Когда сперва испугавшиеся кочевники поняли, что просто промокли — как будто только что прошел дождь, — они вновь кинулись в атаку. В образовавшейся свалке не было времени для рассуждений о странном способе сражаться, но у нападавших зародилось почти телепатическое ощущение, что их поджидает неизведанная, непонятная опасность.
Новые копья, плюющиеся ярко-голубыми искрами, материализовали эти подсознательные предчувствия. Прикрываясь щитами, защищавшими их только от катапульт, копьеметатели бесстрастно шли в атаку. Десять воинов выстроились в линию. Мощь копий убивала каждого, кто оказывался на пути. Свобода действий копьеметателей, однако, была ограничена уязвимостью прислуги генераторов. Они не могли остановить колышущуюся людскую массу, хлынувшую через брешь в стене. Для Конвея настал момент сосредоточиться. Когда был поднят первый сигнальный флаг, он одним выстрелом уложил сигнальщика. Оставшиеся без тактического управления воины из Урагана в замешательстве затоптались на месте.
Слева от себя Конвей слышал работу Тейт. После каждого выстрела один из воинов падал.
Несмотря на все это, нападавшие постепенно все глубже и глубже проникали в город. Битва превратилась в одиночные поединки и столкновения стенка на стенку. Выжившие примыкали к следующей группе, и бойня начиналась снова.
В поле зрения Конвея дважды попал Гэн. Он метался по улицам Олы, словно живой огонь, — организуя, командуя, сражаясь. Сначала Конвей увидел, как он собирает отряд Волков и отправляет их в бой. Второй раз он уже сам вместе со своими собаками держал удар — Гэн, Шара и Чо оказались в самом центре кровопролития.
В конце концов полчища кочевников Летучей Орды кровью затопили оборону. Отрядам на восточной и северной стенах грозила опасность быть отрезанными от замка. Барабаны и горны Волков играли печальные мелодии отступления. Конвей спешно покинул свою позицию. Каждый вдох отзывался пожаром в его легких. Он не был уверен, что сможет сражаться завтра.
Отступление было упорным, полным героизма. Волки сознательно не оставляли убитых и раненых. Улицу за улицей, дом за домом, они сдавали позиции. Оборона перед стенами замка удерживалась, пока не отъехали все повозки с генераторами, помпами, водой. Катапульты прикрывали отход обескровленных отрядов Волков.
Несколько обезумевших кочевников пытались прошмыгнуть вслед. Они пали под таким дождем стрел, что, казалось, их тела и окрестная лужайка пустили всходы в виде древков с оперением. Лучникам Волков было приятно лишний раз показать свою готовность к продолжению битвы.
Все защищавшиеся собрались на территории замка — таков был печальный итог дня. Опустошенные огнем здания Олы презрительно отвечали моросящему дождю волнами жара. Сокровища города превратились в скользкую черную массу, неторопливо текущую на восток.
С уцелевших стен города посмеивались барабаны Летучей Орды, точно это Жрец Луны наслаждался капитуляцией противника. Зияющая брешь в южной части стены была завалена телами погибших Волков и воинов Урагана, обнявшихся в братстве кончины.
Сжав кулаки, Гэн пылал от сознания бессмысленности всех потерь. Рядом с ним, как всегда остро чувствующая страхи и тревога мужа, Нила пыталась его утешить:
— Это был праведный бой, за правое дело. Люди это понимали.
Ничего не ответив, он только сжал ее руку. Надеясь облегчить его страдания, она сказала:
— Многие из жен Волков остались помочь Сайле, Ланте и остальным целительницам в доме исцеления. Вал на акульих челнах увез самых тяжелых раненых на свой остров. Его люди совершают налеты на Летучую Орду с тыла; склады не повреждены, и мы по-прежнему сохраняем доступ к морю. Мы обязательно победим.
Внимательно слушая, Гэн по-прежнему не произнес ни слова. Нила спросила, что его больше всего беспокоит. Он показал подбородком на юго-запад.
— Подкоп. Этот лязг и громкие скрипы могут принадлежать только тяжелым повозкам. Сегодня ночью они подтянут стенобой, так что он сможет достать до замка. И они отравят нам воздух.
Глава 92
Выстрелы катапульт грохотали в ночной темноте. Тяжелые метательные орудия не могли причинить серьезного вреда каменным стенам замка. Дважды их снаряды попадали в фонари, освещающие открытое пространство перед стенами, но ответные удары Волков заставляли захлебнуться атаки кочевников. С обеих сторон потери были небольшими. Главное, чего добивались осаждавшие, — вконец измотать войска Гэна.
