Командир приказал еще увеличить скорость. Чем скорее мы дойдем туда, тем лучше. Вглядываясь в бинокль по мере нашего приближения, я наконец тоже увидел его — человека. Его голова была четко видна над выпуклостью спасательного жилета. Теперь он поднял руку.
Спасенные столпились на самом на носу подлодки, цепляясь за штормовой леер. Я надеялся, что достаточно крепко. Мы не могли себе позволить, чтобы сейчас кто-нибудь упал за борт. Мое сердце сильно билось. Вот он! Наш мичман с орлиными глазами наконец убедился, что это не был кусок плавающего дерева.
Я спустился по скоб-трапу на нос лодки, стремясь увидеть человека, которого будут вытаскивать из воды. «Тебе надо крепко обнять мичмана!» — вот что мне хотелось кричать. Это был один шанс из тысячи. У Крихбаума была и голова, и глаза. Для человека с его опытом это было очевидно: плавника уже не могло быть там, где как раз U-XW пошла на дно.
И вот они достали его. Юнец, не старше восемнадцати лет. Без обуви, рубашка и брюки прилипли к телу. С него ручьем текла вода. Он без сил привалился к боевой рубке, но устоял на ногах.
Я молча кивнул ему для ободрения. Не мне расспрашивать, как ему удалось выбраться из затонувшей подлодки. Он наверное машинист или электрик, возможно единственный, кто спасся из кормовой части подводной лодки. Но как ему удалось продержаться столько времени? Воздушный карман? Только он знал ответ на этот вопрос.
«Бог мой,» — услышал я свой голос, «тебе повезло!»
Он глубоко вздохнул, фыркнул и кивнул головой.
Появился боцман с одеялами. Я ни за что бы не поверил, что Берманн может быть таким нежным. Он обернул ими мальчика почти с материнской заботливостью. Боже, почему он сделал это? Юнец скорчился с подавленными рыданиями. Его зубы начали стучать.
«Дай нам сигарету!» — резко бросил боцман одному из матросов. «Давай, зажги ее! Теперь передай сюда».
Он нежно опустил мальчика на решетки, усадил его спиной к боевой рубке и вставил сигарету ему в рот.
«Ну вот, парень. Затянись-ка».
***
«Время?»
«08:10, господин Командир».
А эскорт должен был подойти в 08:00…
Спасательный жилет стал мне мешать.
К счастью тех, кто был на палубе, день был теплым и безветренным. День Рождества, но совсем не холодно. Когда взойдет солнце, оно должно дать немного тепла. Тем временем спасенным нужно было что-то одеть на ноги. Масса одежды уже была сложена наверху боевой рубки любимцами Берманна, в основном свитеры. Я спустился вниз, чтобы раздобыть обувь.
Дориан говорил Айзенбергу: «Видишь, что я имел в виду — как отличить мужчин от мальчиков? Этот лейтенант с другой подлодки — он же свихнулся».
На полдороге в кают-компании я встал как вкопанный. Старший помощник поставил на стол печатную машинку и приготовился печатать. У меня не было слов. Я бесцеремонно щелкнул языком, но он даже не взглянул на меня, а ткнул три-четыре клавиши указательным пальцем и продолжал смотреть немигающим взглядом чайки на печатную машинку. Мне захотелось схватить печатную машинку и разбить о его голову. Вместо этого я пробормотал «Чертов дурак!» и протиснулся мимо него по пути в носовой отсек, где я закричал на его обитателей с ненужной горячностью.
«Нужны морские ботинки! Давайте, надо помочь!»
Во имя всего святого, что он печатает? Доклад о прибытии? Декларацию для Бремера — аккуратно приготовленное заявление, подтверждающее, что мы взяли его на борт вместе с половиной его команды?
Понадобилась одна минута, чтобы организовать цепочку людей и еще одня, чтобы быстро передать ботинки. За последней парой я снова поднялся наверх.
«Виден эскорт!» — проорал Крихбаум и показал вперед.
Шапки дыма испачкали горизонт со стороны земли.
Командир проворчал: «Слишком поздно, друзья мои».
Рядом со своим ухом я услышал быстрые щелкающие звуки. Я повернулся посмотреть. Это был Бремер. Его зубы снова стучали.
Налетел холодный ветерок. Я поежился.
