Хочу посетить лагерь странствующего народа, увидеть его. Компания мне не требуется.
– Я не думаю, что…
– Не думаешь – и прекрасно. Если не будешь задумываться, расхвалю тебя твоему господину, скажу, как приятно мне было ехать с подобным возницей.
Кучер открывает рот и, опомнившись, прикусывает язык. Элойн слышит скрип его мозгов, и наконец он находит самый лучший ответ:
– О, конечно. Желаю тебе насладиться их… насладиться прогулкой, леди Этиана.
– Не сомневаюсь, что так и будет. – Ни секунды не медля, она спускается из кареты и устремляется прочь от дороги, раздвигая траву на обочине.
Возница ее не обманул: костры горят совсем недалеко, освещая вощеные навесы, под которыми свободно может укрыться добрая сотня людей. Фургоны составлены в кольцо, окружая лагерь подобно высокому забору. Ни единой живой души пока не видно.
Элойн подходит ближе и вдыхает полной грудью: наконец-то вдали от города, наконец от нее отстал надоедливый кучер! Слава богу, она в открытом поле, вдали от любопытных взглядов. Ее влекут к себе звезды – даже больше, чем костры в центре стойбища.
До нее доносится низкий мелодичный напев флейты, который сменяет ритмичный перезвон струн. Еще в лагере хлопают в ладоши и нежно звякает инструмент, напоминающий серебряный колокольчик.
Элойн подходит к первому фургону и проскальзывает в огороженное пространство. Впереди – белый шатер.
Совсем рядом звучит смех, и двое парней, покачиваясь, выходят из походного дома. Они связаны друг с другом за руки красной лентой. Что за неверный шаг! Либо ребята хорошо выпили, либо от души подрались. Скорее всего и то и другое.
Заметив Элойн, парочка останавливается, и смех стихает. Парни рассматривают ее с ног до головы, и их лица одновременно искажаются в озадаченной гримасе. Оба молоды – едва за двадцать, – худощавы, мускулисты. На обоих – расстегнутые жилетки без рукавов и закатанные до колен бриджи. Густой загар не способен скрыть их смущенный румянец.
– Вечные звезды и странница луна не дадут соврать: мы с вами – одна семья.
Ребята со вздохом расслабляются и, запинаясь, повторяют семейное приветствие.
Элойн разглядывает связывающую их ленту и поднимает брови.
Парочка, отвечая на ее немой вопрос, разражается новым взрывом хохота.
– Карбанти… э-э-э… Да вот… – говорят они, перебивая друг друга, и понять их речи сложно.
Элойн поднимает руку, останавливая бессвязные восклицания:
– В чем заключался ваш спор? Кто выиграл, кто проиграл? Почему вы привязаны друг к другу?
Ее вопрос повисает в воздухе.
Ребята хмурятся – пантомима, да и только…
– Ленту мы просто забыли снять, – наконец объясняет один из них.
Второй хихикает и неловко хватает алую перевязь – и верно, выпил лишку.
– Или забыли, как развязывать узел, – продолжает он. – Нет, стоп… мы и вправду должны быть вместе или?..
Первый парень сердито сдвигает брови:
– Ну да! Маман говорила, что это поможет нам…
Он замолкает, и снова вступает второй:
– …поможет укрепить братские чувства.
Элойн щелкает языком:
– Вот как? Надеюсь, ваши братские чувства уже достаточно укрепились, главное, чтобы не перешли в любовные.
Братья в унисон поджимают губы, а затем расплываются в порочных улыбках.
– Любовные узы нам поможет завязать третий участник – ведь он согласен? – заплетающимся языком выговаривает первый брат.
Второй смотрит на Элойн, словно ожидает, что та охотно пойдет навстречу их желанию.
Она проводит ладошкой по щеке одного парня, гладит другого и вдруг зажимает между пальцами мочку уха второго брата. Улыбаясь, сильно дергает.
Молодой человек взвизгивает и отшатывается, а его брат пытается защищаться. Оба запутываются в алой перевязи и падают на землю, один на другого.
Элойн перешагивает через них и входит в большой шатер. Похоже, здесь собралось не меньше пятидесяти человек. На полу в изогнутых полумесяцем стеклянных колбах стоят свечи, освещая пространство.
Рубахи и платья здесь таковы, что этайнианцы подобных нарядов не одобрили бы: сплошные разрезы и просвечивающее сквозь них голое тело. Цвета – самые разные: от иссиня-черного до золота утренней зари и покрытого васильками поля. Жизнь кипит: ничто не сравнится с энергией танца странствующего народа.
В центре шатра сидят мужчина и женщина. У него – флейта, у нее – арфа. Серебристым звоном заливаются колокольчики, гудят маленькие барабаны и тамбурины, и танцующая толпа ритмично движется под их аккомпанемент.
Неужели дома…
Элойн закрывает глаза и глубоко дышит, вбирая в себя не столько воздух, сколько миг единения с певцами, танцорами и музыкантами. Магани… Странники, оживающие под покровом ночи, при ярком лунном свете.
Элойн невольно издает низкий протяжный звук, и дело не в том, что ей не терпится присоединиться к веселью – мелодия рождается из памяти поколений. Ее ноги мерно переступают по устилающему пол толстому ковру, заглушающему топот каблучков.
А музыка все звенит.
Из круга танцующих вырывается молоденькая девушка, бросается к Элойн и нежно берет ее за руки.
– Сестра… – вздыхает она, и грудь ее бурно вздымается от восторга и усталости. – Из какой ты семьи? Не могу тебя признать.
Лет ей не больше шестнадцати.
Элойн проводит рукой по ее каштановым волосам с отчетливым оттенком красного дерева.
– Я из старой семьи. Она далеко отсюда. Скажи, милая, ваша Маман здесь, в шатре, или удалилась на отдых?
– Здесь, здесь! Только она не следит за сансара. Последнее время сильно устает. Она в палатке круга, а все члены круга здесь. Маман одна. Отвести тебя к ней?
Элойн мягко берет девушку за подбородок и нежно встряхивает:
– Как тебя зовут?
– Шира.
– Спасибо тебе за помощь, Шира. Проводи меня.
Не дождавшись, когда Элойн договорит, девушка хватает ее за руку и энергично тянет за собой со всем нетерпением игривого щенка.
Дорогу им заступает мужчина. О таких мечтают молоденькие девушки, еще не задумавшиеся о смысле жизни. Твердое сильное лицо, в теплых карих глазах отражается свет звезд и свечей, волосы – темные, короткие, кудрявые. У него мускулистое рельефное тело ловкого танцора – жилет и короткие бриджи позволяют рассмотреть такие подробности. Это тело и вправду внушает мечты.
Мужчина расплывается в широкой и яркой, тщательно отработанной улыбке.
Элойн его чарам не поддается, и они с Широй стараются обойти его по дуге, однако танцор вновь возникает перед ними:
– Не видел тебя здесь раньше, красавица.
– И не мог видеть, – кивает Элойн. – Нам обоим будет лучше, если больше не увидишь. А теперь прошу меня извинить.
Она делает шаг в сторону, но мужчина повторяет ее движение. Похоже, обо всем забыл, задался целью преградить ей путь? Элойн мысленно произносит проклятие.
– Я намерена поговорить с Маман вашей семьи. Пропусти. – Она улыбается, и улыбка ее не сулит
