в ладонях.
— Обожаю тухлые яйца! — Володя рассмеялся. Попытался убрать его руки, чтобы дотянуться до губ, но Юра отвернулся. — Ну и ладно, поцелую в другом месте, — сказал Володя и полез под одеяло.
— Володя, не надо, — заворчал Юра. — Я не хочу! — вдруг воскликнул он и оттолкнул его.
Володя ожидал чего угодно, но не такого яростного сопротивления. Он вылез из-под одеяла и сердито уставился на Юру.
— Когда ты наконец захочешь? — Он понимал, что неправ, но не смог сдержать раздражения. — У нас уже две недели ничего не было!
— Может, вернёмся в Германию? — невпопад спросил Юра, повернулся к Володе и с мольбой посмотрел ему в глаза.
— Зачем? — спросил Володя. — Здесь твоя Родина! Здесь наш дом, наконец.
— Наш дом будет там.
Володя тяжело вздохнул. Он не раз размышлял о переезде и пришёл к выводу, что это невозможно. Без него фирма развалится. И это не просто бизнес, а Володино наследие, дело всей жизни отца. Отец столько сил вложил в него, столького лишился и оставил фирму именно Володе. Не продал Брагинскому или кому бы то ни было, а передал сыну. Но бизнес — это лишь вершина айсберга. А как же мать? Перед переездом в Германию Володе придётся рассказать матери правду о себе. И что тогда станет с ней?
Володя не мог забыть, как тяжело она перенесла его признание в юности: сколько плакала, сколько ночей не спала, как вместе с ним ходила к этому же психиатру и тоже пила антидепрессанты. И всё это случилось в девяностых, когда и мать была моложе, и отец был рядом с ней. Володя и не сомневался, что теперь, овдовевшая, она не вынесет горькой правды. Эта правда её убьёт.
— Юра, но ты можешь работать здесь, а я работать там физически не смогу. Без меня бизнес развалится, ты сам видишь, что их нельзя оставить даже на неделю. И ещё мать…
— Ясно, — сказал Юра, вставая. — Другого я и не ожидал.
— Может, объяснишь мне, в чём на самом деле проблема? — Володя поднялся вслед за ним.
— Да я сам не знаю. — Юра устало опустился на край кровати. — Дело даже не в творчестве, ведь у меня и в Германии не раз случались кризисы. Мне плохо здесь, понимаешь? В смысле, не с тобой плохо, а в Харькове. Кроме тебя, у меня никого нет… — Он пожал плечами и посмотрел Володе в глаза. — Нет, мне не то чтобы нужны другие люди, но без них Харьков кажется слишком враждебным. Кажется, что я вынужден жить в прошлом. А ведь оно мёртвое.
От последних слов у Володи сжалось сердце. В голову ворвались неприятные вопросы: что или кого имел в виду Юра, говоря о мёртвом прошлом? Не его ли?
Володя тряхнул головой, будто пытаясь выкинуть эти мысли, и произнёс первое, что пришло на ум:
— Ну хочешь съездим в гости к Ирине с Женей? Они будут рады тебя видеть, а ты развеешься.
Юра отозвался неожиданно живо:
— Да, хочу. Очень хочу! У меня, кстати, есть подарок для их дочки.
От этого предложения Юра буквально расцвёл и весь завтрак не умолкал ни на секунду. Вспоминая свой разговор с Ириной и Женей в скайпе, Юра пересказывал его так подробно, будто сам Володя при нём не присутствовал. Но Володя не перебивал. Лишь изредка поддакивая, он молча любовался горящими глазами и искренней улыбкой. Слишком непривычно было видеть Юру таким. Живым.
Сразу же после завтрака Юра настоял, чтобы Володя позвонил Ирине. И он, не вставая из-за стола, взялся за телефон. И тут уже Ирина оживилась: узнав, что Юра наконец придёт в гости, она развела сумасшедшую деятельность. Пообещала устроить такое застолье, каких не бывало даже на Новый год. Володя попытался её отговорить, и Ирина сначала согласилась, но через полчаса перезвонила, заявив, что празднику быть.
— Так что приходите завтра в четыре, — подытожила она и, не дав Володе положить трубку, воскликнула: — А может, мы ещё кого из «Ласточки» соберём, а? У тебя остались контакты кого-нибудь из твоего отряда? У тебя же куча малышни там была, давай кого-нибудь найдём!
— Успокойся, — осадил её Володя. — Ты уверена, что нам это нужно?
— А почему нет? Будет весело!
— Ирин, но мы этих людей не видели много лет. И ведь это даже не встреча одноклассников или однокурсников. Это просто люди, с которыми лично я провёл всего одну смену в лагере сто лет назад. Ладно вы с Женей и Маша — мы хотя бы всё это время общались. Но зачем превращать дружеские посиделки в какой-то сомнительный кружок по интересам?
На том конце провода послышался протяжный вздох.
— Ой, всё. Ладно, — буркнула Ирина. — Не хотите, как хотите. Будем только мы, вы и Маша.
Пересказывая этот разговор Юре, Володя засомневался, а не обидел ли её.
— Да вряд ли, — успокоил Юра. — Она взрослый человек, уж наверняка и сама знает о своём чрезмерном энтузиазме.
— Да уж, порой она становится такой активной… Мне кажется, дай ей сегодня волю — она бы достала не только контакты детворы из отрядов, но и даже этой, как её… старшей воспитательницы, грымзы той…
— Чехони вяленой! — Юра прыснул. — Ольги Леонидовны. Ну, её уж точно пришлось бы доставать из-под земли. В буквальном смысле.
— Конев! — воскликнул Володя, вспомнив, как Ольга Леонидовна ругала Юру.
— А что сразу Конев? — поддержал Юра, смеясь.
Вечером Ирина ещё раз набрала Володю. Хотела перенести встречу на следующую неделю, но в итоге всё-таки остановилась на завтрашнем дне.
— Пока ты торчал в душе, она снова звонила, — сообщил Юра, ложась спать. — Спрашивала, что я ем. Я сказал, что всеядный. Кажется, она расстроилась.
Устроившись рядом, Володя вздохнул.
— Это же Ирина! Уверен, что она собирается пир на весь мир устроить. И плевать, о чём мы с ней договорились. Надо будет позвонить Жене, попросить, чтобы он её утихомирил.
* * *
Почти всю ночь шёл дождь, немного затихнув лишь под утро. Но ближе к обеду тучи снова обложили небо.
— Мда, погода
