— Музыка, — сказала благожелательная дама. — Я уже много лет — с самой войны, наверное — не слушала музыки, которая могла бы сравниться с Рихардом Таубером[140].
— Ну, это старье, — сказал Мэри Энн, играя детской ручонкой. — Правда, Пол?
— А Жанетт Макдональд, — ностальгировала благожелательная дама средних лет, — никогда не забуду, как они с Нельсоном Эдди играли в «Мае»[141]. Какой был замечательный фильм. Я в конце даже плакала; я и сейчас плачу, когда о нем вспоминаю.
— Идите, поплачьте в другом месте, — сказала Мэри Энн, подбрасывая сына на коленке.
Благожелательная дама средних лет взяла сумочку и удалилась. Мэри Энн улыбнулась сыну, и тот заклокотал, пуская пузыри.
Жилые дома над парком отражали лучи послеполуденного солнца.
Темные точки машин ползли по узким улицам в горку. У ног Мэри Энн прохаживался и что–то клевал голубь.
— Видишь птичку? — тихонько спросила сына Мэри Энн. — Симпатичный голубь. Ужин на одного. Пирожка с голубятиной не желаешь? Иди сюда, голубок. Покорми бедных.
Она спугнула голубя носком. Он ухлопал и приземлился поодаль, но почти сразу вернулся, бессмысленно кружа на месте. Мэри Энн гадала, что же съедобного он там нашел и о чем думал. Интересно, а где он живет? Кто о нем заботится, и заботится ли кто–нибудь?
— Ты девочка, — спросила она голубя, — или мальчик?
Она сидела в парке на скамейке, прижимая к себе сына, и разглядывала голубей, стариков, детей. Она была очень счастлива. Она смотрела, как люди появляются и проходят мимо; как листья опадают с осенних деревьев; как блестит влажная трава. Весь жизненный круговорот проходил перед нею: она видела, как младенцы вырастают, потом становятся согбенными мужичками, читающими газеты, а затем снова пробуждаются для новой жизни на руках у женщин. А они с сыном оставались невредимыми; этот бесконечный цикл рождения и распада не был над ними властен. Они были в безопасности. Она видела, как солнце садится и снова восходит, и ее это не пугало.
И откуда ей только явился такой покой, гадала она. Он пришел вместе с ребенком; но откуда взялся ребенок? Она не до конца его понимала. Он был для нее загадкой — частью ее самой, и в то же время ее мужем; и все это она крепко держала в руках. Возможно, он прилетел к ней по ветру. Теплый весенний ветер овеял ее и одарил этим; наполнил ее бесконечной жизнью. А пустоту унес прочь.
Мэри Энн и ее сын смотрели, как мир меняется вокруг них, и видели все, что когда–либо произошло и произойдет. А потом они встали и пошли в конец парка. Там они стали ждать, потому что пришло время.
По Коламбус–стрит спешили прохожие, и Мэри Энн приставила ладонь козырьком, чтобы посмотреть, не идет ли он. Она держала ребенка на плече, и люди обходили ее с обеих сторон. И вот она увидела его сухопарую фигуру; он шел танцующей походкой — руки в карманах, куртка распахнута, длинные волосы растрепаны.
— Вот и он, — сказала она сыну. — Ты не туда смотришь, — она повернула его, чтоб он увидел. — Видишь?
— Отлично выглядишь, — подойдя, робко сказал Пол Нитц.
— А ты нет; ты выглядишь, как бродяга, — она поцеловала его, — пойдем есть. Ты купил чего–нибудь?
— Купим по дороге домой, — ответил он.
— А деньги у тебя есть?
Они шли, и он шарил по карманам куртки, вынимая автобусные билеты, скрепки, карандаши и сложенные записки.
— Кажется, я их тебе отдал.
Он прищурился — тротуар отсвечивал прямо в глаза.
— Кому–то из вас, точно.
Немного отстав от него, Мэри Энн шла, прижимая к себе сына и разглядывая витрины, а Пол Нитц все рыскал по карманам. Она зевнула. Остановилась поглазеть на прилавок с импортными шотландскими трубками, потом с губными гармошками. Потом догнала мужа и прислонилась к нему, стоя на переходе в ожидании зеленого света.
— Устала? — спросил он.
— Спать охота. А как бы ты смотрелся с трубкой?
— Как гнев господень, — ответил он.
Зеленый зажегся — и они, вместе с другими, перешли улицу.
Прозябая на клочке земли
Роман Puttering About in a Small Land написан в 1957 году. Впервые издан в 1985 году американским издательством Academy Chicago.
