Лучшие юмористы века, ведущие американские фельетонисты понимали Линкольна. Они придавали своим дурачествам такие нюансы, так приукрашивали свои шутки, что создавалось впечатление, будто тот, кто сидел в Белом доме, был человеком их круга. Артемус Уорд, Петролиум Визувиус Нэсби, Орфиас Кер, Майлс О’Рили — молодые шутники из сатирического еженедельника «Вэнити Фэйр» — все они писали с веселой, хотя и слегка завуалированной любовью к президенту. Они поняли, что президент был одним из ревностных их читателей; видимо, он, в свою очередь, верил, что они были важными выразителями принципов демократии в бьющей ключом жизни республики.
Однажды Линкольн сказал Самнэру:
— За обладание их писательским гением я с радостью отдал бы свою президентскую должность.
Линкольн приветствовал стрелы грубого юмора журналистов — они дрались за его дело.
Кер осмеял аккуратные инструкции Мак-Клеллана о возвращении рабов владельцам, написав такой приказ: «Если какой-нибудь негр перебежит в армию Соединенных Штатов для дачи какой бы то ни было информации о передвижениях подразделений противника, вышеупомянутому негру голову отрубить и вернуть законному владельцу согласно смыслу и пунктам закона о беглых рабах».
Когда Линкольн, наконец, снял Мак-Клеллана с должности командующего, Кер доказывал, что армия под командованием генерала за шесть недель прошла всего-навсего 15 миль, потому что согласно его тактике солдатам приходилось часто взбираться по крутым горам, и Линкольн должен был решиться на одно из двух: либо убрать Голубые горы, либо Мак-Клеллана.
В начале 1863 года Кер опубликовал письмо, прозвучавшее как хвалебный псалом Линкольну: «Он на голову выше всех людей, стоящих у власти, и поэтому преимущественно он является объектом для ударов капризных молний при любой общественной буре; будь он сделанным из воска, а не из замечательной скальной породы, от него теперь осталась бы некая бесформенная, инертная, податливая масса, Штормы оставили глубокие следы на его лице, как бы высеченные в глыбе гранита… Обруганный, оболганный политическими врагами, попеременно то обхаживаемый, то осыпаемый упреками противников и своих политических единомышленников, он продолжает защищать правое дело, не обращая внимания на клевету. Его добродушие — светоч, который никогда не гаснет, а горит ровным пламенем в храме бессмертия…»
В вагоне поезда беседовали две квакерши:
— Думаю, что победит Джефферсон.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что Джефферсон человек богомольный.
— И Авраам молится.
— Это так, но господь думает, что Авраам просто подшучивает над ним.
Газеты добавили в связи с этим, что сам Линкольн считал, что это лучший анекдот о нем, который он «когда-либо читал в газетах». Он не противился распространению этого анекдота. Тем не менее его наиболее важные публичные выступления и высказывания никому не давали повода считать, что он несерьезный человек.
Линкольн ни разу не говорил, что принадлежит к какой-нибудь определенной церкви, придерживается определенной веры или доктрины. Он не скупился в своих речах и письменных обращениях к широким народным массам на доказательства своей набожности и глубокой религиозности. Президент с женой обычно ездили в пресвитерианскую церковь на нью-йорк-авеню, иногда они шли туда пешком в сопровождении охранника. Они были пунктуальны, и не было случая, чтобы из-за них задержалась служба, вспоминает охранявший Линкольна Крук. «Из уважения к высокому посту, который он занимал, присутствовавшие в церкви при появлении президента поднимались со своих мест и оставались на ногах до конца службы».
Добропорядочный, прямолинейный, выдержанный Фесенден пришел однажды утром к Линкольну, взбешенный по поводу несправедливой, по его мнению, раздачи должностей. Он разразился потоком «несдержанных слов». Линкольн невозмутимо ждал, когда ярость его друга из Мэна стихнет. Затем он тихо спросил:
— Сенатор, вы принадлежите к епископальной церкви, не так ли?
— Да, сэр, я последователь этого верования.
— Я так и думал. Вы, епископалийцы, ругаетесь все одинаково. Сьюард тоже епископалиец. Вот Стентон пресвитерианец. Вы бы послушали, как он ругается.
Линкольн продемонстрировал несколько вариантов сквернословия, после чего он и Фесенден провели беседу в спокойных тонах.
8. Линкольн амнистирующий
Вокруг Вашингтона, да и в самой столице кипели бури человеческих чувств. Волны этой бури докатывались до Белого дома. По толстым коврам его коридоров и кабинетов, мимо высоких зеркал проходили и люди в поношенных, рваных, запыленных одеждах и одетые с иголочки.
Город казался огромным госпиталем. Все еще сказывались нехватка и плохое качество оборудования первых лет войны, и хотя медицинское хозяйство достигло огромных размеров, многое в нем оставалось временным, импровизированным. Церкви, частные дома, правительственные здания — все было реквизировано. Дощатые бараки и белые армейские палатки все время попадались на глаза президенту во время его прогулок пешком или верхом в окрестностях города.
В последних числах октября 1864 года Уолт Уитмен писал о том, что он видел большие партии дезертиров из союзной армии, по 300 человек и больше в каждой. Они шли под вооруженной охраной по Пенсильвания-авеню, «разношерстно одетые, в разнообразных шляпах, кепи, фуражках, многие из них здоровые молодые парни; среди дезертиров были и стыдившиеся своего позора, были и больные, почти все очень грязные… Мне сказали, что количество дезертиров из действующей армии достигает в среднем 10 тысяч в месяц».
Однажды во время большого приема в Белом доме в зал набилось столько народу, что Линкольну пришлось отказаться от рукопожатий и ограничиться только поклонами. Вдруг он увидел бледного калеку-солдата, идущего рядом со своей просто одетой матерью. Линкольн прошел к ним, прежде чем они успели дойти до дверей, взял их за руки, приветствовал и сказал, что их приход его радует.
Как-то Линкольн поделился своими мыслями с начинающим репортером нью-йоркской «Трибюн»; репортер только что вернулся с фронта, где он знакомился с настроениями офицеров и солдат действующей армии, и проинформировал о них президента. «Лучше мне потерпеть поражение на выборах при поддержке солдатских голосов, чем победить без них», — сказал президент.
Многие тысячи солдат в конце 1864 года утверждали, что они лично встречались с президентом. На смотрах войск Линкольн часто слезал с коня, проходил вдоль шеренг построенных частей, пожимал руки не только стоявшим в передних рядах, но протягивал руки и солдатам из задних рядов; при этом он приветливо говорил; «Рад, что вы хорошо выглядите; рад встрече с вами».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
