“без шума и пыли”».
За привычным занятием — отысканием оптимального варианта решения проблемы — Катаев отвлёкся от свалившихся на его голову дурных новостей. Он и кандидатуру исполнителя для взыскания с Павлова задолженности утвердил.
«Пусть Ванька Пшеничный проявит себя в ипостаси мытаря. Ментовские свои ходы он туго знает, советы дельные даёт, ничего не скажешь. Пусть теперь реальное дельце обстряпает. Посмотрим, на что он гож… советник…»
Бесшумно приоткрылась дверь и в кабинет с подносом в руках вошла Елена Станиславовна.
— Ваш каркадэ, Сергей Альбертович.
— Да-да, благодарю, — погруженный в свои мысли, Катаев отреагировал рассеяно.
Секретарь-референт выставила перед боссом стеклянный заварной чайничек со стальной крышкой, наполненный жидкостью красивого рубинового цвета, чайный прибор, вазочку с цукатами и фигурным мармеладом. Перенеся поднос на приставной стол, быстро ликвидировала последствия его недавней сервировки рукастым Рожновым — собрала специальной пористой салфеткой сырые пятна от пролитого кофе. Одно полукружье оставило тёмный след на желтоватой поверхности столешницы, Елена Станиславовна недовольно повела подбородком.
Кубатуря своё, Катаев автоматически следил за ловкими движениями секретаря. Внезапно на проецируемое в мозг изображение словно кто-то навёл резкость, и он увидел в полутора метрах от себя картинку из кино совсем другого жанра. Под тонкой шерстью строгого покроя юбки женщины текуче перекатывались статные бедра. Сергей Альбертович, будто озабоченный мальчишка, едва вошедший в пубертатный период, испытал прилив острейшего сексуального влечения. Это было абсолютно неожиданно, так как Катаев был адептом принципа «секс — отдельно, работа — отдельно». Данное правило он ни разу не нарушил в амплуа бизнесмена постсоветской формации. Но сейчас он жадно щупал проголодавшимся вдруг взглядом спелую мякоть женской плоти. Вот Елена Станиславовна плавно повернулась в профиль и явила на обозрение дерзко вздыбленную грудь, которой невыносимо тесно приходилось под пиджачком делового костюма, блузкой из турецкой вискозы и бюстгальтером. Как гвоздь-«сотка» в сознание Катаева, вытесняя все недавние мысли, вторгся вопрос: что надето на нижней части секретарши — колготки или чулки. Последнее, безусловно, было гораздо сексуальнее. Елена Станиславовна плавно удалилась, оставив в кабинете обворожительный флёр своих духов, а её крутой босс продолжал смотреть немигающим взглядом в одну точку.
Следующие полчаса гендиректор «Наяды» потерял в нерациональных эротических фантазиях, отхлёбывая из чашки прохладный, с приятной кислинкой каркадэ. Из мира грёз в суровую реальность его вернул телефонный звонок с КПП.
— У нас гости, Сергей Альбертович, — деловито прохрипел Пшеничный.
— Те, которых мы вспоминали с утра? — Катаеву хватило секунды, чтобы отмобилизоваться.
— Так точно.
— Много?
— Начальник РУБОПа, с ним двое оперов. И ещё ГБР из трёх автоматчиков.
— ГБР, в переводе с тарабарского на русский, что означает?
— Группа быстрого реагирования.
— А-а-а… Давыдов играет мышцой. Опасается противодействия. Такого удовольствия он не получит, м-да. Иван Николаевич, там, где мы с вами намечали, убрались?
— Так точно.
— Тогда выйдите к гостям. Выясните, что их привело в наши палестины.
— Запускать их сразу или поманежить? — советник по безопасности стремился получить максимально чёткие инструкции к своим действиям.
Катаеву это пришлось по душе, хороших исполнителей в наше время впору в Красную книгу заносить.
— Выдержите золотую середину. Выясните основания визита, полномочия. Драконить «шестой отдел» ни к чему. Ведите себя вежливо, но с сохранением лица фирмы.
— Есть, — по-солдафонски ответил Пшеничный и отключился.
А Сергей Альбертович философски заметил про себя, что и это пройдет, прихватил со стола сегодняшний номер «Уездного обозрения», мобильник и радиотелефон и направился в свой персональный ватерклозет, оборудованный по соседству с комнатой отдыха. Организм просигналил, что подошло время ознакомиться с местными новостями.
9
13 января 2000 года. Четверг.
10.40 час. — 13.00 час.
Во дворе прокуратуры фээсбэшники не запихали Миху на заднее сиденье дожидавшегося их «УАЗика» и не зажали плечами с боков, беря под контроль каждое его движение. Яковлев как старший по должности и званию важно занял командирское место рядом с водителем. Маштаков на пару с молодым рыхлым опером залезли назад. Михе досталось место позади водителя. Милиционеры задержанного жулика обычно сажали сюда же, только в их машинах задняя левая дверь заблокирована намертво для предотвращения побега. А здесь замок дверцы функционировал исправно, захлопнулся с первого раза. Сосед Михин, смачно чавкавший жвачкой, сразу отвернулся и уставился в окошко. Окажись на месте Маштакова настоящий преступник, он реально мог если не перебить, то покалечить всех троих сопровождающих, включая шофёра, и сделать ноги. Очевидно, сотрудники ФСБ самонадеянно полагали, что авторитет конторы оберегает их от подобных неприятностей.
Подмечая далёкие от совершенства действия смежников, Миха почти пришёл в себя, настраиваясь на предстоящий разговор. Когда проезжали мимо родной милиции, он пригнулся и попытался разглядеть, закрыл ли, уходя, форточку. Оказалось, что оставил открытой, теперь кабинет выстудится до его возвращения. Хотя, Тит должен вернуться из суда раньше.
Двухэтажное здание отдела ФСБ, отстроенное в середине восьмидесятых годов, располагалась тоже на улице Ворошилова, только двумя кварталами ближе к выезду из города. До новоселья комитетчики занимали несколько кабинетов на третьем этаже УВД, тогда ГОВД. Маштаков знал про это по рассказам старослужащих. Перед корпусом режимного учреждения, монументально высившегося среди частного сектора, за низенькой чугунной оградой произрастали голубые ёлки. «УАЗик» подъехал к выкрашенным в стальной цвет воротам, которые после сигнала водителя стали медленно раскрываться наружу, словно створки гигантской раковины.
Миха хотел спросить у Яковлева: «А разве глаза мне не будете завязывать?», однако поостерёгся, решив приберечь остроту на потом.
Во дворе, огороженном высоким бетонным забором, все, кроме водителя, покинули пахнувший бензином салон «УАЗика». По примеру своих спутников Маштаков двинулся к ступеням запасного выхода здания. В коридоре навстречу им из-за стеклянной перегородки вышел сухонький дедушка, дежуривший на вахте. Судя по суровому взгляду, которым он с ног до головы смерил чужого, шедшего промеж своих, дедок был из бывших. Хотя в народе резонно считают, что бывших кэгэбэшников не бывает. Перед входом на второй этаж произошла заминка. Шагавший первым Яковлев, загородив спиной кодовый замок, набрал нужную комбинацию и открыл дверь. Миха двинулся вперёд, в святая святых. Просторный коридор оказался пуст и гулок. Снаружи в замочных скважинах дверей торчали ключи с жестяными бирочками, за их сохранность обитатели здания не опасались. А чего тревожиться, если посторонних граждан на этаже нет. В паре кабинетов, где оперативные сотрудники наличествовали, двери были распахнуты настежь, оттуда на потревоживший тишину стук шагов
