— Для чего? Чем вас не устраивает то, как мы живем?
— Кларисса, вы когда-нибудь задумывались о том, что запасы руды, угля, торфа не бесконечны? Те умения, которыми владеют наши соседи, позволяют расходовать их крайне экономно. Они были вынуждены научиться этому, почти полностью исчерпав все блага своего мира. Мы тоже уже вынуждены, но еще даже не знаем об этом. Путь, что выбрали для нас боги, ведет в тупик. Смерть от голода и холода, без малейшей возможности воспользоваться теми ресурсами, что еще остались в нашем распоряжении. Но дело даже не в этом, в конце концов, до этого часа еще столетия… — усталый вздох. — Боги, вы ведь знаете, что это самозваные боги, загнали нас не в тупик, а в ловушку, которая уже готова захлопнуться. Они уподобились змее, кусающей свой хвост…
— О чем вы говорите? — удивилась Кларисса. Все предыдущее звучало стройно, но довольно-таки бессмысленно. Господин герцог Скоринг, кажется, оказался философом из тех, чья мысль простирается на века и тысячелетия. Мечтатель, борющийся с опасностями далекого будущего; впрочем, мечтателями называли и служителей Истинной Церкви Собраны, сказавшими однажды: «Рабство неугодно Сотворившим и должно быть искоренено!»… только вот они действовали убеждением, а не силой, не решали за других, как им должно жить и по какому пути следовать.
— Золотая династия проклята. Король Эниал, будучи еще юнцом, совершил один из тех поступков, за которые Сотворившие карают смертью. Все, кто был причастен к тому преступлению, обречены пасть от руки друг друга. Два закона вступили в противоречие друг с другом, и ни один из них не может быть отменен. А Противостоящий вернулся. Он ждет часа, когда прервется связь самозваных богов с миром. Связь эта — Золотая династия. Войдя в мир, он разрушит его. Все три мира.
— Проклятье?.. — изумленно выговорила Кларисса. — Что должен был совершить этот юноша?!
— Всего лишь взял силой тамерскую пленницу. Она же прокляла его и всех причастных. Не менее десятка офицеров и солдат, бывших в том доме…
— Простите, что значит «всех причастных»?! — хозяйка едва не вскочила. — Этого не может быть, карают лишь одного виновного. Или, простите, это было непотребство, совершенное всеми?..
— Отнюдь нет. Но таковы были слова проклятия, и боги позволили ему сбыться. Рано или поздно что-то подобное должно было произойти, ведь само право на проклятие позволяет такое развитие событий.
— Но где и когда проклинали всех?
— Вы не верите мне? Что ж, попробую доказать. Одним из таких якобы причастных оказался и Ролан Гоэллон. Вы знаете, что случилось с его детьми? В этом был виноват не столько Руи Гоэллон, сколько Элор Сеорн, его двоюродный брат. Потом принц Элор погиб — вам нужно называть имя его убийцы?
— Нет, благодарю… — Кларисса и раньше предполагала, кто покончил с безумным братом Ивеллиона, в этом ничего нового не было, но в целую толпу проклятых женщина не поверила. Она знала, что так быть не может; гибнет виновный. Слуги господина Мерно, не воспрепятствовавшие злодеянию Виктора, остались живы и здоровы, как и сам винодел. «Всех причастных» — что это значит? Затруднительно представить себе юного Ролана Гоэллона, который помогает брату-близнецу изнасиловать несчастную тамерку… Отец Руи скорее бы помог девице. А остальные? Десяток человек, офицеры армии Собраны — тоже помогали? Или хотя бы одобрили подобное деяние королевского отпрыска?.. К тому же бывшей куртизанке казалось, что собеседник пытается убедить не столько ее, сколько себя: в голосе вдруг прорезались чужие ноты; это резало слух.
