— Еще пить?
Ее собутыльник сочувственно кивнул. К нему подскочил очередной ординарец:
— На горизонте появилось войско противника!
— Знаю, — ответил Трисмегас. — С подземными тварями покончено, разворачивайтесь в боевые порядки, три каре, глухая оборона, стрелки рассыпными парами, рыцари в пешем строю на позиции триариев.
Он немного еще подумал, стоит ли говорить об этом, решил, что стоит, потому добавил:
— Сейчас они пойдут всеми силами. Готовьтесь к решительному натиску!
От массы рванувших в атаку монстров темнела и земля и небо. Они шли один за другим — двуногие, похожие на тираннозавров, многоногие, напоминающие блох-переростков, совершенно безобразные, но все как один — готовые убивать, рвать, терзать вставших на их пути людишек. Вновь затряслась многострадальная земля, но уже не от топота сапог, а от разнокалиберной поступи тварей, что валили и валили, и не было им конца. Фро переглядывались друг с другом, затем то один, то другой стали тянуть прощальный гимн, что исполнялся в совершенно безнадежных делах, когда оставалось лишь умереть с честью.
— Воздушная атака! — послышались окрики, возвращая отряды к реальности: прощания прощаниями, но никто не собирался сдаваться без боя, а бой требовал полной отдачи каждого, превращение всех бойцов в единый механизм. В одну машину смерти.
С неба на них ринулись уже знакомые мордатые стрекозы, вновь стали испражняться высотные звезды, а кроме того, еще некие непонятные шарообразные существа, напоминающие распухшие зеленые звезды с лучами-колючками. Стрелки выпустили по ним тучу арбалетных болтов, однако воздушная армада была слишком высока для них. Которые и достигали цели, беспомощно отскакивали, не причиняя вреда, поскольку уже потеряли убойную силу. Туча прошла над войском, готовясь ударить со спины, едва силы Ордена отвлекутся на атаку основной массы наземного войска монстров. А те уже взяли разгон, стремясь покончить дело единым махом, одним мощным навалом, чего бы тот ни стоил.
И в этот момент со стороны Хвойного княжества заревела, загудела сигнальными рогами и свирелями округа, в воздух устремился рой стрел, помчался прямо к Ордену… казалось, прямо на его бойцов. И Катя, обернувшись, даже завизжала, закрывая от страха глаза ладошками, видя летящий прямо в нее смертоносный поток. Однако, едва не задевая по пологой траектории макушки бойцов Золотых знамен, стрелы перелетели их и с яростью обрушились на передовых монстров. Закувыркались первые твари, заскользили по окровавленной земле, завыли от боли и ярости. Через них переступили следующие, но дистанция уже была достаточной и для арбалетчиков Ордена.
Шестуны ударили вновь, яростный поток ушел в небо, сшибая летящих бестий целыми гроздьями. Вдобавок к этому на стенах форта появились три женские фигуры. В небе вспыхнули взрывы Огнельда, зазмеились плети Черных гроз. В ответ зеленые звезды швырнули вниз на досадливых девиц из аграи куп пеле град мелких колючек, что по эффекту напоминали мощные противотанковые бомбы, поскольку, падая, разносили на куски все вокруг с глухим взрывом. Раненные летуны падали на медицинские палатки, схватывались с санитарами, окатывали ядом, огнем и кислотой, пронзали острыми хвостами, кусали, рвали… А к ним уже спешили княжеские войска конным рассыпным строем, посланные волей князя. И сам князь ехал впереди, возглавляя войска.
— Понял, что в стороне не отсидеться, — ядовито прокомментировал вылазку Страшилы Трисмегас. Он потряс уже уходящую в аут от выпитого вина Катю. — Ты уже готова?
— К чему? — подняла на него осоловелые глаза Катя.
