Вот уже три года, как никто не видел Повелителя Праха. Почему? Он всегда шел в авангарде. Что он прячет за этой дымовой завесой?
53. Дэрроу
Бог войны
– Минотавр-один на связи. Вижу противника. Вступаю в бой, – говорит по интеркому Аполлоний.
На сенсорном дисплее в моем скафандре изогнутый край темной зоны Повелителя Праха закрывает угол окрашенной в голубое карты. Множество золотых точек – небольшой флот Аполлония – приближается к границе. Я слышу их переговоры по интеркому – они обнаружили вражеские патрули и ударили по ним всеми имеющимися силами. Два истребителя сбиты почти мгновенно, третий исчезает в темной зоне. Эскадра Аполлония преследует его. Вскоре их сигнатуры исчезают. Массированная атака отвлечет внимание Повелителя Праха, и враг понесет значительные потери. Мы же благодаря стелс-технологиям «Несса» войдем через черный ход и рванем прямиком к Повелителю Праха.
– Минотавр в темной зоне, – говорит Чар. – Две минуты до старта.
Мое мягкое тело в пусковой шахте по левому борту «Несса» защищено воинским облачением. Термокожа, импульсные доспехи, робоскафандр – механизированная броня двенадцати футов высотой. Я напоминаю сейчас одну из тех многослойных деревянных игрушек, что продают на пристани в Фессалониках, – на них еще часто рисуют румяные лица алых и фиолетовых. Я купил такую малышу Паксу. Это был первый и единственный раз, когда мы побывали на Марсе всей семьей. Пакс сидел на коленях у Мустанга, ахал каждый раз, когда открывал игрушку и обнаруживал внутри еще одну, и смотрел на нас, надеясь, что мы тоже видели это чудо. А я, любуясь радостным лицом жены, был свидетелем еще одного чуда. Я долго считал, что никогда больше не увижу подобного. Любви столь сильной, столь цельной и истинной, что становится больно. Хоть и убеждаешь себя, что она будет вечной, ты достаточно знаешь жизнь, чтобы видеть, как все ломается и исчезает, – но каким-то образом веришь, что эта любовь будет исключением. Что она будет длиться без конца.
Меня переполняет боль. Не только от этого воспоминания, но и от мыслей о том, каким маленьким и невинным был Пакс. Кажется, это было лишь вчера, перед тем как нас вызвали обратно на Луну. Куда ушло время? – спрашиваю я себя, зная ответ. Я растратил это время. Я провел его вдали от тех, кто нуждался в моей любви.
Сейчас я ощущаю клаустрофобию и страх перед грядущим насилием, ожидающим нас за пределами корабля. «Несс» с ревом несется над морем в сопровождении истребителей Коллоуэя. Мои друзья загружены в пусковые шахты.
– Вижу противника. Приближаются шесть вражеских истребителей. Они заметили нас, – докладывает Коллоуэй. – Эскадрилья Колдуна атакует.
Коллоуэй со своей поредевшей эскадрильей мчится, обгоняя нас, к приближающимся патрулям. Они пляшут на сенсорах, точки вспыхивают и исчезают.
– Противник уничтожен, – монотонно произносит Коллоуэй. Его обычная беззаботность сменилась жесткостью мастера своего дела. – Колдун-один входит в темную зону.
Я наблюдаю из своего робоскафандра через голокамеры «Несса», как летящие перед нами истребители пересекают границу темной зоны и исчезают из поля зрения сенсоров – их поглощает надвигающаяся черная завеса.
– Мы будем стартовать у их черного хода, – говорю я по интеркому моей эскадрилье бойцов в робоскафандрах. – В любом случае ждите огненной бури. Внутри связь работать не будет. Вы будете действовать автономно. После устранения первоначальной угрозы сгруппируйтесь для повторной оценки задач.
– Вас понял, Упырь-один, – без всякой необходимости говорит Александр.
– Как тебе удается дышать, засунув нос так глубоко в задницу Жнеца? – спрашивает Клоун.
– Я задерживаю дыхание, – откликается Александр. – Так гораздо легче, любезный.
– Никто не может задерживать дыхание так чертовски надолго, – говорит Ронна из своей орудийной башни.
– Рагнар мог, – вставляет Севро.
– Ну, Рагнар мог поднять гору мизинцем, – отвечает Клоун. – И выпить океан, ни разу не помочившись, такой могучий у него был мочевой пузырь.
– Какой самый быстрый путь к сердцу нобиля со шрамом? – спрашивает Крошка. – Кулак Рагнара!
Севро фыркает:
– В отличие от простых смертных, Рагнар никогда не спал. Он просто ждал.
Они заставляют меня тосковать о старом друге так, что у меня не хватит слов это выразить. Кажется таким несправедливым, что Рагнар умер, не зная, что Тинос будет спасен, а Луна падет.
– Вспомните сегодня, что Повелитель Праха сделал с нашим другом, – говорю я своим людям. – Вспомните, что он превратил Рагнара в раба. Что заставлял его убивать соплеменников забавы ради. Он задолжал нам. С двумя Гримусами покончено. Остались еще двое.
– Аталантия Гримус. Магнус Гримус, – повторяют они, словно клятву, и я надеюсь, что Аталантия со своим отцом здесь, чтобы мы могли раз и навсегда положить конец их семейной саге.
Безъязыкий издает горлом монотонный звук – предсмертный хрип черных. Он наполняет мою душу подлинной жутью, и перед моим мысленным взором разворачиваются суровые зимние равнины родины Рагнара. Как бы мне хотелось, чтобы мой друг сегодня был здесь! Я бы отдал все, лишь бы увидеть, как он возглавляет атаку на своего бывшего хозяина. Увидеть, как эти золотые трясутся, как не тряслись ни перед кем.
– Hyrg la Ragnar! – рычит Севро. – За Рагнара!
– Hyrg la Ragnar! – подхватывают остальные.
«Несс» врывается в темную зону. Внешние камеры заливает чернота. Мой интерком умолкает, из него несется лишь треск помех. Я не отец. Не муж. Я призываю свой гнев. Свою ненависть. Я – проходчик из Ликоса. Жнец Марса пришел, чтобы отнять жизнь последнего великого военачальника золотых.
За пределами моего робоскафандра на панели оповещения вспыхивают желтые огни стартовой системы. Я жадно смотрю на них и отчаянно желаю, чтобы они стали зелеными и освободили меня. Провожу предполетную проверку внутренних амортизаторов и импульсного щита, включаю гравиботы, подзаряжаю ионную пушку на правом плече и рельсотрон, превращающий левую руку в протез. Ионная пушка с визгом вытягивает энергию из главного реактора на горбатой спине робоскафандра.
Огоньки становятся зелеными.
Захваты пусковой установки вталкивают меня в жерло электромагнитной пушки. Я стискиваю зубы и опускаю голову. Потом меня толкают во внешний поток, и я мчусь вперед со скоростью, втрое превышающую скорость звука, пробиваясь сквозь темную зону. Сердце стоит где-то в горле.
Я влетаю прямиком в пляску смерти.
Даже сориентироваться некогда. Датчики приближения кричат о летящих в меня снарядах. Небо передо мной пронзает луч частиц – столп света толщиной с мое предплечье и яркий, как солнце. Импульсные сенсоры в обволакивающем мое тело формагеле связываются с робоскафандром, и тот закладывает вираж. Я ухожу от луча, чувствуя жар даже через слои доспехов. Маневр уклонения приводит меня под залп зенитной батареи. Снаряды размером с кулак взрываются, превращаясь в облака
