– Не со дня сотворения! Кто знает, сколько тысячелетий, а, может, и миллионов лет существовал этот мир в девственном покое, пока наш народ не пришел сюда! Сколько веков на самом деле длилось разделение тэнкрисов? Не могли же они просто взять и разойтись! Одни в Темноту, а другие пусть сидят под светом луны в свое удовольствие! Древние священнописи полны сокращений и неточностей, упрощены для лучшего восприятия! А мы, тэнкрисы, словно беззубый старик, которому уже разжевали и в рот положили – тупо проглатываем! Ибо запрещено бередить прошлое, запрещено копаться в истории, запрещено пытаться узнать, что было до Мескии! Безумный запрет, наложенный первым Императором по каким-то, одному ему…
Я осекся, потому что уже знаю, какими причинами руководствовался основатель великой династии и великой державы, вводя запрет на доимперскую историю.
– Мы не знаем своего прошлого и слепо шарим впереди, пытаясь нащупать дорожку в будущее. Отмети все нереальные версии, и останется одна-единственная, верная. И вот она, господа и таны, мы проглядели начало настоящей войны и проиграли множество ключевых сражений. Если проиграем еще одно, не будет больше Мескии. Мы ее окончательно потеряем.
А потому надо дать финальное сражение. Именно оно решит, кому достанется победа, даже если все прошедшие битвы были проиграны. Эту мы проиграть не имеем права, и пусть мои помыслы являют верх высокомерия и гордыни, я уверен в своей правоте.
– Но что же нам делать, мой тан?
Я промолчал, рассматривая все возможные варианты развития событий, перебирая все возможные варианты расстановки сил, от самых выгодных до катастрофически невыгодных. И в каждом Старкрар оказался в руинах, а вслед за ним превратилась в руины Меския. Я заметил, что у меня повышается температура, в ушах нарастает гул, по коже скатываются капельки горячей влаги. Но я продолжаю держать напряжение, пытаясь найти решение. Я уже нашел способ, которым убийца воспользуется, я определил время и понял, чем закончится эта игра, если он победит. Осталось сделать свой ход, создать силу противодействия, но как?! Содержимое черепной коробки закипает. Голоса моих соратников отдалились, я уже не понимаю, что они говорят, лишь чувствую уверенную поддержку Себастины, которая всегда рядом. Если я не смогу найти решение, этого не сможет сделать никто. Понимание пришло внезапно, я увидел единственный подходящий ответ ясно и чисто, увидел ответ, который может спасти страну… и он оказался ужасен! Пальцы правой руки стиснули грудь напротив сердца, я оперся о стену, чувствуя, что сейчас упаду. К счастью, меня подхватили раньше.
– Хозяин?
– Бри!
– Митан!
– Что с вами, хозяин?
– Я… я размяк, – прошептал я с трудом, – потерял хватку… А вы все размыты…
– Ему не хватает воздуха, откройте окно!
– Черт, раму заклинило! Дерево рассохлось!
– Проклятая дыра!
– Меския…
– Хозяин хочет что-то сказать.
– Меския прежде всего! – выдавил я, чувствуя, как будто проглатываю раскаленного железного ежа. Решение принято, и я смог снова вздохнуть. – До Йоля неполная седмица, и мы должны… мы должны сделать многое за это время… Но я предупреждаю всех – то, что я задумал, будет мерзко, подло и никак не связано с законами чести и морали! Если вы не готовы пойти на это ради страны, вам лучше удалиться и спрятаться где-нибудь. Тогда история не назовет вас мерзкими чудовищами по окончании. Я же уже принял решение и смирился с судьбой проклинаемого. Итак, Торш, вы доставите написанные мной послания указанным мной персонам… А пока выберите десяток самых боеспособных агентов и выдвигайтесь в Чернь. Позиции я тоже укажу.
Меня мучила та проклятая листовка. Почему компрометирующие материалы, подброшенные Буру, так сильно отличались от оригинальных листовок, раздаваемых на улицах? Почему их спешно и некачественно напечатали, криво порезали? Почему было не подсунуть фабриканту обычные листовки, которых наверняка полно? Ответ напрашивался сам – враг не желал, чтобы следователи Особой комиссии уделили оригинальным листовкам повышенное внимание. Значит, есть что-то, чего мой глаз сначала не увидел. А когда я присмотрелся к оригиналу вновь, то не будь я любителем изучения чужих культур, я бы вновь ничего не заметил. Но я не зря посвящал этому увлечению время. Узоры на маске Тхаранны были изменены художником на оригинальных листовках, но они были совершенно идентичны с настоящей маской на листовках, подброшенных Буру. Востоковеды, археологи, возможно, заметили бы эти вопиющие погрешности в каноне малдизской резьбы по дереву, но никто больше. Никто, кроме меня, тана, страдавшего интересом к изучению культурологии, этнологии и религиоведения. То была схема. При извлечении неправильных фрагментов орнамента маски и наложении его на карту города можно было определить место. Путем простейших логических приемов я заключил, что послание на листовке не было направлено простым смертным. У абсолютного большинства подданных не хватило бы элементарных знаний. А вот у следователей л’Зорназа их могло хватить, что ни говори, но выбирать способных прислужников двуличный тан умел, как и любой истинный тэнкрис-лидер. Кому тогда мой враг посылал сообщение?
Я снова стоял на развилке – попытка скрыть наличие карты от л’Зорназа могла стать знаком того, что двуличный тан совершенно точно не является предателем. С другой стороны, если л’Зорназа предатель, тогда планы носителя маски должны были быть известны ему заранее. Что тогда? Он не желает дискредитировать своего агента, которому пришлось бы сдерживать следователей, напади они на верный след? Или же… враг знал наперед, что я жив и пытался меня запутать? Мало ли что он смог вытянуть из жителей подземного города? Бред! Если бы он знал, что я жив, он знал бы тогда, что у меня совершенно точно есть оригинальный экземпляр с картой на нем. В таком случае появление альтернативных листовок лишь возбудило бы мой интерес и указало бы мне на ошибку, как и случилось. Или нет? Или он этого и добивался?
Я перебирал варианты долгие мгновения, пока не сбросил нити паутины, в которую угодил. Паутину собственного разума, паутину паука-интригана. Я не имею права попадать в такую паутину, я должен укутывать ею других. Поэтому я отбросил все самые маловероятные варианты и пришел к единственно верному предположению.
Пальцы замерзли. Я просидел на крыше среди подчиненных уже три часа, но с упорством фанатика продолжал вглядываться в кривую узкую улочку внизу. На соседней крыше притаились еще семеро с винтовками, ежащиеся под порывами слякотного зимнего ветра.
– Это его карета, – сосредоточенным и немного пугающим голосом сообщила Мелинда, не отрывая глаз от прицела.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
