Несмотря на разрушения, он почти не видел трупов. Может быть, те десять минут, что прошли с сигнала воздушной тревоги до бомбового удара, дали возможность всем разойтись по укрытиям? Всем, кроме него. Вот так. Он выпрыгнул из-под колес горящей пятитонки, продолжавшей катиться по дороге, хотя водитель ее был убит прямо за рулем.
На казармы, расположенные напротив плаца, обрушилась очередная серия бомб, разворачиваясь каскадом белых вспышек. Ударная волна чуть не сбила его с ног, на минуту лишив возможности дышать. Иэн прибавил ходу, стараясь добежать до укрытия, которое, по словам Крюгера, находилось совсем недалеко.
Вот оно! Неожиданно перед ним возникла темная дыра — прямо среди вытоптанной травы и утрамбованной земли плаца. Не сбавляя хода, Иэн бросился туда — и полетел вверх тормашками прямо вниз. Несколько мгновений он лежал неподвижно, прижавшись лицом к земляному полу, счастливый оттого, что добрался сюда. В убежище находились еще трое: Крюгер, Мэтью Сибена и Эмили ван дер Хейден.
Когда Иэн приподнялся и выплюнул набившуюся в рот землю, лицо Эмили просветлело.
— Иэн! — Она бросилась к нему, и он почувствовал, как вокруг его шеи обвились ее удивительно теплые руки. Больше она не произнесла ничего. Это было лишним. Он чувствовал, как она дрожит.
Иэн зарылся лицом в ее рыжие волосы с дурманящим запахом. Подняв глаза, он поймал неодобрительный взгляд Генрика Крюгера.
— Неприятная выдалась ночка, господин Шерфилд, не так ли?
Землянка содрогнулась от нового взрыва. Через щели в деревянном потолке посыпалась земля. Но выражение лица Крюгера не изменилось.
Этот парень — крепкий орешек, подумал Иэн, решив не принимать недружелюбного тона подполковника. Он коротко кивнул:
— Возможно, немного громковато, Kommandant.
Удивительно, но Крюгер улыбнулся.
— В этом-то и заключается все неудобство войны, друг мой. Плохо действует на слух.
Эмили и Сибена воззрились на них, уже нисколько не сомневаясь, что эти двое сошли с ума.
У них над головой ревели самолеты, обстреливая или бомбя любую цель, какую только можно было разглядеть среди поднимающихся столбов дыма. Два батальона доблестной пехоты ЮАР лежали в укрытиях и окопах, полностью задавленные американской воздушной мощью.
Гарнизон Пелиндабы оказался предоставлен самому себе.
ШТАБНАЯ РОТА 1-ГО БАТАЛЬОНА 75-ГО ПОЛКА «РЕЙНДЖЕРОВ», СКЛАД ЯДЕРНОГО ОРУЖИЯ, ПЕЛИНДАБА— Господи! — По брустверу ударил пулеметный огонь, и подполковник Роберт О'Коннел быстро пригнулся. Эти чертовы юаровцы не дают расслабиться. И все же он увидел достаточно, даже более чем достаточно.
В хорошо укрепленном бетонном бункере противника всего в тридцати метрах от склада ядерных боеприпасов был установлен крупнокалиберный пулемет «виккерс», который полностью контролировал всю западную часть территории Пелиндабы, так что приблизиться к складу с этой стороны было практически невозможно. Другие укрепленные огневые позиции прикрывали подходы с востока, но это знание далось 3-му взводу роты «Браво» дорогой ценой.
Вся земля между траншеей и колючей проволокой была усеяна трупами «рейнджеров». Большинство лежало всего в нескольких футах от траншеи, прошитые пулями уже через несколько секунд после того, как они покинули укрытие. Некоторые повисли на проволоке, убитые в тот момент, когда перелезали через забор. Несколько бездыханных тел находилось в районе склада, запутавшиеся в стропах окровавленных парашютов.
О'Коннел почувствовал тошноту. Многие из его лучших солдат нашли здесь свою смерть. Возможно, кто-то из сорока двух человек, составлявших взвод «Браво-три», все же остался в живых и прячется сейчас в каких-нибудь щелях или лежит, притворяясь мертвым среди этой груды тел. Но так или иначе, как боевая единица взвод перестал существовать.
Стараясь не показывать своего отчаяния, подполковник подозвал офицеров и сержантов, чтобы устроить небольшое совещание. Скорбь о погибших придется оставить на потом, а сейчас он и тридцать с небольшим его людей должны подумать, как заставить замолчать этот проклятый пулемет. Пока они этого не сделают, никому не удастся проникнуть на склад, а тем более вынести оттуда ядерные боеприпасы.