С неба прямо на них падал, проворачиваясь в полете, черный крылатый паук размером с корову. В одном из четырех кожистых крыл торчала стрела. Едва коснувшись земли, тварь повернула голову в сторону Трисмегаса, угадав в нем главного противника и выплюнула ему прямо в лицо сгусток отвратной белесой субстанции. Только отменная реакция уберегла его от гибели, командующий увернулся. Но снаряд рванул в воздухе, оглушив Верховного. Он брякнулся на задницу, тряся головой и силясь собрать воедино раздвоившееся изображение в глазах.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Катя испуганно завизжала, алкоголь в ее крови словно испарился от накатившего страха. Паук-переросток развернулся к ней, явно планируя и с летающей разведчицей разделаться в пару счетов. С глухим рыком с места сорвался Бальтазар, прыгнул, вцепился в массивную голову паука, покатился с ним по земле, сшибая столик, подминая чаши. Катя хватилась было за свою сабельку, что все это время беспечно покоилась в ножнах, приткнутая у столика, чтобы не мешала. Трисмегас успел раньше, пусть отчетливо хромая, но сделав пару широких шагов, он быстро оказался рядом с крутящимися в яростной борьбе существами и с хаканьем обрушил меч прямо в нервный центр паука. Бальтазар, выполз из-под тела поверженного врага, скуля и виновато заглядывая в глаза хозяйке. Его бок был полностью срезан острым когтем твари, вплоть до ребер, сквозь которые виднелось бьющееся сердце. Катя обняла своего защитника, поглаживая по мордочке и утешая. Бальтазар закрыл глаза, глубоко вздохнул, дернулся и умер. Скорее всего, паук сумел не только нанести псу рану, но и впрыснуть в нее яд.
— Басик, Басик, ну пожалуйста, я столько тебя искала, ну пожалуйста! — говорила Катя псу. Трисмегас уже хотел схватить ее за шкирку, оторвать от тела питомца и напомнить, что вокруг вообще-то кипит настоящая битва. Что в небе летают на низком бреющем хищные стрекозы, что утопающий в крови строй копейщиков уже потеснен, рыцари бьются без замен, поскольку менять некем, то есть, их хватит еще на несколько минут интенсивного боя и затем неминуемо произойдет крах фронта, битва распадется на отдельные фрагменты, войска потеряют управление, а далее…
Катя выпрямилась, взяла руки Трисмегаса и сама притянула его ладони к своим вискам.
— Я готова. Приступим.
— Приступим, — вторил ей Трисмегас.
Страшила разрубил надвое бросившуюся к нему гигантскую стрекозу, огляделся. Шестовики посылали стрелы нескончаемым потоком, однако и силы тварей Ночи безумия как будто были неиссякаемыми, места убитых занимали все новые и новые, зачастую столь затейливые, что даже сечь жаль, их бы засушить да в кунсткамеру. Вот только одна беда, не хотели, собаки серые, добровольно становиться экспонатами.
Орден отбивался из последних сил, изначально прямая линия трех каре копьеносцев теперь изгибалась под натиском атакующих существ. Бились обе стороны отчаянно, без жалости и страха. Судя по диспозиции, прорыв войска Золотого знамени был всего лишь делом времени, что сразу и определил наметанный глаз военачальника Хвои. Затем внимание князя привлек вращающийся сиреневый столб света, что начал свое движение от ставки Трисмегаса. Из раскрученного светового столба вверх взлетали какие-то странные существа, оглашая округу улюлюканьем. Едва поднявшись, создания мгновенно брали на прицел монстров Ночи безумия и устремлялись к ним, с ходу тараня, сбивая с ног, разрывая на куски.
— Что это за хрень вообще? — прищурился Мараш, останавливая своего коня рядом с конем князя. Тот сам точно понять не мог.
— Ясно одно, — проворчал Страшила. — Тот, кто эту хрень создает, либо пьян в дупель, либо с еще более завороченными мозгами, чем те, кто тварей Ночи безумия ваял. Погоди… вон тот, теленок-крокодил на спиральке, он что… он ракотигра задницей, что ли, жрет? А почему вон та гигантская кишка сама собой по полю летает? А вот там что, лилово-пятнистый мужской член размером с лошадь шипастыми яйцами стрекоз прямо на лету щелкает? Откуда у него клюв растет, просвятите меня, граждане зоологи? Сссука… Этого Трисмегаса в психушку пора за такие фокусы упекать!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Мараш всмотрелся в развернувшуюся картину побоища, позеленел и попросил дозволения отлучиться на некоторое время:
— Не сочти на бесчестие… но что-то затошнило при виде сих убогих обликом зверушек, невмоготу желудку стало на подобное смотреть, муторно…
— Давай, — позволил Страшила, понимая, что новые создания решительно поменяли расклад на поле боя, потому Мараш в ближайшее время ему особо не потребен. — Как бы с таких картинок прямо с седла не блевануть, но коня марать не охота.
