Кехман: Благодарю вас.
Соколова: Поэтому я хочу задать вам вопрос. Очевидно, что эскапада с Принцем Лимоном нанесла урон вашей репутации серьезного человека, бизнесмена, директора театра. Не жалеете ли вы о том, что сделали?
Кехман (после долгой паузы): Не жалею. Даже если кому-то это могло показаться ошибкой.
Соколова: Как так получилось, что вы ошиблись?
Кехман: В своей основной профессии я никогда не совершал тактических шагов, только стратегические. Например, сначала мы принимаем стратегическое решение заниматься фруктами, потом – конкретно бананами. Перед тем как заниматься бананами, мы строим инфраструктуру, только потом мы начинаем бизнес. Но в театре я совершил ошибку. Мне хотелось все сделать быстро. Председатель нашего попечительского совета Илья Клебанов меня предупреждал, что быстро здесь ничего не может быть. А я ему доказывал: нет, я сделаю быстро, зритель ко мне пойдет!
Собчак: Вы по-прежнему настаиваете, что вышли на сцену в трико ради раскупаемости билетов? Не верю – буквально вслед за Станиславским!
Соколова: А госпожа Матвиенко присутствовала на спектакле?
Кехман: Нет. Но, конечно, ей все это мои доброжелатели преподнесли в красках, как положено. Но Валентина Ивановна – очень мудрый человек. И поскольку она разделяет со мной все тяготы директорской работы, она поняла меня, но попросила быть поаккуратнее.
Собчак: Вежливо попросила?
Кехман: Валентина Ивановна – герой по одной простой причине: назначить бизнесмена руководить театром – это уже подвиг.
Соколова: Несомненно.
Собчак: Так, ситуация понемногу проясняется! Так вы не выходите на сцену в желтом трико, потому что вам просто запретили? Какая потеря для искусства!
Кехман: Она не запрещала! Я сам признал, что ошибся.
Собчак: Так я и вижу, как под покровом ночи директор театра Кехман, чей талант в зародыше удушен губернаторской цензурой, надевает желтый костюм Лимона и одиноко танцует на темной сцене...
Соколова: Хватит ерничать! Мне кажется, Владимиру на его месте и так приходится несладко. Руководить театром – это тебе не бананы продавать! Там же творческие люди – неприятные и завистливые А тут такая богатая почва – нувориш становится директором театра, везде сует свой нос. Владимир, вам вообще в вашем театре комфортно?
Кехман: Знаете, великий Темирканов научил меня одному правилу. Он рассказал мне самую главную заповедь, которую надо знать, если имеешь дело с творческими людьми: если ты будешь ждать от них благодарности, ты погибнешь. У меня был момент эйфории, когда я действительно ждал благодарности за все, что я сделал для этого театра. Но, увы, в этой среде тебя никогда не будут любить. Более того, они как будто чувствуют, когда ты открываешь им навстречу сердце – и стараются побольнее тебя ударить. Не надо ждать от них хорошего. Надо просто делать то, что должен. И все.
Соколова: С учетом вышесказанного, ваш выход в роли Принца Лимона приобретает неожиданный и даже трагический поворот.
Кехман: Я же сказал, это была ошибка!
Соколова: А по-моему, круче. Это был жест отчаяния, из которых, собственно, и состоит искусство. Так что не комплексуйте, Владимир, вы к нему приобщились. И не выкидывайте желтое трико – это пропуск в волшебный мир творческих людей.
Кремлевские звезды
Разговор с Сергеем Минаевым был практически полностью посвящен сексу – бизнесмен, ведущий и писатель рассказал о своих отношениях с властью.
Cоколова: Сергей, видит Бог, как не хотела я делать с вами интервью!
Собчак: Я – свидетель!
Соколова: Вы вызываете у меня когнитивный диссонанс: милый, симпатичный человек, а делаете все время какую-то... мягко выражаясь...
Минаев (грозно): Что?
Соколова: Ну фигню, по-моему, какую-то.
Собчак: Ты, как всегда, необъективна! Сергей – модный известный писатель, телеведущий...
Соколова: А я и не собиралась быть объективной. Более того, я считаю, что ты абсолютно права. Сергей Минаев – действительно настоящий писатель, поскольку его творчество абсолютно точно отражает окружающую действительность, то есть то унылое говно, в котором мы тут живем.
Собчак: Ты – невыносима!
Соколова: И вот о чем я хочу поговорить. Будучи известным, признанным писателем, вы, Сергей, безусловно, являетесь в некотором смысле продолжателем великой русской литературной традиции.
Минаев: Кто, я?!
Соколова: И как всякий талантливый литератор, живущий в России, вы не избежали коллизии «художник и власть».
