не надо, – улыбнулась Вика, – большую часть попсы можно и опустить. Но все равно… Дамы и господа! Предлагаю поднять бокалы за великого мастера Никиту Серебрякова! Воистину, прошедший год порадовал нас величайшим достижением, и все неудачи двести сорок второго года одним этим перекрываются многократно!
– Тут звук не очень… я одноламповый усилитель только сделал…
– Усилитель – дело наживное, сделаем и хороший. Я и сам его сделаю, – добавил Михалыч, – а ты уже сделал главное: мы теперь, по крайней мере по части музыки, не зависим от вымирающих компьютеров. А если покумекать, то и тексты на пластинки можно как-то переписать – но это мы позже подумаем. А ты – ты сделал первый, но очень важный и нужный шаг. Шаг в нужном направлении. Лиза, ты готова Новогоднюю речь произносить? Я сейчас наберу тульский номер, нужно и остальных порадовать…
Выстроенную Катей первую домну в Туле запустили второго апреля. А двадцать седьмого апреля ее остановили. Внезапно выяснилось, что для домны просто не хватает сырья. Когда печь еще только проектировалась, Катя предположила, что ее производительность удвоится по сравнению с выстроенной в Дубне, но домна, оборудованная самыми совершенными (в текущей ситуации) прибамбасами, выдавала не «около семнадцати тонн» чугуна в сутки, а немногим меньше тридцати. Поглощая, соответственно, почти вдвое больше с предполагаемым, и руды, и угля.
В принципе, с рудой проблема была решаемая: по смутным воспоминаниям Лизы были заложены сразу три шахты (чтобы уж наверняка попасть в залежь руды), и все три шахты в руду попали. Набрать полсотни новых шахтеров проблемой не было, а перевезти за день – хотя бы с помощью нескольких тракторов – дополнительные тонн тридцать руды на четыре километра от шахты до завода тоже представлялось реальным. Но вот нажечь, а потом дотащить в город «сверхплановые» пятьдесят тонн угля – это оказалось задачей неподъемной. При самых лучших раскладах на это требовалось где-то изыскать около четырех тысяч лесорубов, углежогов и возчиков, не говоря уже о паре тысяч лошадей…
– Вот уж воистину: лучшее – враг хорошего! – высказалась Катя за обедом у бабули. – не выпендривалась бы, поставила печь как в Дубне – и запустила бы ее еще в октябре, и останавливать бы ее не пришлось из-за угля.
– Да не расстраивайся ты так, – поспешила успокоить ее Марина, – зато теперь к лету и дорогу железную до угольной шахты дотянем: рельсы-то Света обещает через пару недель все нужные прокатать. А с углем…
– Света говорила, что для кокса этот уголь не годится.
– Не годится, – подтвердила все чаще приходящая в гости к Марине Вера Сергеевна. – Зато очень даже годится для газового завода. А кубометр газа в домне заменяет полкило угля. Правда, газом можно заменить всего процентов десять угля, но и это очень неплохо. Однако, девочка, мне кажется, что вы… точнее Света где-то что-то совсем слегка напутала… раз эдак в пять. Печь у тебя замечательная, а вот топит ее Света из рук вон плохо. Если меня окончательно не свалил старческий склероз – а он не свалил, я утром специально с книгой сверилась – то еще в середине века девятнадцатого тратить тонну угля на тонну чугуна считалось слишком расточительным. Веке же уже в двадцатом, точнее в тридцатых годах, в самом начале тридцатых – про более поздние времена у меня не написано – средние затраты кокса в печи составляли примерно три четверти тонны на тонну чугуна. А для варки спецсталей чугун, выплавляемый на угле древесном, потреблял этого угля чуть больше полутоны. А с газом и кислородным дутьем и это количество будет явно избыточным. Девочка, ты на машине? Не сочти за труд, подвези меня на завод когда домой поедешь, я попробую разобраться в том, что Света не так делает…
– Конечно, конечно, подвезу когда вам будет удобно. Если Светка тут напортачила…
– Солнышко, успокойся, – миролюбиво прервала экспрессивную речь внучки Марина. – Ты все же не забывай две вещи: первое то, что Света в одиночку всю нашу чугуноплавильную промышленность подняла и тянет, а второе – что она по образованию учитель физкультуры, а не металлург. То, что она сделала – уже героизмом попахивает, а то, что сделать не сумела… кто сможет ей хоть в чем-то помочь, как Вера Сергеевна например, тот и поможет. А кто не сможет – как ты, например, тот ее пинать не вправе, мне кажется.
– Спасибо, бабуля. Ты совершенно права, просто я какая-то психованная в последнее время…
– Так… а Вовка уже знает?
В мае в Школу снова приехал Марк Ливий Павел. До Волги он шел не один, и даже не с дюжиной преторианцев: его сопровождал целый легион. Потому что, во-первых, шел он забирать «стратегический груз», а во-вторых, и с собой приволок очень немало ценного сырья. Но уже по Волге и до Рязани он поднимался со все теми же преторианцами, к которым добавился только один «попутчик», а в Школу его пустили лишь одного. Поселили его в том же доме, что и в прошлый раз (причем ему показалось, что с тех пор в доме других жильцов и не было), и на следующий день уже в одиннадцать часов пригласили на встречу с Верховной.
А на следующее утро легат отправился в обратный путь. В чувствах весьма… разнообразных: богини сразу отдали ему «в счет будущих поставок» пять тысяч арбалетов и полмиллиона стрел, но новый заказ приняли лишь на пять тысяч стальных гладиусов, сказав, что «больше римлянам не нужно». Причем сказали, что вообще новых заказов на оружие принимать не будут, и даже на стрелы – а ведь римские ремесленники, которые попытались такие же стрелы делать, не очень-то и преуспели. Как на стрелу надеть два стальных кольца, которые были меньше этой стрелы в диаметре, никто и придумывать не стал: сразу ясно, что это только богини могут. Но и с деревянным оперением стрелы… как там предупреждала Divina Elizabeth: «мы не будем отвечать за то, куда эти стрелы полетят». Впрочем, если стрелять во вражеский строй, то все равно хоть половина стрел, да воткнется во вражью туши…
С другой стороны Dea Historiae согласилась ему – и только лично ему – продавать по сто тысяч своих двухфунтовых мешочков сахара каждый год. Правда, за дополнительные услуги, которые могут оказаться совсем не дешевыми… впрочем, и Гай Фурий Тимеситий, и тем более Гай Мессий Квинт Деций, стараниями Марка Ливия сильно приблизившийся не только к императору, но и к императорскому титулу, ему в небольшой помощи не откажут…
