не нанесу. Да, я зашел в «Золотой лев» по чистой случайности.
Меня наградили таким взглядом, что перед его жарким огнем не устоял бы и камень, однако я видел: Элойн играет.
– Вспомни, тебя забрал экипаж, леди. Откуда бы я узнал, что ты решила остановиться именно здесь? Дом – или дворец? – твоего поклонника – вот что я держал в уме.
Элойн села, выпрямилась и вгляделась в мои глаза:
– Да мы, никак, ревнуем? – Она придвинулась ближе и захлопала в ладоши: – Точно, точно!
– Ничего подобного. – Я небрежно отмахнулся и прошелся по комнате. – Мне нужно посетить летний дворец инфантов, а по пути следовало отдохнуть. Завтра первым делом я отправлюсь куда планировал.
– Не хочешь открывать карты – не надо.
Элойн расслабилась, вновь упала на кровать и повозилась, устраиваясь со всеми удобствами.
Перестав мерить шагами номер, я медленно обернулся и внимательно посмотрел на певицу:
– Ты ведь меня уже неплохо изучила и понимаешь: я и в мыслях не держу тебя обмануть. Цель моего визита в Этайнию – библиотека инфантов. Другое дело, что я рассчитывал попасть в основную резиденцию, а не в летний дворец. Впрочем, наверняка здешнее собрание тоже впечатляет. Я ищу кое-что конкретное.
Кое-что… и кое-кого.
– А я-то надеялась, что ты разыскиваешь меня… – вздохнула она. – Глупая, глупая девочка…
Я закатил глаза и присел рядом на тот маленький пятачок, который не был занят ее ножками.
– Между прочим, и у меня имелась тайная надежда.
Элойн вопросительно выгнула бровь.
– Да-да, – улыбнулся я. – Так страстно желал подыскать место для ночлега, и вдруг встретился добрый человек, который…
Схватившись за ушибленное бедро, я охнул и едва не упал с кровати.
Элойн надулась и отвела ножку назад, явно изготовившись для нового пинка.
– Рад тебя видеть, – усмехнулся я. – Действительно рад. Да, хотел тебя здесь встретить, однако не знал точно, удастся ли.
Она поджала губы и свернулась калачиком, освободив мне часть кровати.
– Выходит, ты проделал такой путь ради книжек? Неужто не собирался развлекать принцев и прочую знать? Мои чувства ты уже задел, Ари. Хочешь повторить то же самое с придворными? Люди они обидчивые, учти.
– Говоришь так, будто знакома с ними не понаслышке. Хотя… – Я бросил на нее многозначительный взгляд. – Если мои слова задели тебя за живое, полагаю, мне следует загладить свою вину.
Элойн ответила чопорным кивком.
– Скажи, что мне сделать?
Я в свою очередь старался сохранять серьезную мину. Знал, чего она попросит.
– Ляг рядом. Расскажи окончание твоей истории – во всяком случае, сколько успеешь за сегодняшний вечер.
Я повиновался.
– Итак, я покинул воробьиную семью и ступил на дорогу новой жизни. Разжился плащом, свечами и посохом. Не могу сказать, что сразу оценил значение этих вещей, – купить их меня, по сути, вынудили, снабдив бесплатным советом, с кем можно доехать до Ашрама – места, о котором я столько мечтал… Мне предстояло совершить путешествие на север.
53
Путешествие на север
– Эй! – махнул мне Ясим. – Тебя подвезти? Вижу, что ты собрался в путешествие.
– Если можно… Мне на север, в Ашрам. Или хотя бы как можно ближе. Высадишь меня, где будет удобно.
– Нам по пути. Сколько с тобой человек? Где твоя семья, мальчик?
– У меня никого нет, – вздохнул я.
Последние два слова заставили меня вздрогнуть, однако я решительно отогнал грустные мысли. Чем быстрее заберусь в повозку и пущусь в путь, тем скорее уйдет боль.
– Сколько возьмешь за поездку?
– До самого конца – четыре ранда. Три ранда двенадцать чипов, если уж говорить точно. Но ведь ты наверняка захочешь хорошее местечко для сна, да и питаться будешь не только бульоном, так что за удобства округляю.
Кивнув, я выгреб из кошеля последние четыре медные монеты. Остался лишь золотой – на прочие превратности дороги.
– Спасибо!
Ясим указал на заднюю часть повозки:
– Залезай. Жена пошла за овсом. Как только вернется – отчалим.
Он вернулся к тройке лошадей и, нежно похлопав одну из них по шее, ласково пробормотал:
– Ну, будет, будет, Мита. Ш-ш-ш, успокойся…
Лошадь заржала, но особых признаков беспокойства я за ней не заметил. Полез наверх и под взглядами уже загрузившихся пассажиров уселся у борта.
Один, судя по наряду, точно из Лаксины. Его стройную фигуру обтягивала тонкая ткань – в Мутри носили более удобные, свободные одежды. Круглым лицом и коварной улыбочкой лаксинец напомнил мне кота. Брови тонюсенькие – я сперва даже подумал, что нарисованы угольным карандашом.
Лаксинец кивнул, я кивнул в ответ и приложил руку к груди:
– Ари.
Попутчик повторил мой жест:
– Ликсин.
Будем считать, что познакомились. Акцент у лаксинца был странный – наверняка язык торговцев для него не родной. Что ж, не станем его раздражать разговорами на трудном наречии.
В фургоне сидели еще два пассажира. Оба странноватые. Во-первых, девочка примерно моего возраста. Волосы пепельные, продернутые редкими черными нитями – в ее-то годы? Худенькая, кожа совсем белая, в отличие от моей. Одежда удобная и практичная – явно для долгого странствия.
Во-вторых, мужчина, который вызвал у меня наибольшее любопытство. Одет довольно легко, но многослойно и скучно: унылый серый цвет без единого яркого пятна. Вероятно, облачение выцвело за долгие годы носки. На груди – плетеные, когда-то пестрые шнуры, да и те поблекли.
– Что, мальчик, первый раз видишь старика? – Голос его был под стать наряду.
– Извини, не хотел тебя беспокоить. – Я и вправду не собирался пялиться на попутчика, однако в его лице на миг промелькнуло что-то до боли знакомое, и я не сразу сообразил, что именно. – Просто ты мне кое-кого напомнил.
Мужчина нахмурился, и на его лице появились резкие складки – у рта и у глаз:
– Кого же?
Я рассказал ему про Маграба, не называя имен и умолчав о прочих важных подробностях. Люди не всегда хорошо относятся к плетущим – некоторые называют их порождением дьявола, свернувшими с проложенной Брамом тропы. Настаивают, что плетения – дьявольский дар, забывая, что ими наделил человека великий Брам.
Увы, люди страшатся непонятных явлений и потому считают их неестественными.
– Похоже, твой учитель – личность весьма необычная, – заметил мой собеседник.
Лицо его состояло из острых, хотя и сточенных временем углов. Интересно, сколько ему лет? Наверное, больше пятидесяти. Уж пятьдесят – точно. Правда, шевелюру ему сохранить удалось, причем самого натурального черного цвета. Седина пробивалась лишь в бороде, да и то не снежно-белыми, а сероватыми волосками.
– Меня зовут Ватин, – представился он, протянув руку.
– Ари.
Мы обменялись рукопожатием.
– Хорошее у тебя имя. Видно, родители твои