Собчак: Говорят, из вас, Сергей, делают нового Соловьева?
Минаев: Вы из меня тоже будете делать картонную фигуру?
Соколова: С картонной фигурой Владимира Рудольфовича нам пришлось беседовать только потому, что он лично к нам не пришел. Ну кто мы такие для этого великого человека?
Собчак: Зато вы, Сергей, тут – собственной персоной. Пока. Возможно, пройдет несколько лет, вы станете успешным медиаменеджером, человеком власти, рупором Кремля – и все, не видать нам вас.
Минаев: Почему?
Соколова: Забронзовеете. Начнете с понтом вещать. Вставите кольцо в желудок...
Собчак: Короче, начнется трансформация. Щупальца вырастут, рога, копыта...
Соколова: Наша задача в определенном смысле carpe diem – уловить момент, пока вы еще здесь, с нами, пока вы, так сказать, человекообразный и не начала работать программа «чужой»...
Собчак: Мы хотим, чтобы вы на своем опыте, как физиолог Павлов, описали процессы, которые происходят в организме русского человека, попадающего во власть.
Минаев: Да какие процессы?! О чем вы?
Собчак: Короче, программу Соловьева закрыли. Вас назначили преемником. Как вы к этому относитесь?
Минаев: Все, что я делаю, я всегда воспринимал как игрушки.
Соколова: Особенно это будет приятно услышать господину Суркову, который, говорят, вам теперь звонит по четыре раза за обед.
Минаев: Делать ему больше нечего!
Соколова: Да, стихи что-то не пишутся...
Минаев: Я все свои увлечения воспринимал как игру – винный бизнес, писательство. Если бы я относился к этому серьезно, то после 700-тысячного тиража «Духless» я бы е..нулся раз и навсегда.
Соколова: Почему?
Минаев: От славы. «Духless» может быть хорошей книгой или плохой, но о ней говорят уже четыре года. От такой популярности легко получить сифилис мозга, который не лечится. Не щупальца выросли бы, а крылья железные...
Соколова: Действительно, крыльев не видно. Пока. Слушайте, Сергей, раз вы такой адекватный и здравомыслящий, может, расскажете мне, как в реальности происходят эти странные взаимоотношения писателя и власти? Вот считается, что вы ходите в Кремль и вам что-то там заказывают. Что именно – сюжет, объем, моралите? Как это происходит?
Минаев: А кто сказал, что я хожу в Кремль? Со мной там кто-нибудь был? Заказчиков видел?
Собчак: Я видела. Мне прекрасно известно, что вы ходите к Суркову. Еще несколько лет назад, когда я у него была, он очень лестно отзывался о вашей книге «Дyхless». Затем вы написали «Media Sapiens» – по заказу. Поэтому ваша вторая книга получилась гораздо слабее, чем первая – живая и искренняя. А сейчас вас в качестве замены отработавшего свое Соловьева назначили критиком власти, то есть якобы критиком. Ласковая такая критика – в стиле «ладошкой по пи..де».
Минаев: В ваших рассуждениях есть слабое звено. Я никогда не старался критиковать власть, мне это не нужно и не интересно.
Собчак: Хорошо, возможно, вы стараетесь быть объективным, но это такая объективность облегченного толка – ноу-хау господина Соловьева. Вы абсолютно копируете его манеру – интонацию, жесты, даже привычку грубо перебивать собеседника. Вам велели культивировать этот образ?
Минаев: Ничего мне не велели! Прошлым летом мне было сделано предложение делать это шоу. Я сказал: «О’кей, давайте попробуем». Сделали четыре пилота. Сейчас, когда я уже немного освоился, могу честно сказать, что сперва дико волновался. Возможно, я действительно копировал Соловьева, но так бывает всегда – прежде чем сделать что-то свое, копируешь хороших профессионалов.
Собчак: Но по-моему, работая «под Соловьева», вы гробите собственную харизму которая, безусловно, есть...
Минаев: Я так не считаю. Мне все эти псевдорасследования не интересны. Все понимают, что мы делаем шоу. Но у Соловьева есть гениальная фраза: «телевизор тебя делает временно узнаваемым». Я не воспринимаю свою деятельность как карьеру – вот был писатель, стал телеведущим...
Собчак: Но слава манит?
Минаев: Нет. Я очень хорошо понимаю, чем это заканчивается.
Собчак: Зато в процессе можно получать удовольствие! Мы все понимаем, чем заканчивается жизнь.
Минаев: Это разные вещи – жизнь и мелькание в телевизоре. Это очень серьезная работа. Люди, которые берутся судить, не осознают, что это очень тяжело. У меня нет никаких иллюзий, чем это закончится. Завтра все каналы отключили, сказали спасибо большое человеческое, и тебя нет.