Солнце наконец взошло. Оно быстро скользнуло над толстой лентой облака цвета мальвы и поплыло в перламутровую чашу неба, как апельсин. Море превратилось в водянистую тафту. Голубой силуэт приближающегося минного заградителя и его надстройка резко вырисовывались на фоне оранжевого шара. Над устьем реки висели голубино-серые нежные облака. Лишь узкая полоска желтого света отделяла их ровные нижние границы от горизонта. Небо над головой было пятнисто-розовым, а самые высокие облака казались обрамленными золотом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Несмотря на резь в глазах, я уставился на поднимающийся диск солнца. Мой внутренний голос начал петь благочестивые стишки Викария:
Будет прекрасным тот день,
Когда освобожденные от всех грехов
Мы войдем, ведомые рукой Христа
В обетованную землю Ханаана…
Командир отвернул свою голову так, чтобы Бремер не мог услышать. «Странно, как это сработало. Они ждали одну лодку, а теперь это все, что они получают». Он направил свой бинокль на минный заградитель. «Хорошо смотрится эта посудина — должно быть все восемь тысяч тонн. Только две небольших стрелы. Хотел бы я знать, где они его реквизировали. Привет, а это что такое?» Последние слова он произнес протяжно с поднимающейся интонацией.
Я увидел, что он имел в виду. Минный заградитель был только первым в целой процессии судов.
«Вы оказываете нам слишком большую честь, господа,» — пробормотал Командир.
С лидирующего судна в нашу сторону мигнул свет.
«Они сигналят, господин Командир».
«Я тоже вижу, Номер Второй. Достаньте тот фонарь. Посмотрим, что они хотят».
Свет погас, затем начал мигать снова. Номер Второй вслух прочитал по буквам: «С-В-О-З-В-Р-А-Щ-Е-Н-И-Е-М».
«Очень оригинально,» — сухо сказал Командир. «Что еще?»
«С-Д-О-Б-Ы-Ч-Е-Й?»
Командир обратился к Бремеру, который все еще стоял съежившись в клетке мостика и казалось, уменьшился в размере по сравнению с остальными. Сейчас он выглядывал поверх релинга мостика.
«Это для Вас предназначено».
Бремер выглядел сбитым с толку.
«Трепачи,» — сказал второй помощник. «Они потом будут нас поздравлять».
Командир пришел к решению. «Не обращайте внимания, мы сделаем вид, что они нас имели в виду. Передавайте: «Три толстых'».
Створки нашего сигнального фонаря стали клацать. Тотчас же пришел ответ: «С-Е-Р-Д-Е-Ч-Н-О-П-О-З-Д-Р-А-В-Л-Я-Е-М».
Командир нахмурился и закусил губу. «Что вы думаете, Крихбаум — нужно ли им обрисовать картину?»
«Нет нужды усложнять обстановку, господин Командир. Они достаточно быстро все поймут».
Если они уже все не поняли, подумал я. Спасенных на нашем носу должно было быть легко увидеть в бинокль. Маскарадные увеселения не были обычными на подводных лодках, да и подводные лодки обычно не возвращались в базу без орудия и с аккуратной стопкой резиновых лодок на палубе. Они должны были догадаться, что что-то случилось и может случиться снова в любой момент. Королевские ВВС непременно должны были вернуться — они не оставят нас невредимыми.
Я попытался успокоить себя. Мы скоро будем в безопасности от мин, по крайней мере, а атакующие самолеты должны будут бороться с гораздо более сильным огнем, чем тот, с которым столкнулся «Галифакс». Минный заградитель щетинился зенитными орудиями, а у стаи приближающихся эскортных кораблей наверняка были свои пушки. Мою уверенность однако Командир не разделял. Я редко видел его таким обеспокоенным. Снова и снова он бросал мрачные взгляды на небо, которое медленно голубело.
«Они всегда знают, когда что-то идет не так,» — сказал второй помощник, имея в виду стаю чаек, которые теперь парили вокруг подлодки.
Они погружали свое оперение в золотистый свет и издавали резкие укоряющие крики. Их крылья не шевелились, но их любопытные головы крутились во все стороны, когда они планировали над нами.
***
Командир сам отдал команды в машину. Я не прислушивался к ним и только вполглаза смотрел на приближающиеся корабли. Что действительно поражало меня, так это нахальство, с которым их трубы извергали дым. Впереди нас пастельное утреннее небо было окутано плотной пеленой паров. Это как будто было специально сделано, чтобы отвести внимание врага от нас и сфокусировать его на нашем эскорте.
