— Не-ет! — в ужасе закричала я, продолжая попытки встать на ноги. — Не надо! Нет!
За первым парнем на землю упал и второй, потом третий… Вопреки моей истерике трое парней уже были мертвы и окрашивали своей кровью эту холодную землю. А воины ракъят, стоящие за спинами еще живых пленников, не сводили с этого «зрелища» своего хлонднокровного, равнодушного взгляда.
— Как ты можешь бросить меня? После всего, что я дала тебе…
Голос Цитры раздавался где-то на заднем плане, но я уже не вслушивалась в то, что она говорила…
Следующий в ряду воин ракъят уже приставил нож к горлу Рики, той самой блондинки, которая со слезами и ненавистью в глазах требовала у меня прикончить Вааса. Несмотря на отсутствие сил, девушка, чей некогда тонкий острый нос теперь представлял из себя кровавое месиво, все еще билась в истерике, готовая, пускай хоть с корнями, но вырвать свои волосы из лап головореза. Но все оказалось тщетно — ее громкие рыдания оборвались так же резко, как и сменились хрипом и кряхтением, стоило лезвию полоснуть по ее горлу.
— Прекрати это все! ПРЕКРАТИ! — продолжала кричать я в сторону Цитры, но та словно не замечала моей боли и ненависти.
— Почему ты так хочешь уйти от меня? Останься! Джунгли навсегда станут твоими! Вместе мы уничтожим Вааса и покончим с его империей! Ты всегда будешь королевой! — кричала жрица так, словно совершала какой-то ритуал, вознося руки ко мне. — Если не будет этих людей, всё будет принадлежать тебе! Всё это!
Следующей стала Настя: она была на грани потери сознания и не могла не издать ни звука. Воин, что стоял за ней, поднял за волосы ее голову так, словно это была не голова, а мешок, словно этот ублюдок брал за шкирку жалкую псину, чтобы без раздумий бросить ее на съедение волкам. Настя потеряла сознание за доли секунды, прежде чем закрыть глаза навсегда — из ее горла брызнула кровь, и девушка мгновенно побледнела еще сильнее, замертво падая перед ногами своего головореза.
— Я ОСТАНУСЬ! Я останусь, твою мать! Только прекрати это все! — захлебываясь рыданиями, закричала я и тут же поймала на себе внимательный взгляд жрицы.
Она долго изучала черты моего лица, а тем временем головорезы и не собирались останавливаться. Трое палачей, что удерживали армянок и темнокожую девушку, переглянулись между собой и кивнули — Карина, Анжела и Джессика, кричащие во все горло, замертво рухнули следом за остальными девушками…
— Тебе нужно это пережить… — послышался мелодичный голос Цитры, и я бросила на нее ненавистный взгляд сквозь пелену слез. — И тогда уже никто не помешает тебе дойти до конца пути… Никто уже не заберет тебя у меня…
Когда в линии, выстроенной из мертвых тел моих друзей, осталась только одна девушка, я подняла на нее глаза. И с ужасом поняла, что не вынесу этого, не вынесу ее смерти…
Ника.
При виде подруги я словно разучилась говорить, не то, что кричать, а мое дыхание сбилось до такой степени, что было невозможно вдохнуть. Я с немым ужасом смотрела на девушку, чей палач грубо поднял ее за волосы — мы встретились глазами. Ее лицо было все в крови: разбитая губа, сломанный нос и рассеченная бровь… Ника не плакала, не билась в истерике — только ее рваное дыхание говорило о том, что ей страшно умирать. Она пристально смотрела на меня, как и я, не желая отводить глаз, и в них я прочла только одно…
Как же она устала…
Она потеряла все на этом острове. Спокойствие, свободу, семью, друзей и смысл бороться дальше. Остров забрал у нее все. Осталась только жизнь…
— Ника… Прости меня… — сорвался шепот с моих губ, но он вновь перерос в крик, отчаянный и напуганный, как у маленького ребенка. — Прошу, прости меня!