— Ну что, есть идеи? — О'Коннел переводил взгляд с одного встревоженного лица на другое.
Его заместитель майор Питер Клоцек поджал губы и, сдвинув каску назад, вытер пот со лба.
— А можно притащить сюда «Густава»!
— Времени в обрез. — О'Коннел огорченно покачал головой. Безоткатные орудия батальона были рассредоточены на большой территории, уничтожая другие огневые позиции и укрепленные пункты противника. А расчет «Карла Густава», приданный «Браво-три», просто исчез. Должно быть, солдаты расчета лежали здесь, среди груды тел возле траншеи.
— А как насчет воздушной поддержки? Почему бы паре «А-6» не дать этим сукиным детям по мозгам?
На мгновение О'Коннел задумался. Мысль была заманчивой, весьма заманчивой. Хотя скорее всего, она будет стоить им дополнительной головной боли. Он снова покачал головой.
— Бункер расположен слишком близко от склада. Всего один промах, и нам придется выкапывать эти чертовы бомбы из-под земли.
— Что ж, значит, остается лишь как следует выложиться, чтобы взять этот треклятый бункер, — процедил сержант Джонсон, потрясая рукой с зажатой в ней «М-16». По сравнению с лапищей сержанта винтовка казалась детской игрушкой.
Пальцы О'Коннела выбили дробь на прикладе. Джонсон никогда не отличался ни особым тактом, ни умением находить оригинальные тактические решения. Телосложением и интеллектом он напоминал наглого уличного задиру. Но в данном случае сержант был прав. Сейчас о тактических хитростях придется забыть.
Он поморщился. Наступил момент, которого страшится любой здравомыслящий командир, — когда надо смотреть правде в глаза, отправляя солдат на верную смерть. Грамотная тактика и хорошая огневая поддержка, конечно же, имеют большое значение, но иногда обстоятельства складываются так, что остается лишь одна возможность — бросить людей в бой, из которого мало кто выйдет живым.
О'Коннел присел на корточки, остальные последовали его примеру.
— Ну так слушайте! Вот как мы поступим. — Он принялся быстро чертить что-то на земле, обрисовывая единственно возможный в данных условиях план.
Пару минут спустя О'Коннел и еще четверо «рейнджеров» стояли, пригнувшись, за бруствером. Двое других должны были помочь им вылезти из траншеи, чтобы броситься вперед по насквозь простреливаемому пространству. Вторая группа из шести человек под командованием сержанта Джонсона находилась в сотне метров от них чуть южнее. Остальные солдаты и офицеры штабной роты — всего тринадцать человек — рассредоточились по одному на расстоянии пяти метров друг от друга, чтобы остаться в траншее и обеспечивать обеим группам огневую поддержку.
Подойдя на расстояние слышимости, Питер Клоцек, поджав губы, произнес:
— Мы готовы, Роб.
О'Коннел кивнул. Он знал: Клоцек крайне не одобряет его решение лично возглавить атаку, но он просто устал посылать других на смерть. Слишком часто во время всей операции он ощущал себя новозаветным сотником из Капернаума, который говорил одному: «пойди», а другому: «приди» (Матфей 8:9). Нет, больше такое не повторится.
Этот самоубийственный бросок вперед на вражеское укрепление решал судьбу всей операции. А значит, батальон имел право ожидать, что он с криком: «За мной!» — сам поведет в атаку своих бойцов.
Ну, довольно распускать сопли. Каждая секунда на счету. Он набрал воздуха в легкие и что есть силы крикнул:
— Огонь!
Тотчас по всей длине удерживаемой американцами траншеи грянули автоматные и пулеметные очереди, посылая пули в сторону едва различимого вдали юаровского бункера. Три раза громыхнул установленный на «М-16» гранатомет «М-203»—40-миллиметровые гранаты взорвались на площадке прямо перед амбразурой.
Над ярко-оранжевой вспышкой начал расползаться дым. Юаровцы принялись отстреливаться, пытаясь вести заградительный огонь по территории, которая теперь была скрыта за белыми клубами.
О'Коннел сильнее сжал в руках свою «М-16».
— Вперед! — крикнул он.
Двое ребят присели и крест-накрест сцепили руки, сделав что-то вроде ступеньки. Не медля ни минуты, О'Коннел шагнул на нее и сразу почувствовал, как сильные руки выталкивают его вверх. Он приземлился перед траншеей, прокатился по траве, вскочил и тут же побежал вперед, стараясь уклониться немного к северу, чтобы не попасть под пулеметный огонь, которым юаровские солдаты поливали все пространство перед собой. В руке он сжимал винтовку. Вслед за ним из траншеи выскочили еще четыре «рейнджера».