Разносившийся в ночи грохот, выдававший перемещение стенобоев, отдавался ужасом в сердцах осажденных. В замке пока не было пожаров, поэтому нечего было бояться горшков, начиненных водородом. Но оставались тяжелые каменные снаряды. Обстрел велся довольно беспорядочно, но эти глыбы наводили на людей ужас, хотя реальные потери от них были невелики.
Этого нельзя было сказать о снарядах с хлором. Защитники боялись их приносящих смерть дымов еще больше, чем разрушающих глыб. Каждый новый снаряд вызывал панику и лишний раз убеждал людей, что им не остается ничего, кроме ожидания.
Отвернувшись от огней лагеря Летучей Орды, Гэн удивился, заметив Налатана. Тот подошел незаметно, пока внимание Гэна было отвлечено другим.
— Я был в доме исцеления. От отравленного воздуха уже умерли четверо Волков, две горожанки и одна Жрица. Я видел, как она уходила в иной мир. Это жуткое зрелище, человек как будто сгорает изнутри.
— Так вот как Жрец Луны решил победить нас. Его катапульты будут обстреливать нас своими колдовскими снарядами, пока мы все не погибнем.
— Пока он по крайней мере ничего не поджег здесь, — сказал Налатан, указывая на город. — Кроме того, сейчас дует западный ветер, и я надеюсь, что он не изменится.
— Почему?
— Я выходил за ворота замка.
— Я же запретил.
— Жаль, потому что мне придется опять нарушить твой приказ. Он мне не нравится.
— Он тебе не нравится? Но я не хочу потерять лучшего бойца в своем лагере. И я не хотел бы объяснять моему другу Тейт, что я стоял в стороне, пока ты бездумно рисковал своей жизнью.
— Именно потому, что я лучший боец в лагере, я должен был это сделать. Они передвинули стенобой на новое место.
— Ты уверен?
— Запах; раньше пахло колесной мазью и воском. Кроме того, не слышно стука колес и ржания лошадей, значит, они ушли.
Гэна разобрала досада. Он сам должен был обратить на это внимание. Но все-таки в одиночку совершать набеги в лагерь противника было глупостью со стороны Налатана.
— Твои планы?
— Стенобой сделан из дерева, и я просто сожгу его. А эти горшки, чем бы они ни были наполнены, только помогут ему гореть. — В тусклом свете его лицо выглядело еще более суровым и холодным, чем камень, рядом с которым он стоял. — Подумай о других снарядах, Гэн Мондэрк. Если их разбить, то отравляющий воздух понесется на восток, на лагерь тех, кто принес это проклятие. Орудие, которое отравляет воздух, — это дьявольское орудие, и оно должно быть уничтожено.
Над их головами просвистел снаряд, выпущенный из катапульты. Ударившись в стену, он разбился вдребезги, осколки с грохотом обрушились на землю. Гэн ответил:
— Это не очень хорошая идея. — Соглашаясь, Налатан чуть наклонил голову. Гэн продолжил: — Это слишком сложная работа, и одному она не по силам. — Налатан промолчал. В голосе Гэна прозвучало раздражение: — Кто проследит за твоим возвращением? Прикроет тебя? Здесь нет равных тебе в воинском искусстве.
— Есть один человек.
Гэн повернулся, всматриваясь в лицо своего соратника.
— Я отвечаю здесь за каждую живую душу и не могу уйти и рыскать в темноте.
— Никто не говорил, что ты должен делать это. — Тон Налатана был полон сарказма.
— Ты хочешь взять меня измором, не так ли? Ты хорошо выучил уроки своей Церкви, монах. Ты изворотлив, как хорек.
— Так легче подкрадываться к кочевникам, болтливый волк. Я подожду у Южных ворот, пока ты переговоришь со своей женой.
— Ты уже предупредил Тейт?
За вопросом Гэна последовала очень долгая пауза.
— Она сейчас спит. Думаю, лучше дать ей немного отдохнуть.
— Я передам это Ниле, и она расскажет Тейт, что случилось, если мы не вернемся назад. Ты согласен?
— Конечно. Кроме того, ты — Мурдат, и кто-то должен знать, куда ты пошел.
— Извини, что я назвал тебя изворотливым, это слово сорвалось у меня с языка. — Гэн повернулся. — Теперь пошли, мы должны подготовиться. Мне не доставит удовольствия умереть, как кролику, загнанному в ловушку.
Остановившись у небольшой двери Южных ворот, Гэн приказал подлить масла в фонарь. Как только решетка была поднята и фонарь притушен, Гэн с Налатаном вышли за ворота, за ними бежали Шара и Чо. Чуть отойдя от стены, они припали к земле и медленно поползли вперед. Оба воина прихватили свои луки и стрелы, не забыв про мечи. Налатан нес бурдюк, наполненный горючей жидкостью.