Она молчала. Не потому, что не желала мне что-либо сказать, а потому, что кровь, заполнившая ее рот, не позволяла ей сделать этого. Но она продолжала смотреть на меня. И брови ее вдруг поползли вверх, а уголки глаз сощурились так, словно девушка была готова заплакать — она простила. Господи, она простила меня… Как она смогла простить меня…
— ПРОШУ, НЕ НАДО! — наплевав на гордость, в отчаянье выкрикнула я, и мой голос вновь дрогнул от слез.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я посмотрела на Цитру, а затем в глаза палачу, оттягивающему за волосы мою подругу. Но он лишь сильнее сжал в руке рукоять ножа…
— Не убивайте! Ника, нет…
Одно резкое движение, и девушка замертво упала на землю, а ее открытые глаза продолжали смотреть на меня.
— НЕЕТ! А-А, БОЖЕ, НЕЕТ! — завопила я, подрывнувшись с места, но к нам подоспел еще один воин ракъят, чтобы помочь удерживать меня на коленях.
Мои рыдания раздались на всю округу, я не скупилась на крик и слезы.
— Нет!
В ушах звенело, виски пульсировали. Я смотрела вперед и не видела уже ничего, кроме лица девушки, некогда живой и так любимой мной. Сколько боли я принесла ей, сколько ужасных слов наговорила ей, за сколько вещей не успела извиниться.
«Она умерла из-за меня… Все они погибли из-за меня! Как я буду жить с этим грузом?! Как смирюсь с их гибелью?! Как искуплю вину перед ними?! Как смогу себя простить?!»
— Готовьте алтарь…
Сквозь звон в ушах я расслышала голос Цитры. Мой голос был настолько напряжен, что сорвался на хрип — я закашлялась, хватая ртом воздух. Но все эти тела, тела моих близких людей, лежащие на уже пропитанной кровью земле, не давали мне прийти в себя. Все мое тело свело судорогой, которую удержать были не в силах даже двое воинов ракъят. Рыдания переросли в агрессию, а внутренний зверь рычал вместе со мной.
— Я вас всех убью! — кричала я, не в силах отвести глаз от Ники.
И мне было уже наплевать, что со мной могут сделать за такие угрозы. Я лишь судорожно согнулась в три погибели, пытаясь не умереть от острой нехватки кислорода.
— Я ВАС ВСЕХ УБЬЮ!
Дым. В нем что-то изменилось…
Я почувствовала в воздухе такой знакомый запах гари, который не могла спутать ни с чем. Все присутствующие насторожились, оглядываясь по сторонам в поисках источника едкого запаха.
В голове все смешалось…
Люди разбежались по сторонам…
А… Потом раздались выстрелы, такие тихие в сравнении с гулом в ушах…
Перед глазами все плыло, я увидела огонь. На открытом воздухе он распространялся с невиданной скоростью, уничтожая все в храме, за исключением его каменных стен…
Цитра. Ее лицо я в последний раз увидела сквозь черный дым. Я запомнила черты ее лица, запомнила каждую гребаную клеточку ее кожи… К ней подбежал воин ракъят, сообщая что-то, что привело ее в ужас. В ее глазах появился страх, неподдельный страх — она приказала моим охранникам уводить меня прочь, немедленно. А затем жрица скрылась в лабиринтах храма, совсем одна.
Пуля пронзила голову воина, который поднял меня с колен, как тряпичную куклу. Я рухнула на землю вместе с мертвым телом, не собираясь подниматься. Мой отчаянный взгляд снова впился в мертвые тела друзей, которых вот-вот должен был забрать огонь… И вновь меня затрясло так, словно я увидела их трупы впервые — упав на колени и опираясь на руки, я судорожно пыталась сделать глоток воздуха, но воздуха уже действительно не было…
— МЭРИ?! — раздался где-то неподалеку знакомый мужской голос.
Но из-за гула в ушах и полной прострации я не сразу поняла, кто был его обладателем.
Плевать на огонь. Плевать на всех вокруг. Плевать на свою жизнь. Все мысли были заняты одним…
— Нет… Нет… — срывалось с моих губ, пока я следила за тем, как окровавленные тела моих друзей заволакивал черный дым.
— МЭРИ!
Громкий голос раздался надо мной, а на плече я почувствовала мощную хватку. Мужчина схватил меня за плечи и быстро поднял на подкошенные ноги, и только тогда я заметила на нем красную майку…
— Бен… — сорвалось с моих губ, и из глаз вновь рекой полились слезы.
Я вцепилась в майку мужчины, как в спасательный круг, прижимаясь к нему, как к единственному источнику безопасности.
— Твою же мать… — раздался надо мной шокированный голос темнокожего, когда тот завороженно уставился на целый ряд из трупов молодых людей.
