с узкой специализацией и связанной с ней стандартизацией. Так организована не только работа фабрики, но и других государственных и общественных институтов, делопроизводства, образования и др. Сочетание инновации и специализации обеспечивает высокую производительность труда, концентрацию производства в городах и перемещение туда населения.
В СССР формировалось индустриальное общество, которое находилось от классического капитализма столь же далеко, как и от теоретической модели социализма. Оно было ближе к модели западных обществ, возникшей в 1930-1950‑е годы. Их роднил индустриализм, государственное регулирование экономики, система социальных амортизаторов (социальные гарантии и перераспределение материальных благ в пользу менее защищенных слоев).
Роль государства в СССР была значительно выше, чем в других моделях индустриального общества. Ближе других к СССР подошла в этом отношении нацистская Германия, что дало почву для развития теории тоталитаризма. Эта теория создавалась в 1950‑е годы как идеологическое оружие против СССР, она подчеркивала общность государственных систем Советского Союза и нацистской Германии. Советские авторы не оставались в долгу, доказывая, что нацизм имеет много общего с государственно–монополистическим капитализмом США. Обе стороны оказались правы, потому что в различных обществах всегда можно найти что–то общее и различное. Но этот спор показал, что во многих современных обществах можно встретить элементы «тоталитаризма», например репрессии против инакомыслия, стремление менеджера к тотальному управлению своим персоналом и т. д. Однако обсуждение темы тоталитаризма показало, что термин «тоталитарный режим» может использоваться и как нейтральный, строго научный инструмент, показывающий специфику группы государственно–политических систем, в частности СССР 1930-1950‑х годов.
Тоталитарный режим (тоталитаризм) — это открытое стремление государственно–политического центра к монолитности власти и к управлению всеми сторонами жизни общества, которое реализуется с помощью репрессий, уничтожающих неуправляемые общественные явления. Эти уничтожающие репрессии направлены и против группировок внутри самой системы власти, которая стремится к поддержанию своей монолитности. Правда, при всем стремлении сталинской системы к контролю над умами населения, ее власть никогда не была тотальной. Тоталитарным был режим, но не общество. Даже при Сталине сохранялись и расходившееся с официальной идеологией религиозное мировоззрение, и оставшиеся вне поля зрения НКВД критические разговоры обывателей, и «аполитичная» культурная жизнь.
Под критерии понятия «тоталитаризм» подходит ситуация в СССР в 1930‑х — первой половине 1950‑х годов. Уже в середине 1950‑х годов советское общество перешло от тоталитарного к более мягкому авторитарному варианту развития. Дискуссионным является отнесение к тоталитаризму советской власти в период «военного коммунизма». Черты авторитаризма были присущи советской власти с первых месяцев ее существования (аресты оппозиционеров, разгон Учредительного собрания и др.), но в авторитарную систему советский режим сложился в период широкомасштабной Гражданской войны, формируя также и тоталитарные институты. Однако в этот период в советском режиме сохранялся и признанный допустимым внутренний плюрализм. Ограниченным было вмешательство в культурную жизнь. В 1920‑е годы можно говорить об авторитарном режиме в СССР, и только с началом первой пятилетки партийно–государственный центр, покончивший с открытым плюрализмом в правящей партии, стал претендовать на непосредственное управление всеми социально–экономическими и культурными процессами. Таким образом, на некоторых этапах развития СССР ему были присущи черты тоталитаризма, но не они определяют логику его эволюции на протяжении всей советской истории.
Тоталитаризм является вполне органичной «надстройкой» над сверхцентрализованной индустриальной системой, когда все общество превращается в единую фабрику под руководством одной администрации. Элиты США, Великобритании, Франции и других стран предпочли более мягкую систему согласования интересов между фирмами, бизнес–группами и бюрократическими группами (иногда организованными тоталитарно), которая и известна как капитализм. Столкнувшись с кровавыми издержками тоталитаризма, коммунистическая бюрократия также предпочла перейти к более гибким формам господства. Это облегчило советскому обществу завершение перехода к индустриальному обществу.
Индустриальная модернизация началась еще в Российской империи, завершившись к началу 1960‑х годов, когда большинство населения Советского Союза стало жить в городах. Но решающий этап модернизации пришелся на правление Сталина, точнее на 1930‑е годы. Именно тогда сталинская система с жестокостью, не уступавшей периоду первоначального накопления капитала, сконцентрировала ресурсы, необходимые для построения промышленной базы, на основе которой создавался советский вариант индустриального общества и «социального государства».
Экстренный, форсированный характер модернизации вызвал огромные жертвы, ее цена оказалась чрезвычайно высока. Тем более, что стремительность модернизации привела к растрате ресурсов и разрушениям в сфере сельского хозяйства. Образовавшаяся в результате система оказалась недостаточно гибкой, страдавшей множеством социальных болезней, которые сказывались на развитии советского общества всю его историю.
В то же время эволюционный путь модернизации в XX в. привел большинство стран мира (особенно за пределами Европы) к модели зависимого капитализма, к закреплению отставания «третьего мира» от «первого». Своеобразие пути СССР, вырвавшегося из капиталистической периферии, привлекало революционные и антиимпериалистические силы Азии, Африки и Латинской Америки и даже развитых стран. Миллионы людей видели в пути, опробованном СССР (и идеализированном коммунистической пропагандой), пример для подражания.
Знакомство с реалиями советской жизни вызывало разочарование у значительной части революционеров, увлеченных идеей коммунистического эксперимента. Коммунистическое движение в СССР и за его пределами расслаивалось на левые и правые течения.
Явный отход СССР от эгалитаризма и демократизма Октябрьской революции вызвал к жизни теорию «термидора» — возвращения России к «нормальному» иерархическому буржуазному обществу, как это произошло с Францией после якобинцев. Российский «термидор» вел бы к превращению СССР-России в экономически зависимое, а возможно, и полуколониальное государство или группу государств. Но в 1920-1930‑е годы страна достигла качественно иного уровня своего развития, пройдя гораздо больший путь, чем Франция в конце XVIII — начале XIX в. Если «термидор» — это откат к прошлому, то СССР уходил от прошлого необратимо. Если «термидор» — вытеснение революционного наследия признаками «нормального», общемирового развития, то его элементы были неизбежны.
Хоть и своей дорогой, СССР шел по общему пути индустриальной модернизации. СССР не стал ни воплощением идеалов социализма, ни «империей зла». Он явился своеобразным вариантом индустриального общества. И своеобразие это вытекало из трех основных источников — культурного наследия народов России, социалистического проекта и того направления, которое придали ему коммунистические лидеры.
Европа: между авторитаризмом и демократией
Возвращение к миру или путь к новой катастрофе?
Хотя Компьенское перемирие, подписанное 11 ноября 1918 г., положило конец боевым действиям на фронтах Первой мировой войны, ее опыт продолжал доминировать в общественной жизни и сознании миллионов европейцев. Как и в годы войны, происходила перекройка государственных границ, экономика функционировала на военный лад, власти разных стран продолжали призывать людей напрячь последние силы, так и не сумев объяснить им, ради чего же они терпели