Глава 1
В этом направлении она ехала впервые. Прожив в Лос–Анджелесе почти девять лет, она ни разу не выезжала на север по Девяносто девятому шоссе — внутренней скоростной магистрали, промчавшись по которой пятьсот миль, можно добраться до Сан–Франциско. Позади остались последние заправки «Шеврон», кафе и дома типовой застройки, дальше дорога уходила прямо в горы. Со всех сторон ее машину вдруг окружил плотный поток легковых и грузовых автомобилей, двигавшихся по расселине в первой гряде холмов на бешеной скорости — судя по спидометру, семьдесят — девяносто миль в час. Настоящие горы высились впереди. «Какие унылые, — подумала она. — И безлюдные». Справа и слева ее обогнали два дизельных грузовика. Водители, сидя в своих высоких кабинах, хмуро смерили ее надменным и презрительным взглядом. Это всегда выводило ее из себя. Грузовики оторвались и исчезли за поворотом.
«Боже!» — мысленно воскликнула она, крепка сжимая руль вспотевшими бледными руками. Грохот грузовиков все еще стоял у нее в ушах.
— Ну и лихачи, — бросила она Греггу, сидевшему рядом.
— Да уж, — подтвердил он ей в тон.
Оба почувствовали, как мало они значат, их низвели до уровня дорожной пыли. Не успели они опомниться, как мимо с ревом пронеслись еще три грузовика.
— Мне за ними не угнаться, — посетовала Вирджиния. — Можно попытаться, но я не стану. Господи, мы с тобой и так выжимаем семьдесят пять миль в час. Но разве это скорость. Здесь грузовики мчатся под девяносто.
«Представить только, — подумала она, — а вдруг один из них повернет — а там, на встречной полосе, легковушка с заглохшим двигателем?» Она читала в газетах о таких катастрофах, но сама ни с чем подобным не сталкивалась. Лишь один раз у нее на глазах молочный фургон задел бортом такси — осколки стекла летели тогда во все стороны, асфальт залило молоком. От таксомотора тоже что–то отлетело.
— Ты видел, они так каждый день ездят, всю жизнь, — сказала она.
— Нам ведь не очень далеко ехать? — спросил Грегг, нервно сжимая руки на коленях — так делал его отец, когда не мог справиться с волнением.
Мальчик нахмурил лоб и сердито выпятил подбородок. Он весь съежился от тревожного напряжения. Она убрала правую руку с руля и ободряюще похлопала его по худому плечу. «Одни косточки», — подумала она. Он и правда весь сгорбился, втянул голову в острые плечи и лишь время от времени осторожно поглядывал в окно на то, что проносилось мимо.
— Тут близко, — успокоила она его. — Скоро уже съедем с шоссе. Разверни–ка карту.
Сын хлопотливо, с шуршанием раскрыл карту.
— Посмотри, где мы сейчас? — Вирджиния не отводила взгляда от дороги. — Я карандашом отметила — вдоль Девяносто девятого шоссе. Видишь? Красным цветом.
— Вижу, — ответил он.
— Поворот на нашу дорогу видишь? — Она быстро взглянула на карту. — Сто двадцать шестое шоссе, кажется.
— Угу.
— Город там есть?
Грегг не сразу ответил. Наконец он сказал:
— По–моему, нет.
Мимо них промчался спортивный автомобиль, похожий на черную изюмину.
— Ненавижу их, — буркнула Вирджиния.
— Какая смешная машинка! — Грегг приподнялся и вытянул шею. — Ухты!
Она посмотрела карту перед поездкой и знала: чтобы съехать с шоссе, нужно встать в крайний левый ряд, через три полосы. Никаких знаков не было видно, и она запаниковала. Слева двигался сплошной поток машин. Они все набирали скорость, как будто пустились с ней наперегонки. Вирджиния включила сигнал левого поворота, но никто не обращал на это внимания. Наверное, ее не хотели замечать. Водители как ни в чем не бывало ехали мимо с равнодушными непроницаемыми лицами.
— Видят ведь, что мне выбраться нужно! — воскликнула она. — И как мне это сделать, если они меня не пускают?
Съезд с шоссе был, вероятно, за следующим поворотом дороги, если она его еще не проехала.
— Глянь по карте, — снова обратилась она к Греггу. — Где там следующий съезд?
Грегг зашуршал картой.
— Быстрее! — поторопила его Вирджиния.
— Я не нашел, — как всегда, неуверенно захныкал он.
— Дай сюда.
Держа руль левой рукой, Вирджиния взглянула на карту. Но долго рассматривать ее было нельзя. Слева просигналили, и она повернула руль, чтобы вернуться на свою полосу.
— Пропади все пропадом, — она отбросила карту. — Не понимаю, почему они не дают мне проехать.
Грегг вжался в свое сиденье. Его не интересовало, что там, на дороге. Это рассердило Вирджинию: она почувствовала себя брошенной. Получается, всем наплевать? Но тут в потоке машин образовался просвет, и ей удалось быстро проскочить на следующую полосу, а оттуда — в нужный ряд. Там автомобили неслись еще быстрее — она вдруг оказалась в стремительном потоке машин, которые летели на такой скорости, что лучше бы этого не видеть.
