— Дай ей какую-нибудь игрушку. У Пикачу попроси, — предложила Пандора.
— У него нет. У него только такие игрушки, которые ей не подойдут, — глазом не моргнув, ответила Офелия.
Дамарис так посмотрел на Офелию, когда пошел к себе! Все понял и обалдел натурально. Она имела в виду презервативы. Подумал он нехорошее. Пандора кидала шарик в его строну, а Офелия шла забирать и натыкалась на его строго-дикий, безумный взгляд. Один раз он сидел в позе «нога на ногу», а второй — спиной к окну и дергался.
— Очевидно, принял на грудь для храбрости и оценки твоего загадочного поведения.
— Да это шутка была! Думаю, теперь он знает, что он Пикачу, — неуверенно-робко произнесла Офелия.
— Пусть знает. Это хорошее знание. В жизни пригодится.
Приходил Снеговик и Пикачу убежал с ним общаться.
— Думаю, это оттого, что он боится тебя, — просветила сестру Пандора.
— Больше-то его никто не посетил, кроме мусорщика. Но дружба с ним его не спасла.
На выходе девушки шли одеваться, а он выскочил и крикнул своему мусорщику:
— Сейчас. С девчонок деньги возьму и вернусь.
Тут Офелия неожиданно не растерялась и бодро пошутила:
— Ты думаешь, что мы тебе деньги сейчас отдадим? Наивный!
Он с минуту стоял совершенно никакой, потом оценил ее чувство юмора и заулыбался.
— Понимает. Ух, ты! Поддается дрессировке, — сказала Офелия Пандоре.
«А Офелия, похоже, совершенно втянулась в игру флирта и тонкого соблазна» — подумала Пандора тут же.
— Не все еще потеряно, — ответила Пандора Офелии.
Пока он считал Офелии сдачу, та его спросила:
— Дамарис, назови два любых мужских имени.
Так она впервые назвала его по имени. Чем-то она его задела. Самое ласковое для человека — его имя.
— Зачем?
— Ты бы еще спросил: «А че?» — как ты это обычно делаешь.
У Дамариса приятно похолодело в груди. Она замечает, какие слова он обычно произносит. Наверное, он ей, все-таки, интересен. Ну, хотя бы, чуть-чуть.
— Ты сначала назови, а потом мы тебе скажем — зачем, — продолжала Офелия.
— Сейчас я подумаю подольше. Сэм и Фредерик.
— О, боже!
— Что такое? — испугался Дамарис.
— Ну, ты бери себе Фредерика, — сказала Офелия сестре.
— Где мы такие имена найдем? Я думала, что ты Мэттью назовешь.
— Ну, я же не знал, что для этого! — сердито отозвался Дамарис.
Он почувствовал, что его мечта разбита вдребезги. Он мечтал, что Офелия любит его. И любит не просто так, а пламенно, восторженно, дико. По-другому его не страивало. На меньшее он был не согласен. А тут, оказывается, что ей нравится Мэттью. Только о нем и думает. Даже гадать на него собралась. Он понял, для чего она имена попросила назвать. Всем мужчинам женское увлечение гаданиями, стремлением узнать судьбу кажется глупым, дурацким занятием. Пустой тратой времени. Развлечением, не больше. Но тут он почувствовал, что ему паршиво. Она не с ним собиралась связать свою судьбу, а с Мэттью. Лживым, рыжим толстяком. Так в сердцах способен назвать своего лучшего друга романтический герой.
— Для чего — для этого? — не поняла Офелия.
— Будто ты не знаешь! — еще сильнее рассердился Дамарис.
«Интересно было бы узнать, что он подумал. Вспомнил, наверное, о комплиментах в свой адрес», — Офелия тоже сердилась, но делала это тише и скромнее.
— Держи 70. У меня больше нет.
— А как же?
— Завтра отдашь 10 вместо 20. Скажешь, что в прошлый раз не хватило сдачи. У нас частенько так бывает. Пойдет?
— Ну… да. А мне поверят?
— Конечно. Мы же здесь все честные, — заверил, преданно глядя в глаза.
— Не далее, как недавно ты говорил, что Мэттью — врун. Теперь уже все честные. Как удобно тебе — так и поворачиваешь.
Дамарис не услышал главную мысль, которую она хотела донести до него. Он услышал только имя своего друга. И мысленно вспылил. Он начинал его ненавидеть.
«Мама обещала мне, что любая девушка будет моей, если я этого захочу!» — думал он, в ярости сжимая кулаки. Дамарис не знал, что ей ответить. Он перевел разговор на другую тему. До него через 7 месяцев дошел весь процесс, он заглянул Пандоре в глаза и спросил:
— Это твоя сестра?
— Кто?
— Вот это, — указав на Эмилию.
— Это моя дочка, — обиженно-удивленно ответила Пандора.
— Дочка! Надо же! Когда-то успела еще дочку родить! — с уважением.
— А что, тебя ждать, что ли? И сколько? Реальный срок в отношении тебя — лет 5, Мэттью — все 20, - вступила в разговор Офелия.
