он смущенно почесал нос и произнес самым обыкновенным тоном:
– Ну, если все проснулись, оделись, и даже Гэндальф нашелся, не пойти ли нам позавтракать перед дорогой.
Вот ту мы просто расхохотались.
Когда мы, собрав свои пожитки и несколько успокоившись, спустились в обеденную залу, нас уже ждали. Зал был еще гулко пуст и темен, однако, стол в углу у окошка, занимаемый нами накануне, был застелен свежей скатертью, и возле него стоял вчерашний метромдомен и два официанта. Видимо, наш вчерашний обед произвел на обслуживающий персонал неизгладимое впечатление, поскольку даже дверь на кухню была приоткрыта, и из нее выглядывали несколько пар любопытных глаз.
Мы с достоинством расселись по своим местам, и тролль, как самый представительный из нас, обратился к самым длинным меховым штанам:
– Значит так, уважаемый, нам требуется легкий завтрак, – он со значением оглядел сидящих, – Кашки, какой-нибудь горяченькой, пирогов блюдо, другое, сметаны пару крынок, яичек вареных пару десятков, киселя… Ну, можно еще рыбки отварной или копченой…
Он еще раз оглядел всю компанию и сурово добавил:
– Но никакого пива, никакого вина и никакого мяса!
– Это почему же – никакого мяса и никакого пива? – тут же возразил хоббит.
Душегуб посмотрел на Фродо долгим взглядом и с нажимом ответил:
– Мясо и пиво… в сон клонят!..
Фродо надулся, уставился в скатерть, но промолчал.
Заказ Душегуба мгновенно оказался на столе, включая и рыбный вариант. С завтраком мы разделались на удивление быстро, причем, съели все заказанное. Когда мы поднимались из-за стола, метромдомен склонился в почтительном поклоне и поинтересовался не надо ли нам еще чего-нибудь. Эльнорда посмотрела на него своими прекрасными зелеными глазищами и пропела, что неплохо бы было собрать для нас коробочку с продуктами для обеда, поскольку ей очень по душе пришлась местная кухня. Метромдомен с достоинством одернул свою меховую безрукавку и ответил, что все будет сделано в лучшем виде.
Мы вышли во двор гостиницы и направились к конюшням. Оказалось и здесь нас уже поджидали. Наши лошади были прекрасно вычищены, накормлены и оседланы, так что мы могли немедленно отправляться в путь, если бы не Твистовы козлы, которые никого к себе не подпускали. Правда Твист уверил нас, что задержка не будет слишком долгой. И действительно, Мы успели только вывести коней на улицу и сесть в седла, как он выехал следом за нами в своей, пожарной раскраски, тележке. Фродо сразу же занял место на передней скамейке рядом с Твистом и, гордо посмотрев на нас, заявил:
– Я поеду со своим другом. Он этой коняшки у меня все тело ноет!..
В это же время из дверей ресторана показался метромдомен с большим коробом в руках, а рядом с ним вышагивал невысокий, круглый мужичок в кожаных брюках с широким поясом, коротких сапогах и рубашке с расстегнутым воротом, поверх которой был натянут кожаный жилет. Метромдомен кряхтя погрузил короб в шарабан Твиста, а затем повернулся в сторону маленького толстяка и представил его нам:
– А это господин Груздя, хозяин всего заведения…
Груздя легко кивнул кучерявой башкой и улыбнулся.
Я вытащил дареный кошелек и наклонился с лошади:
– Очень хорошо, рады познакомиться. Сколько, хозяин мы должны за завтрак и за этот чемодан?
Я кивнул на покоящийся возле Твиста короб.
Груздя посмотрел на Твистову тележку, потом обвел взглядом нашу компанию и неожиданно ответил приятным баритоном:
– А завтрак и обед за счет заведения… Мы только рады услужить повелителям черных амулетов…
– Кому? – переспросил я.
– Повелителям черных амулетов, – повторил хозяин постоялого двора, – Вы же забрали с собой те браслеты, что сняли вчера с рук Софкиного сына?
И тут в его голосе просквозила явная тревога.
Эльнорда посмотрела на меня, и в ее глазах тоже зажглись тревожные огоньки.
– Да, мы действительно забрали эти браслеты, – подтвердил я, – Но если кто-то знает их хозяина, пусть скажет, мы их вернем…
– Нет, нет, – Груздя отрицательно замотал головой, – Увозите их от нас, и чем дальше, тем лучше!
– Ну что ж, – я улыбнулся щедрому хозяину, – Тогда всего доброго и до встречи…
Наш отряд двинулся по улице в сторону встававших вдали гор. Было достаточно раннее утро, но городок уже просыпался. Из труб в небо поднимались еле заметные дымки, скрипели ворота и колодезные вороты, из-за оград раздавались голоса. Правда, на улице народ еще не показывался, а вот в конце ее нас поджидала еще одна встреча.
У калитки, ведущей в сад, в глубине которого прятался маленький, в два окошка по фасаду, домик, стояла молодая женщина с маленьким мальчиком на руках. Когда мы проезжали мимо, она молча проводила нас взглядом и махнула нам вслед рукой.
