Бонапарт, решив встретить грядущие события во всеоружии, готовил экспедицию в Сан-Доминго. Политический барометр предвещал неизбежную войну.
С того дня как эта намечавшаяся экспедиция привела все французские гавани в лихорадочное возбуждение, предшествующее обычно морским войнам, капитан Эрбель потерял покой и сон. Тихое семейное счастье не могло заглушить его жажду к приключениям: для него семейная жизнь была цветущим островком в океане, где моряк может ненадолго передохнуть, но и только. Настоящим призванием капитана была морская служба: море не давало ему покоя, тянуло его к себе, словно ревнивая любовница, и манило помимо его воли. Веселое лицо его стало печальным, он не пропускал ни одного рыбацкого судна, чтобы не расспросить экипаж, когда возобновятся военные действия. Дни напролет он просиживал на самом высоком утесе, всматриваясь в даль, где море сливалось с небом.
Тереза, на все смотревшая его глазами, вскоре заметила, как он переменился, и долго не могла понять, чему приписать его странное состояние. Мрачное настроение, угрюмое молчание были настолько несвойственны ее мужу, что она не на шутку испугалась, но ни о чем его не спрашивала.
Она понимала, что рано или поздно он заговорит сам. И вот однажды ночью ее разбудили порывистые движения и громкие крики капитана.
Ему привиделось во сне сражение, и он закричал во все горло:
— Вперед! Бей англичан! Ребята, на абордаж! Да здравствует Республика!
Бой был нелегкий. Но через некоторое время он, видимо, закончился, как и для Сида, сам собою: некому стало сражаться.
Капитан, приподнявшийся было на постели, рухнул на подушку с криком:
— Спускай флаг, английская собака! Победа! Победа!
И он снова уснул мирным сном победителя.
Так несчастная Тереза узнала правду.
Сон ее как рукой сняло, и она прошептала:
— Сам того не зная, он только что объяснил мне, почему на него находит тоска. Бедный Пьер! Из любви ко мне он сидит здесь как привязанный, чувствует себя пленником в этом доме и бьется головой о решетку, словно лев в клетке… Увы, теперь я понимаю: эта тихая жизнь не для тебя, бедный мой Пьер! Тебе нужен простор, вольный воздух, бескрайнее небо над головой, море под ногами; тебе нужны великие бури и великие сражения, гнев человеческий и Божий! А я ничего не видела, не понимала, ни о чем не догадывалась: я тебя любила! Прости меня, дорогой мой Пьер!
Тереза в смертной тоске стала ждать утра, а когда рассвело, сказала как можно тверже:
— Пьер, ты здесь скучаешь!
— Я? — отозвался он.
— Да.
— Даже и не думай об этом!
— Пьер, ты никогда не лгал. Будь со мной честным и искренним, как подобает моряку.
Пьер пробормотал что-то невнятное.
— Безделье для тебя губительно, друг мой, — продолжала Тереза.
— Твоя любовь меня восхищает, — отвечал Пьер.
— Тебе пора в путь, Пьер; мы на пороге войны.
— Да, так все говорят.
— А ты, любимый мой, уже начал военные действия.
— Что ты имеешь в виду? — удивленно спросил Пьер.
Тереза рассказала, что было ночью.
— Вполне возможно, — согласился он. — Всю ночь мне снился ожесточенный бой.
— По тому, с какой страстью ты воевал, пусть во сне, я поняла, что время нашей безмятежной жизни прошло, а настоящая жизнь для тебя там, где опасность и слава, и я приняла очень важное решение, мой друг.
— Какое же?
— Помочь тебе как можно раньше выйти в море.
— Ты ангел мой, дорогая Тереза?
— О! Пьер! Провидение возложило на нас разные задачи, милый; я ждала тебя семь лет и была счастлива этим ожиданием. Ты вернулся, и два года я была самой счастливой женщиной на свете. Скоро ты снова уйдешь, Пьер, и я опять буду ждать твоего возвращения. Но теперь со мной будет наш сын, и ждать мне будет легче. Мой материнский долг — многому научить нашего дорогого сына. Я буду рассказывать ему про тебя, про твои битвы, слух о которых дойдет и до нас. Каждый день мы будем подниматься на скалу в надежде увидеть твой корабль, белеющий на горизонте. Так, дорогой, мы оба исполним долг перед Всевышним. Ты, мужчина, будешь защищать свою родину; я, женщина, стану воспитывать нашего сына, и Всевышний нас благословит.
Пьер обыкновенно не показывал своих нежных чувств, но, когда услышал ее слова, ему показалось, что над головой у его жены засветился нимб, как у планкоэтской Девы Марии; Пьер упал к ее ногам.
— Ты обещаешь, что не будешь без меня скучать, жена? — спросил он.
— Не скучать, Пьер, — отвечала Тереза, — значило бы не любить тебя! Я буду скучать, но как вспомню, что тебе хорошо, твое счастье заставит меня позабыть о моей печали.
Пьер бросился в объятия жены, потом выскочил из дома и побежал по улицам Сен-Мало, скликая всех прежних матросов по именам, а своему другу Пьеру Берто поручил собрать всех, кого он встретит по дороге или застанет дома.
Спустя неделю «Прекрасная Тереза» была полностью отремонтирована и свежевыкрашена; на борту был тот же хорошо известный экипаж, усиленный двадцатью новичками, а также двадцать четыре восемнадцатифунтовые карронады и две тридцатишестифунтовые пушки; она вышла из гавани Сен-Мало, чтобы вновь увидеть просторы Индийского океана, на которых корсар Пьер Эрбель завоевал громкую славу, соперничая со своим другом и земляком Сюркуфом.
Вышла «Прекрасная Тереза» 6 мая 1802 года, а уже 8-го числа того же месяца захватила после десятичасовой схватки невольничье судно с шестнадцатью двенадцатифунтовыми карронадами на борту.
Пятнадцатого она захватила португальское судно с восемнадцатью пушками и экипажем с семью десятками человек.
Двадцать пятого она завладела трехмачтовым торговым судном, шедшим под голландским флагом с пятью тысячами тюков рису и пятьюстами бочками сахару.
Пятнадцатого июня, в ночь, похожую на ту, когда капитан Эрбель расправился с «Калипсо», «Прекрасная Тереза» вывела из строя английский трехмачтовый корабль; руководил операцией Пьер Берто, на короткое время произведенный в ранг помощника капитана.
Наконец в начале июля, после восемнадцати боев, пятнадцать из которых закончились захватом неприятельских кораблей, «Прекрасная Тереза» бросила якорь в гавани острова Иль-де-Франс, которую покинула с разнообразными трофеями лишь в 1805 году, то есть после Аустерлицкого сражения.
Тереза сдержала данное мужу слово; каждый день она поднималась на скалу вместе с сыном, которому уже пошел четвертый год. И когда «Прекрасная Тереза» подошла к берегу ближе, Пьер Эрбель различил на скале женщину с ребенком, махавших ему руками.
Тереза узнала бриг своего мужа задолго до того, как он ее заметил.
