Само собою разумеется, что это было нечестно. Но еретические кружки храмовников совершенно так же поступали в своем собственном ордене, тогда еще чистом, образовав в нем тайное государство в государстве и эксплуатируя орден в совершенно чуждых ему тогда целях. Как же можно ожидать, чтобы они были более честными в отношении каменщиков? Но, говорит Финдель, почему же тамплиеры целых четыре века скрывались тайно и вдруг им понадобилось выступить в 1760 году открыто? Это вопрос праздный для не посвященных в жизнь тайного общества. Вероятно, храмовники раньше находили опасным или несвоевременным выступать открыто, а в 1760 году нашли обстоятельства соответственными для прекращения тайного существования.
Большое значение для решения вопроса могло бы иметь сравнение символики тамплиеров и франк-масонов, но тамплиерская символика неизвестна. Конечно, в обряде символических масонов кое-что напоминает тамплиеров, как, например, заседания в таинственных помещениях, с обрядом предосторожностей против посторонних, но все это было и у строительных каменщиков, да есть и во всяком тайном обществе. Более характеристическим является большое участие оружия в обряде символических лож. Откуда у них взялись на каждом шагу мечи? Новичок, когда у него снимают с глаз повязку, видит всех членов ложи, устремивших мечи в его грудь. Точно так же все украшения и эмблемы перемешивают мечи с орудиями труда. Ничего подобного у каменщиков строительных не было. У них символами были только орудия их работы: треугольник, линейки, ватерпасы, молотки. В символическом масонстве в ритуал введены также воинские принадлежности вместе с орудиями труда. Это возможно лишь в том случае, если символ думал изобразить слияние каменщиков и рыцарей.
Что касается тамплиерского масонства (высших степеней или капитулов), то у них тамплиерство восстанавливается в полной мере. Члены капитулов и называются «рыцарями». У них идеи храмовничества воспроизводятся в ритуал с возможной точностью; в 30-й степени — «рыцарей кадош». По словам масона Вильема, «есть ареопаги (так называются собрания их лож), где рыцари носят древнее одеяние рыцарей храма: они обуты в сапоги, одеты в кирасы и каски»[455].
К сожалению, это обряды нового происхождения, так что выражают лишь желание воскресить тамплиерство и духовную, а не генетическую связь с ним.
Лозунг «Некам», то есть мщение, раздается в высших капитулах очень рано, но его относят будто бы к мщению убийцам Адонирама, строителя храма Соломонова. В степени кадоша президент прямо объясняет, в чем сущность дела:
«Когда вы получили степень мастера масонов, вы проливали слезы на могиле Хирам Аби (Адононирама). Вы были преисполнены негодования против его убийцы Абирама. Но разве это не есть картина поведения Филиппа Красивого и двух преступных негодяев, которые к нему присоединились для разрушения хра- мовничества?.. Степени (масонства), которые вы раньше прошли, не научают ли вас применить смерть Хирама к трагическому и зловещему концу Якова Моле... Ваше сердце не приготовлено ли к мщению, и не чувствуете ли вы неумолимой ненависти к трем изменникам, которых вы клялись ненавидеть и на которых вы должны отомстить смерть Якова Моле? Вот, мой брат, истинное масонство, каким оно нам передано»[456].
В официальном требнике масонов есть упоминание о том, что при посвящении в рыцари кадоша новопринимаемый, между прочим, входит в комнату, на полу которой изображено распятие. Он должен обойти его кругом девятью шагами и, остановившись, сделать знак ужаса. Но Эккерт, один из изобличителей масонства, рассказывает несколько иначе этот обряд:
«Когда принимаемый произнес свою клятву, ему дают в руки кинжал и у ног его кладут распятие. Потом ему говорят: “Попри ногами это изображение суеверия, разбей его”. Если принимаемый отказывается это сделать, то, чтобы обмануть его, ему аплодируют. Президент произносит ему похвальную речь, и его по наружности принимают в члены, но уже не открывают дальнейших великих тайн»[457].
Если же принимаемый исполняет приказание, то следуют дальнейшие обряды.
Если бы это сообщение Эккерта было справедливо, то тамплиерское отрицание христианства сказалось бы в степени кадош выдержанным до конца, и хотя степень кадош принадлежит к новым, однако предание, ее выдвинувшее, может быть и очень древним. Как гласит выписка из ритуала, принимающий новичка говорит: «Вот, мой брат, истинное масонство, каковым оно нам передано».