— Опять этот Мэттью! — сердито проворчал Дамарис.
— Видно, он все это время был так уверен, что это — твоя сестра, что спросил об этом только сегодня. Для разговора. Что ж ты не стала добивать его сообщением о муже?
— Мэттью жалко. Пусть думает, что я одинока. Мэттью — натура нежная, чувствительная. Не бросать! Может разбиться на куски.
После этого пришел посетитель т/з, он его заставил разуться («А мы в привилегии!» — удивилась Офелия), поскольку мусорщик вымыл полы шваброй. И отдал Офелии 10 долларов со словами: «Держи». И взглядом побитой собаки.
— Боится! — удивилась Офелия.
И Пикачу убежал к Снеговику. После он выскочил опять и Офелия спросила:
— Дамарис, ты не знаешь, где………., 45?
— Нет. Где-то там, за горизонтом, — сделал жест рукой.
— Это мы и без тебя знаем.
Попрощались. Офелия впервые рассказала матери о своем посещении спортзала и вскользь упомянула о Дамарисе, не называя его имени.
— Парни такие странные. У них одна цель — вставить. А проявить чувства — куда уж там! Первый шаг не сделают и твоей инициативы боятся.
Офелия задумалась над словами матери. Но так и не поняла, что она имела в виду. В свои уже 18 она была так же наивна, как большинство — в 5.
Пикачу встретил их в закрытой позе за игрой в шашки. Друг был — отстой. Очень сильно Пикачу палил, когда сестры о нем говорили (тихо) и смеялись. В зал не смотрел. Два раза глянул, когда Офелия ловила шарик. Один раз — напрягся. Они решили позвонить Тиаго, и Пандора сбросила ему сообщение: «Люблю. Скучаю». Мэттью зачем-то впервые пришел в т/з к Пикачу. Видно, они обсудили, что у Пандоры есть дочь, а, возможно, и муж. Ну, так часто бывает.
Пандора шла одеваться и говорит любимое: «О, Господи!» Не здоровалась с Мэттью. Неловко как-то при входе-то. Мэттью ржал вместе с Пикачу, который разговаривал с другом о получении прав. И в упор смотрел на Офелию. Особенно тогда, когда она поправляла волосы. А Офелия была хороша! Накрашена, пушистые волосы и зеленая кофта. На выходе девушки сказали Пикачу: «До свидания». И вместе с грустным пикачинским басом услышали тихое (голову опустил и убрал ногу с другой ноги) Мэттьювское: «До свидания». Хоть это было и не его.
— Скучал! Пришел в чужую смену. Влюбился! Сходится! — смеялась Офелия.
«Почему-то про Мэттью она все видит, а про Дамариса ничего в упор не замечает!» — удивленно подумала Пандора.
«А, может, дело в другом? Может, просто не желает замечать?»
— А уж вырядился-то! Кофту зеленую постирал, черные брюки надел… и черные ботинки с ребрами. И нам им продемонстрировал. И лиц было чистое, светлое, будто очистил и накрасился. И волосы блестели. Зашибись! Такой откровенной картины «Причепурился» я еще не видела! Все бывает в первый раз, — заметила Пандора.
Она была счастливая и радостная оттого, что у нее такой старательный и стеснительный поклонник.
— А Пикачу 100 % заревновал, ты видела?
— Нет, — хмуро ответила Офелия.
Ей не хотелось ни говорить, ни думать о нем.
— Ну, конечно! Не ему лавры достались! Ничего! Во вторник мы его добьем звонками! А Мэттью будет ждать нас со среды. Не все коту масленица! — продолжала Пандора.
Ходили в т/з. Пикачу Офелию своим поведением достал. Беседовал, когда они уходили, со своими друзьями. Сказал, что за него мать к декану ходила.
— Сам-то ни на что не способен! — в сердцах высказалась Офелия.
Пандора очень внимательно на нее посмотрела. На Офелию Пикачу так резко взглянул, когда она уходила. Впился взглядом.
— Сама доброта! — усмехнулась Пандора, взглянув на него.
Пандора звонила Тиаго. Мэттью сделал вид, что не слышит. В теннис сестры не играли. Офелия посоветовала Пандоре при Мэттью упасть в объятия Тиаго. Мэттью был невозмутим. Пикачу отдал им 10 долларов вместо 2 раз по 30 (они подали 2 раза по 50 долларов) и сказал, чтобы они сами между собой разобрались.
— Оборзел! Налицо преимущество Мэттью! Он тогда даже 500 долларов разменял! — зло сказала Офелия специально при Дамарисе.
В следующий раз Пикачу деликатно к ним постучался в раздевалку. И с ужасно грустным и стеснительным лицом отдал Офелии 10 долларов. Офелия поняла, что из-за вчерашних резких слов он начал ее бояться. И поделом! А Мэттью Пандору порадовал. Он где-то отсутствовал сначала и деньги они отдали преемнику Пикачу — Налоговику — он их выхватил из рук Пандоры с огромным удовольствием.
