Лиза, что-то высчитывая на планшете. – И я не очень понимаю, почему тот же Тихон, не говоря уже о римлянах, без проблем ходят вверх по реке аж до Волги, а в учебниках написано, что сарматы вверх по Дону никого не пускали…
– Ну, во-первых, у Рима с сарматами, точнее с северными аланами, официальный мир, дружба, жвачка. Римляне им даже какую-то дань платят, между прочим. Во-вторых, сарматы эти никого не пускают лишь бесплатно. Жителям Танаиса платить не хочется, а другие купцы, вроде того же Тихона – они просто платят. И их не только пускают, но еще и охраняют.
– Интересно, и сколько же они с нас захотят получить?
– Тебе это интересно вообще или интересно мое мнение?
– Давай сначала твое мнение.
– Мы должны этих сарматов просто игнорировать. Ну чем нам могут помешать закованные в костяные латы кочевники? Я проверила: даже наш арбалет пробивает их с расстояния в полтораста метров. Если они снова где-то захотят напасть… Знаешь, надо бы тебе отдельный указ написать, чтобы раненых сарматов не добивали. Подлечим, объясним им, что степь большая и они нам там мешать не будут – и отпустим подумать.
– Решила стать добренькой?
– Можно и так сказать. Вот смотри: по самым оптимистичным подсчетам вот здесь, от Дуная и до Дона, этих сарматов пасется тысяч триста. Нам потенциально угрожать могут… ну, вряд ли больше двадцати пяти тысяч. Это по всему Дону, а на город, на Лебедянь ту же, вряд ли они смогут собрать толпу больше двух-трех тысяч. Два пулемета помножат их на ноль за полчаса. Но нам их даже убивать не надо, напротив, стоит их холить и лелеять – пока они на нас не нападают, конечно. Уже сейчас у Дуная их начинают перевоспитывать готы, а через три-пять лет готы уже дойдут и до Дона – и вот с ними нужно будет поступать однозначно. Если сарматы помогут нам готов проредить… Кстати, как раз готы лет через десять Танаис сожгут и разграбят…
– А нам что за дело?
– Пока другого канала торговли с Римом у нас нет. Мы, конечно же, через год-другой выстроим Воронеж… выстроим, нам он будет очень нужен. Потом Калач какой-нибудь, Ростов – но это будет нескоро. Так что Танаис в качестве опорного пункта… Отправим туда Нику: на нее, кстати, Мирон давно уже молится.
– Замуж хочет взять?
– Нет, реально молится: Мирон же – грек. А Ника… хорошо еще, что Марк Ливий Павел с Викой не пересекся. Богиня победы, играющая на скрипке – для его неокрепшего ума это было бы катастрофой. Ладно, давай о веселом: у нас больше сотни мужиков языком сарматов как-то владеют: это бывшие рабы будинов, которые были тоже как бы сарматского племени. Отправим их на стройки Усть-Непрядвинска и Лебедяни, встретятся они там с сарматами – информацию как-то передадут. В следующем году заложим Воронеж, туда Короча главным направим.
– Короча?
– Ангелика говорила, что он свалить хочет куда подальше от своего города: к нему подвалило сотен пять «великих воинов» с верховьев Десны, там одних вождей больше десятка, и в городе воцарился форменный бардак…
– Он не говорил… Чем помочь сможем?
– Он жене жалуется когда его уж очень все достает. Ангелика приезжает, раздает всем заслуженные пряники, все успокаиваются на время… Кстати, там уже построили что-то вроде храма Ангелики Франке. Вообще-то школу, но в ней и квартирка Ангелики, так что для местных это практически храм. То есть… храм – не храм, но теперь все споры в городе решают на крыльце школы, а судьями выступают учителя, которых Ангелика туда притащила.
– Если я правильно помню, она туда взяла несколько парней, в нашей школе закончивших четыре класса, им же лет хорошо если четырнадцать?
– Помнишь правильно, так вот эти трое парней и три девчонки в Корочевом посаде – абсолютные авторитеты, невзирая на возраст: они же личные помощники Ангелики!
– А бардак там тогда откуда?
– В городских делах авторитеты. А бардак – разные воины великие периодически возникают на предмет куда-то пойти кого-то завоевать.
– Поняла, путь идут и завоевывают место под Воронеж… Ладно, октябрь на дворе, надеюсь до весны что-то придумаем.
Глава 4
Ничего особо нового до конца двести сорок второго года не придумалось. И ничего выдающегося не сделалось и не выстроилось. Даже обещанные Катей новые домны в Туле: посоветовавшись с матерью, Светой и Леной, Катя все же решила стоить «большие» печи – а для них потребовалось наделать и новых огнеупоров. «Старые» не то чтобы совсем не годились, но так как их и лепили, чтобы выстроить полутораметровый в основании конус без щелей, их можно было использовать только в верхней части домен, а чтобы сделать кирпичи для нижней части, пришлось долго из паршивого боксита добывать глинозем. В общем, как политкорректно выразилась Лиза, «график строительства сдвинулся вправо», причем, похоже, месяца на четыре минимум.
Однако кое-что вышло буквально само собой. Зай, третий сменный мастер со «старой» Светиной печи, «уволился», еще в середине марта. Не то чтобы «отряд не заметил потери бойца» – все же Зай был старым кузнецом из Унды и заменивший его подмастерье и половины опыта мастера не имел, но Света лично взялась поднатаскивать замену и чугун продолжал из домны литься практически в прежнем темпе. К ушедшему мастеру ни у кого претензий даже не возникло: мужику было уже под сорок, а работа кузнецом людей старит быстро – но все же Света немного расстроилась.
Оказалось зря: Зай в Угре поставил свою домну. Правда если Света печь поставила практически семнадцатого века, то у Зая она вышла века так пятнадцатого. По внешнему виду и материалам, а не конструкционно, все же колошниковые конуса для загрузки и подогрев дутья горящим колошниковым газом Зай сделал. А конструкции приводимой в движение водяным колесом воздуходувки с шестью деревянными цилиндрами Света даже позавидовала, сказав Ксюше, что «если бы я тогда была такая же умная, как Зай сейчас, мы бы свою сталь на год раньше получили». Правда Ксюша ее сразу же успокоила, ответив что деревянная бочка при нужном для конвертера давлении просто разорвется…
Тем не менее печь у Зая заработала еще в начале августа и исправно раз в день выдавала даже чуть больше тонны чугуна. Какого-то весьма хреновенького, из него у мужика не вышло даже чугунную утятницу отлить – но в мартене он прекрасно превращался в сталь, а больше от него и не требовалось. Вот только Лиза тихонько ругалась из-за