Во всяком случае, предание упорно повторяет, что у тамплиерского ордена остались наследники и что именно они впоследствии создали голубое масонство. Недостаток точности всегда характеризует предания, если они своевременно не записаны. Да и документы могут затериваться, потом восстановляться по памяти, по уцелевшим обрывкам и искажаться. Тем не менее частные неточности не мешают существу предания быть верным действительности.
Но, признавая, что тамплиерство было в числе источников масонства, можно утвердительно сказать, что это был не единственный источник. Мы видим высшие степени масонства переполненными оккультизмом и каббализмом и отголосками антихристианских учений, бывших еще ранее тамплиерства и оставшихся тогда, когда орден уже был уничтожен. Что касается Каббалы, то во времена тамплиеров важнейших ее трактатов или не существовало, или они были не известны и самим евреям. Эти влияния могли прихлынуть к масонству уже после храмовников. Затем множество обществ («академий») с двойным учением и с мечтами о преобразовании всего мира также наложили печать на современное масонство. Наконец, та чисто еврейская организация, которая, по словам антисемитов, тайно владычествует над высшими степенями масонства, могла превзойти к нему также лишь значительно позднее тамплиерства и независимо от него. В общей сложности современное франк-масонство, без сомнения, составляет очень сложный продукт направлений и тайных обществ, старавшихся подорвать христианство с самого его возникновения.
Глава LII
Строители царства человеческого
Христианская вера указывала людям цель созидания Царствия Божия, и хотя его осуществление обещано лишь в «паки бытия» — после второго пришествия Спасителя, с пересозданием всей природы и с преображением людей, тем не менее и в здешней жизни, в наш подготовительный период, христианство давало людям множество великих благ. Свидетельством того является христианская культура. Стремление к Царству Божию не оставалось без вознаграждения и в здешней жизни. Однако излишне говорить, что жизнь христианских обществ и государств была зачастую только номинально христианскою. В среде деятелей самой Церкви постоянно обнаруживалось забвение духа христианства, и грех проникал собою все общество.
Критиковать было что. Разумеется, для христианина не было ничего неожиданного в таком разлитии греховности, так как и в самых обетованиях Спасителя это предуказывалось очень ясно.
Вся жизнь здешняя представляет лишь стремление к святости, но не господство ее, и христианская философия истории указывает на глубокие источники греховности в современном человечестве и вечную борьбу злых духовных сил.
В жизни было на что пожаловаться, и для возражения на эти жалобы пришлось бы разве указать на то, что нигде не было лучше, а, напротив, везде было хуже, что в результате отречения людей от христианства может получиться лишь положение самое бедственное. Но, во всяком случае, множество людей были недовольны, среди них действовало и внушение принципиальных врагов христианства, и в результате критики и отрицания начала воскресать мысль так устраивать жизнь, чтобы в ней все учреждалось не по закону Божиему, а по человеческому соображению и желанию. Вырастала идея царства человеческого.
Желание жить и устраиваться по своему усмотрению вырастало отчасти даже в силу той высоты личности, на которую подымало человека христианство. Не всякий может удержаться на этой высоте, не рискуя впасть в самоутверждение. Притом же отпадение от власти Бога совершалось не вдруг, а являлось сначала в формах как бы невинных, в виде протеста не против Бога, а только против его недостойных служителей. Протестующие против злоупотреблений и недостойных деяний церковных и государственных естественно замыкались в свои особые кружки, и это было роковым шагом к дальнейшему разрыву, замыкая человека в среду односторонних влияний гнева, протеста, обиды. Множество ересей зарождалось таким путем, исходя из кажущихся чистых источников, как было, например, у Вальденсов и т. д. Конечно, если бы в такой критический момент эти люди услыхали истинно христианский голос, они бы могли не отрываться от церкви, могли бы возвратиться к ней. Да таких случаев и было, без сомнения, много. Но у всякого своя воля и свое рассуждение. К отпадению от Бога человек может приходить даже и тогда, когда не на что пожаловаться и когда кругом него цветет жизнь самая чистая. Точно так же и среди самого тяжкого греховного состояния окружающей среды человек может находить в себе самом силы для того, чтобы остаться с Богом. Не одни руководители, хороши они или плохи, ведут человека к спасению, а прежде всего — он сам. В этом — корень ответственности нравственной и религиозной.
