- Милейший Лев Фредерикович, - бухнуло в спину, - вы куда это собрались?
Власов - уже без удивления - обернулся и увидел Мюрата Гельмана. На сей раз тёмных очков он не надел, и Власов мог рассмотреть его лицо. Лицо преуспевающего гешефтмахера - примерно так Фридрих определил про себя человеческий тип, который предстал перед ним.
Старичок же немедленно преисполнился елейной доброжелательности.
- А вот и вы, Мюрат Александрович! Ну, как прошла акция? Всё засняли?
- Нормально прошла, - Гельману явно не хотелось развивать эту тему. - А вы, смотрю, сдружились с господином Власовым?
- Да вот, некоторым образом, едем сейчас в "Норд", - не без самодовольства сказал старик.
- Пока что, - вмешался Власов, - я никуда конкретно не собрался.
- И правильно, - Мюрат немедленно пошёл в наступление, чего Фридрих и ожидал, - "Норд" - не самое интересное место. Позвольте предложить иной маршрут. У меня как раз заказан столик в "Аркадии" на Колчака. Будем есть оленину и пить брусничную настойку. Кофе там тоже отменный. Всё за мой счёт, у меня сегодня удачный день, - добавил он торопливо.
- Да уж видели мы, - не удержался старик, - видели. И слово нехорошее разглядели...
- У нас с уважаемым Львом Фредериковичем эстетические разногласия, - картинно развёл руками Гельман. - Я новатор, а он, знаете ли, придерживается консервативных взглядов на искусство.
- Я тоже, - отрубил Власов. Ему не нравился Гельман, к тому же он начал понимать, что означала сцена на площади.
- Ну, вы человек, несомненно, умный, - зашёл галерейщик с другой стороны, - мы могли бы поговорить об этом... я не надеюсь, что смогу вас переубедить, но, по крайней мере, вы выслушаете точку зрения, отличную от общепринятой...
- Прошу меня извинить, Мюрат Александрович, но мы с господином Власовым едем в "Норд", - пошёл ва-банк старикашка, открывая дверцу своей инвалидной машинки.
- Прошу меня извинить, Лев Фредерикович, но мы с господином Власовым едем в "Аркадию", - тем же тоном заявил Гельман.
Фридриха это начало откровенно забавлять.
- Господа, - сказал он, - может быть, вы перестанете делить мою шкуру? Я, пожалуй, пойду прогуляюсь без вас.
Повисла пауза. Власову показалось, что он слышит, как скрипят мозги собеседников, просчитывающих варианты.
Первым расчёты закончил, как ни странно, старикан.
- Ну, - сказал он, широко разводя руками, - я, уж извините, не поеду: нечего мне там делать, и повод не нравится, - последние слова он выделил голосом, - а вы как хотите. Значит, до вечера.
- До вечера! - ухмыльнулся в бороду Гельман.
Старик повернулся, даже не пытаясь сделать какой-нибудь очередной знак. Сел в свою инвалидку, громко хлопнул дверью. Машина обиженно запехала моторчиком и тронулась с места.
- Забавный старикан, - откомментировал галерейщик, старательно добавляя в голос великодушия и снисходительности, - только очень настырный. Зато он очень предан нашей Фрау, - лицемерно вздохнул он, - за это мы его любим... Так что насчёт "Аркадии"?
- Не откажусь, - Власов решил, что галерейщика стоит выслушать. - Но предупреждаю: я не употребляю алкоголь.
- Очень жаль, - Гельман, кажется, искренне огорчился. - У меня только что прошла успешная акция... да пойдёмте, пойдёмте... - он снова попытался было взять собеседника под локоть, и снова в последний момент сдержался.
Они прошли мимо атлантов. Серый, грязный снег лежал у ступеней. Погода тоже испортилась: голубой купол закрылся, небо затянуло серой хмарью. На улице стало неуютно. Гельман попытался было завести разговор о буржской погоде, но тут у него начал разрываться целленхёрер и галерейщик пустился в какие-то сложные переговоры. Посреди разговора в кармане галерейщика запиликала ещё одна трубка, и тот, зажимая пальцем микрофон на первой, принялся столь же энергично договариваться о каком-то интервью. Одновременно он умудрялся делать знаки Власову, чтобы тот не отставал.
Фридрих почему-то думал, что галерейщик ездит на каком-нибудь роскошном "Запорожце". К его удивлению, когда они дошли до стоянки, Гельман решительно направился к не слишком роскошному "Мерседесу" спокойного тёмно-синего цвета. В Райхе на таких машинах ездили молодые студентки. Власов вспомнил Марту Шварценеггер: ей бы такая машина подошла больше, чем поездки в общественном транспорте.
Внутри машины было всё как обычно. Фридрих обратил внимание только на маленькую православную иконку, приклеенную к стеклу.
