— Михаэль, зачем ты здесь? — Его голос звучал глубже и резче, давая понять степень его возбуждения. — Проклятье. Ты выбрала не самое удачное время…
О да, это было очевидно, если смотреть на него.
Мужчина приподнялся, вставая на колени и снимая рубашку через голову.
А хотя… может, наоборот? Возможно, она пришла как раз вовремя?
— Черное идет тебе. — Продолжил Дракон, медленно ее осматривая. — Наконец-то ты пришла ко мне сама. — Их взгляды встретились. — Интересно, почему именно сейчас.
— Подумала насчет того твоего предложения. — Интонация была далека от уверенной, и все же Миша выдержала его взгляд, договорив: — Там, где я и твои простыни.
* * *
Что ж, она сегодня многое о себе узнала. И все узнанное можно уложить в два слова.
Долбаная извращенка.
Все еще пытаясь отдышаться, Миша смотрела в черный квадрат потолка. Свечи уже давно догорели, а плотные шторы практически не пускали свет фонарей с улицы.
Тело горело. Она, как будто, до сих пор чувствовала мужские прикосновения. Настойчивые, уверенные, их можно было бы назвать грубыми, если бы… будь все проклято, если бы только она не была от них в таком восторге. И это проблема.
Теперь стоило на мгновение закрыть глаза, как на обратной стороне век ярко вырисовывалась картина недалекого прошлого. Того самого, в котором она предпочла стоять на коленях и локтях, в то время как… небеса, она ведь считала эту позу самой постыдной. Однако неуместный восторг, с которым встретило эти воспоминания тело, говорил об обратном.
Накрыв лицо ладонями, Миша тяжело выдохнула. Вот теперь она зашла в окончательный тупик. Точнее, она сама осознанно загнала себя в этот угол. Однако разве такой исход был не логичен с самого начала? Возможно, у мужчин с этим дела обстоят проще, тогда как она не может делить с кем-то постель и ничего при этом к нему не чувствовать. Да, но ведь вся проблема не в этом, а в том, кем является этот «кто-то».
Боги, а ведь это никогда и не было «обязанностью» и «долгом господина».
Ее прикосновения и стоны, переходящие в крики, сегодня Дракону об этом ясно рассказали. Возможно, он рассуждал сейчас именно об этом сам с собой, сидя на полу, прислонившись к кровати.
— Эрион. — Тихо позвала Миша, словно пытаясь убедиться в том, что он еще здесь, а не оставил ее наедине с отчаяньем.
Ей ответило молчание. Однако когда Михаэль уже собралась подняться, чтобы окинуть комнату тем самым жалким взглядом брошенной женщины, с ее тела стянули простынь. Теплая рука обхватила ее лодыжку, быстро придвигая девушку на край кровати.
— Эрион!
— Я слушаю, моя госпожа. — Кажется, он улыбался. Его голос звучал тихо и все еще возбужденно.
И она едва не потеряла мысль, когда теплые ладони прошлись вверх по ее ногам, раскрывая бедра.
— От тебя… пахнет страданиями.
— Твоими?
Его чувство юмора в данный момент было совершенно не уместно, и все же Миша улыбнулась, теряя нить мысли…
— Нет-нет-нет. — Собралась она с силами, садясь на кровати.
Подтолкнув мужчину, заставляя лечь на пол, Миша оседлала его грудь.
Полоска тусклого света, пробравшаяся сквозь брешь в стыке штор, легла на красивое мужское лицо.
— Что ж, согласен… — Довольно улыбнулся Дракон, опуская свои ладони на женские ягодицы.
— Когда ты вернулся… то, что было с тобой… что это? — Наклонилась Миша, всматриваясь в его лицо.
— Это когда я обнаружил тебя в своей комнате, исследующей мои вещи? — Какая подлость с его стороны говорить об этом в таком насмешливом тоне.
Закусив губу, Миша покачала головой.
— Что было до этого? Где ты был все это время?
Мужчина увел взгляд в сторону, а когда вновь посмотрел на Мишу, там не было и намека на прошлое веселье.
— Нет… нет, только не говори мне… — Обреченно простонав, девушка сползла с его тела, хватая с пола простыню. — Это был Лион, да?
— Да, черт возьми. И я до этого самого момента был всем исключительно доволен. — Бросил Дэймос, смотря на то, как Михаэль садится на постель. — Ты знала, что это произойдет.
— Я тебе сказала не убивать его! Я приказала тебе!
— Ну так он жив. — Мужчина тяжело вздохнул, вновь облокачиваясь на кровать. — Все как ты хотела…
— Очень смешно. Как я хотела? Ты как раз делаешь то, чего я не хочу…
— Да брось.
— Не нужно переводить разговор в сторону… — Она все еще не решалась произносить этого слова при нем. — Ты… ты не делаешь то, чего я прошу.
— Разве? Я не нарушил ни одного твоего приказа, госпожа. И вообще, что тебя не устраивает? Ублюдок жив, пусть меня это и жутко раздражает, но он еще дышит. Ты не причастна к его мучениям, это решение я принял сам. Твоя совесть чиста, если ты беспокоишься об этом…
— Нет, не об этом! Если так подумать, что тебе мешает убить… да кого угодно. Мне что, нужно составить огромный свод правил и запретов?
— Некоторые так и делают. — Усмехнулся Дракон, закрывая глаза. — Черт, ты так ничего и не поняла.
— Я поняла, что совершенно… абсолютно не могу доверять тебе. — Прошептала Миша, подтягивая колени к груди. — А если тебе захочется убить… Визириса или… моих родителей… или…
— Я не могу убить их по двум причинам. — Повысил голос Дракон, вставая с пола и отходя к окну. Рывком он отдернул занавеску, поднимая глаза к ночному небу. — Во-первых, потому что даже на таких, как я, распространяется закон. Потому что я, представь себе, не всесилен. Потому что я не единственный темный в рабстве и, обычно, при нарушении закона одним, на него как цепных собак натравливают других.
Миша вздрогнула, оборачиваясь к мужчине. Тот, замерев, смотрел за окно, словно вспоминая не лучшие моменты из своего прошлого. И в этом молчании создалось такое впечатление, что ему самому приходилось не раз участвовать в этой «травле».
— А во-вторых? — Решила спросить она через минуту.
— А это «во-вторых» как раз то, чего ты так и не поняла. — Произнес медленно Дракон, поворачиваясь к Мише.
Прежде чем до нее дошел смысл его слов, Михаэль задумалась над тем, какое это кощунство — обратить настолько великолепное, гордое, сильное, прекрасное существо в рабство. Заставить служить, и главное кому…
— Что? — Выдохнула она тихо, поднимая глаза.
— Ты хоть раз допускала мысль, что я делаю это не просто из-за прихоти? Не просто потому что мне нравится, как ты думаешь… наверное, не без причин, убивать и калечить. И не для того, чтобы досадить тебе. Я не издеваюсь над тобой, как тебе могло показаться. Я делаю это все, потому что хочу увидеть на твоем лице хоть раз искреннюю благодарность. Я хочу, чтобы твои враги, черт возьми, поняли, что если не ты укажешь мне на них, то я сам их найду. А этот случай с Лионом… можешь думать что угодно, я бы все равно достал подонка. Мне жить мешало осознание, что он так же наивен и спокоен, как пятилетняя девочка. Ублюдка, по понятным причинам, не мог достать закон, поэтому его достал я. И я не раскаиваюсь.
