– Но я совсем ничего не запомнила, – торопливо заверила его Лоэзия, но затем, покраснев, честно призналась: – Только то, что выше пояса.
Повисло молчание. До Ёрдела запоздало дошло, о чём она.
– Не переживай, – тёмный протянул руку, погладил зажмурившуюся девушку по голове и успокоил: – Я тебя тоже видел выше пояса.
Лоэзия не сразу осознала сказанное. Даже немного успокоилась, что господин тёмный не сердится на неё и не ругает. Даже прикоснулся, значит, не считает совсем уж плохой и падшей. Смысл дошёл до неё лишь пару секунд спустя, и в груди спёрло дыхание.
– Господин… – чуть слышно пролепетала девочка.
Длинные тонкие пальцы сильнее надавили на её затылок, притягивая девушку ближе, в ногах возникла слабость, а во взволнованном девичьем воображении мелькнула донельзя невероятная картина…
Сверкнула золотая вспышка и цветочной пыльцой осела на волосах девушки. Глаза Лоэзии закрылись, и она обмякла в руках подхватившего её тёмного. Прижав её к груди, Ёрдел поднялся к себе на чердак, положил девушку на постель и начал неспешно расшнуровывать её платье.
Раз уж он решил вернуть девочек их беспечным опекунам, то следует кое о чём позаботиться. Перевернув Лоэзию на живот, мужчина обнажил её спину и, отлучившись к столу, вернулся с иглами и флаконом чернил.
На небе уже вовсю подмигивали звёзды, а Ранхаш кружил рядом с одним местом и никак не хотел его покидать. Пару раз, ещё днём, он пробовал углубляться в лес, но интуиция затихала и засыпала, и он опять возвращался. Подчинённые не роптали, привыкли полагаться на невероятное чутьё господина, и только пристальнее присматривались к деревьям, пытаясь найти хоть какие-то следы.
– Мага надо было взять, – Шидай раздражённо выдохнул облачко пара и прищурился на волчий месяц. К ночи похолодало, но и это не вынудило лекаря запахнуть плащ или хотя бы затянуть ворот рубахи. – Похоже, мальчик балуется менталистикой. Даже обидно, когда представляю, что мы проходим мимо его укрытия и каждый раз не понимаем, что от нашего внимания ускользает целый участок леса.
Ранхаш не ответил. Он уже давно понял, где именно находится берлога тёмного. Возвращаясь к одному и тому же месту, он находил ранее не виденные деревья, кусты и звериные тропы и понимал, что всё глубже и глубже проникает под покров защиты. Он уже распорядился, чтобы все были настороже: неизвестно, как тёмный отреагирует на вторжение на свою территорию.
Вот и сейчас он увидел перед собой высокую разлапистую ель с толстым стволом, которую ранее не замечал. Между игольчатыми ветвями проглядывали звёзды и краешек жёлтого лика луны, перечёркнутого голой толстой ветвью. Но выглянув из-за ели, Ранхаш не нашёл дерева, чей сук чернел на фоне ночного светила. Он с усилием всмотрелся и шагнул строго вперёд, не позволяя себе повернуть и сбиться с пути, но уже через несколько секунд понял, что обходит найденную ель с другой стороны. Как жаль, что печать на груди не помогает проникать через магию хаги.
– Этого пня здесь не было, – заметил Шидай.
– Какого? – Ранхаш обернулся, но никакого пня не увидел.
– Вот этого, – лекарь постучал ногой по… кусту. Звук был глухим, совершенно не похожим на шелест ветвей, и Ранхаш поверил глазам отца.
– Я нашёл ручей, – откуда-то из темноты донёсся голос Ашия, и Ранхаш поспешил к нему.
Это был всего лишь изгиб ручья. В другое время года эта несуразность сразу бы бросилась в глаза, но сейчас скованная льдом вода в темноте успешно сливалась со снегом. Аший, опустившись на четвереньки, полз вперёд, щупая землю под собой руками, но почти сразу начал забирать влево. Ранхаш решительно схватил его за шиворот и пропихнул вперёд. Оборотень странно дёрнулся, уставился в одну точку и медленно отполз в сторону, словно бы уступая дорогу.
Воздух даже не шевельнулся. Картинка пейзажа не изменилась. Просто на хрусткий снежный наст ступила чья-то нога, вынырнувшая из ниоткуда по самое бедро, а затем полностью явилась высокая фигура, голову которой куполом окружали тёмные очертания капюшона. Раздался тихий свист, и захрустел снег под сапогами собирающихся оборотней. Ранхаш упреждающе поднял руку вверх, запрещая что-либо предпринимать. Сердце его замерло, когда он увидел ношу на руках незнакомца. Темнота скрывала от него, что это, но обоняния коснулся знакомый запах.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Майяри. Его дорогая Майяри.