Галерейщик, сопя, устраивался за рулём, одновременно заканчивая последний разговор. Тем не менее, он, видимо, периферийным зрением поймал взгляд Власова на иконку.
- Это так, знаете... - почти извиняющимся тоном сказал он, пряча трубку в карман. - Я вообще-то во все эти церковные дела не верю. Но, говорят, эта штука помогает даже тем, кто в них не верит, а водитель я неважный. Нет-нет, всё нормально, но вот знаете ли, такое дело - неуверенно чувствую себя на дороге...
Мотор ровно, мягко загудел. Машина тронулась с места.
- Вот вы, наверное, думаете, что тут у нас такое творится, - продолжал Гельман, - со стороны это всё выглядит несколько смешно, наверное. Ну да вы в своём ведомстве... - он бросил косой взгляд на Фридриха: тот почувствовал, как будто его лица что-то коснулось и тут же отдёрнулось, - про нас, наверное, всё знаете.
- Напротив, я пока ничего не знаю и ещё меньше понимаю, - Власов скосил глаза на собеседника. - Надеюсь, вы мне что-то объясните...
Машина вильнула.
- Ох, извините, - Власов почувствовал, как Гельман напрягся, - тут движение начинается... давайте потом поговорим.
Он вперился вглядом в дорогу. Видимо, галерейщик и в самом деле неуверенно чувствовал себя за рулём.
Фридрих откинулся на сиденье. Машина тащилась по правому ряду, с минимальной скоростью, Гельман всё время делал какие-то ненужные, лишние движения, крутил головой, суетился. На светофоре он чуть было не свернул не в ту сторону, вырулил, получил в спину несколько гудков и тихо выругался сквозь зубы.
Сознание того, что машину ведёт неумелый водитель, нервировало и злило. Потом Фридрих подумал, что, возможно, Гельман на это и рассчитывает - помотать ему нервы, чтобы сделать более податливым на какие-нибудь неосторожные высказывания, и разозлился ещё пуще: лихачёвцы, похоже, возомнили о себе невесть что... Кстати, за кого же они всё-таки его принимают? Уже понятно, что они видят в нём сотрудника спецслужб, и скорее дойчских, чем российских. То есть - сотрудника Управления, которого отправили приглядывать... или выяснить что-то конкретное, чего они боятся. Это неудивительно: возможно, Эберлинг наследил... Или Вебер... хотя тот вроде бы не покидал Москвы... но в наши времена информационных технологий личное присутствие далеко не всегда обязательно... Но всё-таки - откуда такие танцы вокруг его персоны? Нет, от него явно чего-то ждут. Впрочем, - тут Фридрих мысленно поправился, - кто именно ждёт? Странненький Лев Фредерикович с его намёками? Жуликоватый галерейщик? Сама Фрау, на ужин с которой он приглашён столь внезапно? А может быть, кто-то ещё, какой-нибудь кукловод, который и крутит всей этой публикой?
Машина остановилась на маленькой платной стоянке около домика в голландском стиле. Судя по тщательно очищенной от снега брусчатке и важному охраннику в коротком полушубке, открывшему дверь Власову, место было дорогое и не для всех.
Как только Гельман вылез из машины, к нему тут же вернулась его самоуверенность. Он живчиком взбежал на крыльцо, перекинулся парой слов со вторым охранником на входе - было заметно, что галерейщика тут знают, - дождался Власова, после чего, не раздеваясь, скрылся в туалетной комнате.
Власов осмотрелся. Скупо освещённое помещение было декорировано тёмными деревянными панелями. Висело несколько картин с изображением охоты. В небольшом гардеробе висело всего несколько пальто и ни одной женской шубы.
- Добрый день, уважаемый гость... курточку пожалуйста... - Власов недоумённо повернулся. Потом зрение сфокусировалось и он разглядел услужливо растопырившегося гардеробщика.
Это был негр - настоящий, чёрный, чьё лицо почти сливалось с темнотой.
- Курточку вашу, - поклонился сказал чёрный и улыбнулся, показав очень белые зубы.
Это было уже слишком.
Власов развернулся, вышел, хлопнул дверью. Охранник с недоумением посмотрел на гостя, но ничего не сказал.
Фридрих почти пересёк мощёную площадку, когда его догнал Гельман. На этот раз он всё-таки схватил Власова за локоть. Власов брезгливо выдернул руку.
- Вы не поняли! - затараторил галерейщик, - ох, чёрт, я вас не предупредил... Это не то, что вы подумали... Это такой прикол... Шутка... Ну остановитесь же, чёрт побери! - он решительно встал на пути Власова.
Фридрих тоже остановился.
- Я знал, - процедил он, - что разложение в России зашло достаточно далеко, вы принимали даже китайцев. Но это...
