— Сын! Вернулся! Живой! Наконец-то!
— Здравствуй, батя!
Они крепко, до треска костей, обнялись, отец, многие недели ждавший вестей от сына, и сын, которому почти каждую ночь снился родной город, этот дом, утопающий в яблонях. Так и стояли, обнявшись, когда на крыльцо вышла немолодая женщина, услышавшая, наверное, какой-то шум во дворе. Стоило ей только увидеть молодого парня в потертом камуфляже, как колени предательски подкосились, а на глаза навернулись слезы.
— Мама! — Олег взлетел на крыльцо, присев рядом, обняв свою мать: — Мама, я дома, я жив!
— Сынок! Мы ночей не спали! Как же мы все тебя ждали, сынок!
Все вместе они прошли в дом, но Олег не мог сидеть на месте. в этом городе был еще одни человек, увидеть которого вновь было заветной мечтой бывшего гвардии сержанта, к которому он рвался через все преграды так же, как к своим родным. И потому, бросив куда по пало тощий вещмешок, Бурцев выскочил прочь, еда ли не бегом бросившись по узкой улочке к заветному дому, кирпичной двухэтажке.
Кто-то окликнул парня, и Олег, обернувшись, увидел вышедших из-за угла людей в гражданской одежде, или смеси ее с камуфляжем, но из-за плеч торчали стволы автоматов.
— Олег, ты что ли? Здорово, братан!
Рослый парень, на голову выше отнюдь не маленького Бурцева, облапил сержанта, едва не потеряв болтавшийся за спиной АК-74.
— Дима, а ты чего это? Со стволом среди бела дня гуляешь! И ментов не боишься?
Дмитрия Рохлина Олег знал с детства, благо, жили на соседних улицах. Вопреки своей фамилии, Дима с детства был крепким мальчиком, за годы школьно и студенческой юности успев побывать нападающим местной баскетбольной команды, позаниматься борьбой и боксом. И, разумеется, когда пришла пора отдать свой долг родине в виде срочной службы, сильного физически, явившегося в военкомат по первой повестке, а не с милицией, как это частенько бывало, парня отправили туда, где были нужны такие, как он. Именно по примеру Рохлина, честно прослужившего год в десанте, Олег тоже выбрал ВДВ, тем более, ходили они в один и тот же дворец спорта, занимаясь в тех же секциях, мало чем друг другу уступая. И вот теперь Дмитрий, который, насколько помнил Олег, после дембеля устроился автослесарем в какой-то салон, разгуливает по району с автоматом на плече и подсумком с магазинами на боку, никого не стесняясь и даже не думая осторожничать.
— Менты? — Рохлина расхохотался: — Ну ты даешь, братан! Так мы же сами и есть менты! Во! — Парень вытянул левую руку, демонстрируя туго охватившую плечо красную повязку, которую прежде Бурцев и не приметил: — Народная дружина!
— Ты гонишь, Дима! Что за дружина? Объяснить то можешь?
— Да просто все, — встрял один из двух парней, что были вместе с Рохлиным. Обоих Олег знал не так, чтобы очень хорошо, но все же помнил и в лицо, и по именам. И сейчас у обоих на плечах алели повязки дружинников, знакомые, разве что старшему поколению, а в руках было настоящее оружие, у одного — укороченный АКС-74У, а у второго полуавтоматический дробовик «Сайга-12», «племянник» легендарного «калаша». — Когда объявили о капитуляции, армию распустили, и менты тоже разбежались, типа, все силовые структуры расформировали. Несколько дней все тихо было, ждали америкосов, но те пропали куда-то, забыли о нас видимо. И началось. Сперва напали на инкассаторов — три трупа, еще нескольких шальными пулями зацепило. Потом хачики всякие устроили драку с нашими, а когда их стали теснить, то достали стволы и положили сразу четверых. А потом вообще слух прошел, что какие-то не местные бандюки налетели на брошенный гарнизон в области, постреляли оставшихся там офицеров и только чудом не проврались к арсеналу, а там оружия и снаряжения — на мотострелковый полк. Вот мы подумали, да и решили, что будем сами себя защищать, и создали дружину.
— А стволы откуда? — Спросил, присвистнув от удивления, Бурцев. — Не из подполья же достали!
— Стволы взяли в РОВД, — пояснил на этот раз уже сам Рохлин. — Не все менты по домам разошлись, кое-кто остался на посту и без приказа, вот они и вооружили. В дружину взяли людей надежных, крепких. Все служили, как с оружием управиться, знают, не гопота, не алкаши какие-нибудь. Всего побольше двух сотен набралось. А я, кстати, командир отделения сейчас, вот так то!
— Навели порядок, — подхватил, кивая, третий из дружинников, пользуясь случаем, успевший вытряхнуть из скомканной пачки сигарету и с наслаждением вдыхавший табачный дым. — И хачи присмирели, хотя поначалу и пытались бузить! — Парень довольно усмехнулся. — Еще бы, у нас разговор короткий, будешь возникать — свинцом накормим! Ну, или прикладом по ребрам, в лучшем случае! Вот так и следим за порядком, мать его!
— И как, приходилось уже власть-то применять?
В ответ на усмешку Олега Рохлин сразу стал серьезным и сказал:
— Приходилось. Три дня назад расстреляли машину с какими-то урками в самом центре. И одного нашего они подранили, до сих пор врачи ничего не могут сделать, с того света пытаются вытащить. Залетные какие-то появились, все с оружием, уголовники самые настоящие. Так что не для красоты мы свои «калаши» таскаем, Олежа!
— Дела!
Олег покачал головой, а затем, словно только теперь вспомнив, куда и зачем шел, спросил Дмитрия, коснувшись его плеча:
— Дима, я только сегодня вернулся, дома побывал, теперь к Наташе иду. Дома она, не знаешь?
— Дома, братуха, дома, — понимающе улыбнулся Рохлин. — Ждет тебя, разгильдяя, пока ты там, в горах своих, «чехов» прессуешь!
— Ну, я полетел тогда! Давай вечерком пивка попьем, и за жизнь поговорим? Смена-то когда твоя заканчивается?
— Давай в девять у РОВД? — Против угощения Дмитрий не возражал, равно как против встречи с приятелем, с которым они не виделись почти полгода. — И пацаны там все будут!
— Заметано, брат! Ну, полетел я!
Олег не шел — бежал, спеша скорее увидеть ту, кого видел всякий раз, стоило закрыть глаза, засыпая там, в горах, суровых и смертельно опасных. Дорога была знакома до последней ямы, до самой мелкой колдобины, до последнего камешка под ногами, и бывший десантник мог пройти ее с закрытыми глазами. Скрипнула дверь подъезда, окутавшего своим полумраком прыгавшего через две ступеньки Бурцева. В одно дыхание взлетев по узкой и крутой лестнице на последний этаж старой пятиэтажки, построенной еще в годы Хрущева, Олег вдавил кнопку звонка, услышав за дверью мелодичную трель, а затем — легкие шаги, отзывавшиеся скрипом половиц.
Лязгнул замок, и дверь распахнулась. Стоявшая на пороге девушка откинула назад рыжие локоны, падавшие на глаза, а затем, ничего не говоря, бросилась на шею Олегу, обняв его изо всех сил, обвив руками могучую шею. А Бурцев, тоже не видевший смысла в разговорах, аккуратно обхватил свою любимую за талию, легко оторвав от пола и впившись жадным поцелуем в сладкие, точно мед, губы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