— А осведомлены ли вы, как сложилась жизнь потомков маршала Мерреса, еще того маршала Мерреса? Все его сыновья так или иначе убили друг друга. Несчастные случаи и не только. А обстоятельства смерти его внука Алессандра и Рикарда, а также полковника Эллуа — все они были потомками пресловутых причастных. Эллуа убил старшего Мерреса, Рикард — Эллуа, а герцог Гоэллон — Рикарда. Проклятье сбывается даже против воли самих проклятых — герцог Гоэллон был весьма дружен с внуком генерала Шроста, но Герберт Шрост погиб в дружеском поединке. Или вы думаете, что герцог Гоэллон не дорожил жизнью своей невесты? Она тоже умерла не от естественных причин.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Вы удивительно хорошо осведомлены о таких подробностях чужих жизней…
— Я потратил на расследование десять лет. Кстати, племянник герцога Гоэллона обращался к тем же архивам, что и я. Сейчас в живых осталось лишь четверо. Герцог Гоэллон, его племянник, старший сын короля Ивеллиона — и король Элграс. Проклятье неумолимо, оно сбывается всегда. Эти четверо или их потомки покончат друг с другом. Это случится внезапно, как всякая насильственная смерть. Золотая династия, связывающая сущий мир с богами, прервется и боги утратят власть над миром. Возможно, лишь на час — но в этот час войдет Противостоящий, а на его стороне вся накопленная им сила. Ее хватит, чтобы уничтожить все и вся…
— Прекратите меня пугать! — взмахнула рукой Кларисса. — Я поняла, чем это грозит. Дайте мне подумать. Она встала из кресла, взяла чашечку уже остывшего кофе, отхлебнула и поморщилась; потом прошла к окну и уселась на подоконник, глядя на герцога Скоринга, тоже давившегося горькой дрянью. Все звучало так связно, так похоже на правду — даже неожиданная выходка Фиора укладывалась в этот ряд: он сказал, что ему нельзя жениться. Фелида догадалась верно: в браке обычно рождаются дети. Проклятые дети проклятых родителей, обреченные на смерть или убийство.
Брат и сестра герцога Гоэллона, которого когда-то называли Руи-Братоубийцей — вот, значит, в чем было дело. Вот о чем молчали и старуха Алларэ, и сам герцог…
— Откуда вы вообще узнали о проклятии? Сомневаюсь, что Руи откровенничал с вами на этот счет.
— Противостоящий вернулся не один. Он нашел другого бога, а тот обманул его, не желая разрушения. Если он займет место нынешних узурпаторов, то будут отменены не только чудеса, которые так дороги герцогу Гоэллону, но и проклятье. Все, что я узнал — я узнал от него. Он существо совсем иное, он не одержим желанием опекать, сдерживать, отучая думать и принимать решения…
— Хорошо, закончим с богами, — решительно оборвала Скоринга хозяйка, поняв, с чьего голоса поет бывший регент. Откровения высших сил порой очень трудно понять и уложить у себя в голове, но с тем, что проклятье существует и действует, спорить бессмысленно. — Зачем же вам понадобились два государственных переворота?
— Первый — потому, что я решил затеять более крупную игру. Еще до моего рассказа отец хотел свергнуть Золотую династию — представьте себе, чем бы это обернулось? До того он всего лишь хотел разделить страну на несколько частей и стать королем западных земель. — Потомок жадного казначея брезгливо поморщился.
— Притязания моего отца сразу показались мне слишком мелкими. Зачем брать лишь часть, когда можно взять все? Потом «заветники» поведали ему, что открывший путь Противостоящему получит власть над всем нашим миром. Я знал, что это обещание лживо, а мир будет разрушен, однако ж, угадайте, какова была цена моих разъяснений по сравнению с подобными перспективами? С еретиками отец связался по моей подсказке — одна из моих ключевых ошибок. Когда отец выслушал обещания «заветников», ему понадобилось сделать так, чтобы они могли свободно проводить обряды, питающие Противостоящего. Одновременно с тем он пытался добраться до кого-то из Золотой династии, отдать его для жертвы. Меня не устраивал план, по которому я должен был править небытием во славу рода Скорингов. Я хочу видеть Собрану существующей, единой и сильной.
— Вы не могли просто остановить отца намного раньше? Вы ведь в конце концов сделали это.
— После смены богов неизбежно воцарился бы хаос, который мог бы уничтожить державу и без высших сил. Мне нужна была возможность провести реформы, и я ее добился. Добился, опираясь на те силы, что у меня были.
— Для чего же вы отдали власть противникам?
— Разве это власть? — усмехнулся Скоринг. — Это уже, госпожа моя, то дело, с которым отменно справится нынешний казначей и прочие господа из королевского совета. Все, что мне было нужно, я сделал.
