вновь устраивается на кровати и похлопывает по матрасу, приглашая Элойн присесть рядом.
Та подчиняется, задумчиво перекладывая чашку из руки в руку.
– Ты считаешь, что я не должна заниматься поисками?
Аша вздыхает и делает глоток горячего чая, не пытаясь его остудить.
– Выбрось из головы цветок. Будь у меня выбор, я сказала бы, что тебе не следует искать. Дело не в том, чего я хочу или о чем думаю. Вот и все. И хватит об этом. Хотя…
Элойн берет ее за руку:
– Знаю. Все знаю. Только я близка к цели.
– Этого я и боялась. Чем ты ближе, тем большая опасность тебе грозит.
Элойн приподнимает подол платья, показывает Маман старый нож и вынимает его из крепления:
– Я защищена и знаю, как вести себя в этом мире, помнишь?
Аша переводит взгляд с ножа на Элойн:
– Прошли годы, а ты до сих пор хранишь старый клинок. А вот лицо у тебя изменилось…
– Такова жизнь, – слабо улыбается Элойн и крутит в руках нож. Его роговая рукоятка даст фору своей белизной цветку в ее волосах. Впрочем, кость уже начала желтеть.
– Так ты нашла его снова? – спрашивает Аша.
Элойн пожимает плечами:
– Он называл себя кем-то вроде принца, наследника короля торговцев. Надевал на себя дюжину других личин. Моряк, пират, странник… – По ее лицу скользит мимолетная улыбка. – Вряд ли я встречу его в ближайшем будущем. По-моему, он должен сам себя найти.
Она вставляет нож в крепление на бедре и по примеру Аши отхлебывает из чашки.
Чай горьковат – ни капли сладости, однако Элойн делает большой глоток и замирает, чувствуя, как напиток согревает ее изнутри.
– Знаешь, что Шаен теперь странствуют куда активнее, чем раньше?
Аша молча кивает.
– Амир готовится к походу, разворачивает знамена, точит мечи.
Аша, в свою очередь, громко отхлебывает из чашки.
– Судя по всему, мы попадем в новую историю, Маман. Если я не найду Песнь, кончится она ужасно.
Аша смотрит в полупустую чашку. У нее вид человека, который пытается найти смысл там, где отыскать его непросто.
– Да присмотрит за тобой Чаанди… – Элойн гладит Ашу по щеке, однако та прячет взгляд. – Что ты намерена делать? У тебя есть план?
Элойн дует на чай и отставляет чашку в сторону:
– Хочу сыграть в одну игру с парочкой принцев. Первый из них сидит в своем замке, хранит секреты. Возможно, там я найду Песнь. У второго ничего за душой нет – лишь знатное имя, однако есть надежда, что помнит он многое.
Аша смотрит на нее испытующе:
– Похоже, игра будет опасной. Уж не вознамерилась ли ты ограбить несчастных принцев?
В глазах Элойн в темноте палатки пляшут озорные огоньки:
– Одному принцу я оказала кое-какие услуги, а другого и вправду собираюсь ограбить.
Аша молча кивает, наблюдая за ней поверх ободка чашки.
– Ах, кстати, забыла спросить.
Аша вопросительно приподнимает бровь.
– Не найдется ли у вас места еще одному человеку? У меня есть на примете женщина – только-только освободилась от прежних уз и нуждается в новой семье.
51
Мои резоны
К «Трем сказаниям» я вернулся в дурном расположении духа. Часть посетителей уже разошлась, пока мы прогуливались с Элойн. Увы, зал еще не опустел.
Заметив, как открылась дверь, Дэннил махнул рукой, подзывая меня к стойке.
– Видок у тебя – словно ты подкатывал к женщине и так и этак и все же получил от ворот поворот. – Он ухмыльнулся во весь рот и уже через миг, взглянув мне в глаза, встревожился: – Постой… это наша певица?
Я бросил на него многозначительный взгляд:
– Дэннил, мы гуляли и разговаривали, только и всего.
Трактирщик принялся натирать полотенцем пивную кружку, искоса поглядывая в мою сторону.
– Ну да, ну да.
– Что ты хочешь сказать? – воззрился на него я.
– Нет-нет, ничего.
Он замолчал, сосредоточившись на своем занятии, однако я знал: молчит трактирщик не просто так. Неловкая тишина все длилась и длилась, превращаясь в нечто вроде назойливой чесотки. Не потрешь зудящее место – не избавишься от неприятного ощущения.
– Дэннил, что у тебя на уме?
Хозяин трактира поставил кружку и не глядя швырнул полотенце через плечо.
– Она из тебя просто веревки вьет. – Возразить он мне не дал, снова махнув рукой: – Только не надо. Я старше тебя и повидал многое. Черт возьми, не могу отделаться от мысли, что это я стою по ту сторону стойки с такой же физиономией, как у тебя.
Я не сводил с него взгляда, хотя раздражение немного улеглось.
– Она приводит меня в замешательство, вот в чем дело.
– Хм…
– Впрочем, какое это имеет значение?
Дэннил отставил кружку в сторону и подхватил другую.
– Может, и никакого. А может – очень даже большое. Видел свое вытянутое лицо? Стало быть, большое. Ты, между прочим, выступаешь и живешь в моей таверне. Для меня это важно. – Закончив с очередной кружкой, он взял новую. – А, уже чистая…
Отвернувшись, Дэннил достал из-под стойки оловянный кувшин, наполнил чашку и придвинул ее ко мне.
– Спасибо. Что там?
– Напиток, который позволит тебе не забивать голову глупостями. Во всяком случае, немного уменьшит их количество.
– Сколько надо выпить, чтобы полностью прочистить мозги? – улыбнулся я.
– Много, – усмехнулся Дэннил. – Он не слишком крепкий. Много ты и не заслужил – дохода от тебя с гулькин нос. Еще и комнату занял за бесплатно.
– Стало быть, надо исправляться, – хмыкнул я и сделал глоток.
Напиток оказался освежающим. Дело даже не в температуре: он напомнил мне дыхание весеннего утра, в котором еще чувствуется холод ушедшей зимы. Подобное ощущение дает мята. Да, эль, но чрезвычайно мягкий. И еще было в нем нечто, к чему я не мог подобрать слов. Особый вкус – такой приобретает готовящаяся на открытом огне пища. Вкус плодородной земли.
– Отличная штука!
– Да-да, – кивнул Дэннил. – Только этот эль не слишком поможет тому, кто настроен обо всем забыть. Не заставит застенчивого человека пуститься в пляс. Вкус обещает многое, а действие может разочаровать.
– Подобных вещей, которые заставляют ждать чудес, но в итоге обманывают ожидания, в нашем мире немало.
Дэннил молча кивнул. Видимо, в прошлом испытывал сходные впечатления.
Если мое замечание его и встревожило, он, ничем себя не выдав, полез в глубокий карман фартука и вытащил странной формы кошель. Обычно кошели напоминают перетянутый бечевкой мешочек, но этот походил то ли на растянутый носок, то ли на дохлого слизняка цвета жухлой травы. Распустив красный шнур, Дэннил вытащил бронзовую септу, положил ее на стойку и прихлопнул