Нервная дрожь охватила тело, но Ранхаш старательно задавил её и спокойно воззрился на тёмного.
Это ведь был он?
Тот молча протянул ему девушку, и Ранхаш принял на руки такую желанную ношу.
– Не теряй… больше, – прохрипело из темноты.
Над плечом Ранхаша вспыхнул светляк, и оборотень даже слегка вздрогнул от неожиданности. Но потом увидел в сиянии спящее лицо Майяри с ужасающим кровоподтёком и на мгновение забылся от ярости. Пальцы Шидая, который и запалил светляк, торопливо ощупали лоб девушки, и лекарь с облегчением прошептал:
– Череп цел.
Ранхаш с яростью посмотрел на скрытую в темноте фигуру хаги.
– Следи лучше, – прохрипел тот. – За ней охотятся.
– Кто? Ты видел их? – требовательно спросил Ранхаш.
Тех, кого видел Ёрдел, живыми не увидит больше никто. Но всё же он знал зачинщика.
– Он стар. И слаб, – хаги развернулся, чтобы уйти. – И постоянно лжё…
Он исчез, и окончание фразы резко оборвалось.
– Думаю, лезть дальше и тревожить покой хозяина дома не стоит, – благоразумно заметил Шидай. – Ой, какая прелесть! Заботливый, – и указал на ладони Майяри.
Одна из них была в перчатке с вышитыми снегирями, а вторая замотана в кусок ткани. Посмеиваясь, лекарь достал из кармана вторую перчатку.
– Всё-таки ты ему понравился, Ранхаш.
Сын уткнулся носом в волосы возлюбленной и, прикрыв глаза, подумал, что с братом Майяри, похоже, можно иметь дело.
Но вот покушение на её жизнь он пока простить не мог.
В последние дни на Мариша стала накатывать слабость. Такая мерзкая, противная, с ярким привкусом бессилия и отчаяния. Она туманом застилала глаза, вызывала головокружение, и приходилось опускаться на землю или прислоняться к стене.
В этот раз усталость накрыла его в глухом переулке. Тяжело дыша, оборотень спиной прислонился к стене и по ней сполз на мостовую. Подчинённые, тоже уставшие и мрачные, отвели глаза и разбрелись по соседней улице, якобы чтобы прочесать её, но на успех уже никто не надеялся: на поиски было брошено много сил, но спустя почти две недели не было никакого результата. Словно бы этого тёмного вовсе не существовало.
– Воды хотя бы попей, – вздохнув, Юдриш без всякой надежды протянул другу фляжку, но тот даже глаза не открыл. – Мы найдём её. Не посмеют они прибить дочь семьи Бодый. Ну не дураки же они, такую наживу упускать? – голос его звучал неуверенно, да и Юдриш сам не понимал, зачем поддерживает в друге надежду.
Девочку было очень жалко. Даже ему. Всё-таки он возился с ней с малолетства, привык… В носу повлажнело, и мужчина досадливо шмыгнул. А Мариш и вовсе всей душой прикипел. Он даже к друзьям и старым соратникам так не привязывался. Да и сложно ли привязаться к такому обаятельному ребёнку? Помнится, по юности Юдришу совсем не до детей было, а как первый народился, и в душе что-то переменилось. Вот и у Мариша неожиданно «народилась» девочка, и сердце его чуточку помягчело. А тут… Юдриш покачал головой и, взглянув на друга, охнул. От неожиданности.
Мариш, ощутив, что свет уличных фонарей затенил чей-то силуэт, распахнул глаза, чтобы послать надоедливого Юдриша ко всем Тёмным, и застыл, увидел перед собой высокого мужчину в капюшоне. Голову его сверху обливало золотистое лунное сияние, а на руках он держал продолговатый меховой свёрток. Мариш невольно втянул носом воздух, и сердце заныло, застонало от отчаянной надежды.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Стоять! – сквозь зубы прошипел Юдриш, и подчинённые замерли, продолжая пристально следить за из воздуха явившимся незнакомцем.
Судорожно вздохнув, Мариш вскочил и вцепился в свёрток. В нос ударил такой знакомый нежный запах. Чистый, нетронутый, ещё совсем детский. Уголок шкуры слегка сполз, и свете фонаре сверкнуло серебро волос. В глазах помутнело, и Мариш яростно потянул драгоценную ношу на себя. Но столкнулся с сопротивлением.
