Но чего ж она не кричит-то, не молит о пощаде?.. Они ведь всегда просят не трогать, такие вот молодые… А-а, ладно! Все потом, потом, после того, как вся его похоть сладостными толчками выплеснется в это чудесное покорное тельце! Только тогда к нему вернется способность соображать… Самурай отшвырнул в сторону тряпки, которые только что были женской одеждой, начал торопливо расстегивать пояс.
Иса на происходившее смотрел с откровенным удовольствием. Как же замечательно, что у его отца есть такой двоюродный брат, как Ваха. Как здесь все здорово! Сейчас он тоже навалится на эту смугленькую девчонку. А потом, вечером, Ваха уступит ему ту блондинку… И все это достается ему само собой, без малейшего с его стороны усилия. Здорово!
Самурай наконец совладал со своей одеждой, опять схватил по-прежнему молчавшую, как будто безразличную к происходившему девушку, повалил ее на спину. Она не сопротивлялась — лишь крепко сжимала поджатые к животу ноги, а руками закрывала груди… Впрочем, ее груди Самурая ничуть не волновали. Своими сильными руками он развдинул ее ноги и всей тяжелой волосатой тушей навалился на девушку…
Третий мужчина, присутствовавший в камере, один из охранников, глядя на происходившее, досадовал только на одно — что ему еще долго ждать своей очереди. Самурай знал, кого нынче с собой брать в подвал — была б его воля, он бы уже давно выгнал этого Боксера к чертовой матери и поставил начальником охраны именно этого импонирующего ему парня. Он не из чистоплюев, какого корчит из себя отставной спортсмен. Подумать только, шишка на ровном месте — член олимпийской сборной Союза, призер какой-то Олимпиады!.. Толку-то от этого олимпийского прошлого — надо жить настоящим! Вот этой девчонкой сейчас нужно жить, этим маленьким тельцем, на котором сейчас, сладостно постанывая, елозит покрытое густыми зарослями жестких волос туша Самурая.
…Самурай отвалился скоро — наверное, слишком завелся при виде смуглого юного тела. Удовлетворенно зарычал и расслабленно замер. До крайности возбужденный, Иса нетерпеливо потрепал его по мохнатому плечу.
— Слезай, дай мне!
— Ага, сейчас…
В чем, в чем, а в этом он сопляка сейчас прекрасно понимал — когда при таком присутствуешь, и в самом деле трудно сдержаться. Особенно по молодости. Еще не вытерпит, да штаны мужским добром намочит… Гы-гы-гы, во картина была бы, если бы он сейчас не успел до нее донести это самое добро!..
Так их и застал Боксер, резко, рывком распахнувший дверь в камеру.
Карина безучастно лежала на спине, раскинув вытянутые ноги, расслабленно вытянув вдоль тела руки и равнодушно глядя в потолок. Готовый навалиться на нее Иса не стал даже раздеваться, лишь спустил до колен столь любимые кавказцами «фирменные» спортивные штаны. Самурай подтирался порванным женским платьем и довольно смотрел на свою жертву. Предвкушавший свою очередь возбужденный зрелищем охранник уже начал снимать джинсовую рубашку, чтобы потом, когда придет его очередь, не потерять ни единого мгновения…
Животные! Двуногие животные… Даже разумными их не назовешь…
Все трое мужчин резко повернулись на звук распахнувшейся двери. Карина на это не отреагировала никак.
— Ты это чего?.. — успел произнести удивленный Самурай.
Его вопрос заглушил громкий дуплет выстрелов. Одна пуля разнесла череп охраннику, который, так и не успев ничего понять, ткнулся окровавленным лицом в установленный в углу камеры унитаз. Вторая отшвырнула к стене Ису; тот сполз на пол голым задом, удивленно глядя на своего убийцу уже ничего не видевшим взором (Боксеру бросился в глаза большой, смуглый, по-мусульмански обрезанный член уже мертвого человека, который обмякал и опадал, заваливаясь головкой влево)…
— Ты что?.. — уже иначе, со страхом, повторил голый Самурай.
Услышавшая выстрелы девушка уже сжалась в крохотный комочек, забилась в угол, почти осмысленно уставилась на черную отверстие дула пистолета, смотревшего на насильника. Но кричать даже не пыталась — она вообще не выдавила из себя ни звука с того времени, как ее привезли сюда и заперли в этой комнате.
— Мне все это надоело, Самурай, — сказал Боксер. — И я выхожу из игры. Эту девушку я забираю с собой — может, это мне зачтется когда-нибудь… И не вздумай мне мешать — я выстрелю раньше, чем ты дернешься.
— Я не собираюсь тебе мешать, — торопливо проговорил Самурай, медленно подаваясь в дальний угол. — Делай, как знаешь… — Наконец он достиг стены, прижался к ней и теперь стоял, с интересом и с опаской наблюдая за происходившим, ничуть не стесняясь своей наготы. — Ты что же это, ментам сдаваться пойдешь? На нары захотел?..
Не отвечая, Боксер подошел к девушке, протянул к ней руки, при этом не забывая все время коситься на жавшегося в углу Самурая. Довериться Самураю мог только человек, который его вообще не знал — Боксер же знал его слишком хорошо… Карина засучила ножками, стараясь отодвинуться от мужчины еще дальше.
— Не бойся, малышка, иди ко мне, — Боксер старался успокоить ее, говорить как можно ласковее.
— Она не пойдет, боится, — подал реплику Самурай. Он чуть успокоился — если бы Боксер хотел его убить, сделал бы это сразу. — У нее, похоже, крыша поехала…
— А ты ее изнасиловал!..
Взбунтовавшийся начальник охраны постарался вложить в эти слова как можно больше осуждения. Только для насильника это было не больше, чем сотрясение воздуха.
— А какая разница? — хохотнул тот, правда, несколько нервно. — Дырка-то у нее, как и у всех, вдоль, а не поперек.
— Дебил… — с досадой прокомментировал Боксер.
Он уже снял с себя и накинул на девушку свой просторный пиджак.
Карина торопливо закуталась в него. После этого доверчиво придвинулась к мужчине, позволила себя обнять и взять на руки.
— А ты-то не дебил? — не обиделся Самурай — он и в самом деле не понимал поступок Боксера. — На нары собрался? — повторил он, искренне пытаясь понять, что же происходит.
— На нары не хочу. Но и участвовать в этом дерьме больше не желаю.
Боксер поднял Карину на руки. Стоял большой, сильный, с приплюснутым, перебитым когда-то носом, со сбившимся набок галстуком, с перетягивающими его мускулистое, чуть подернутое жирком тело ремнями пустой подплечной кобуры… Его большой автоматический пистолет торчал из-за пояса, руки были заняты свернувшейся в клубок девушкой.
— Слушай, Самурай, — заговорил Боксер. — Мы с тобой не первый год знакомы, во многих делах вместе участвовали… Потому я тебя и пожалел, не убил. Прошу тебя только об одном: не останавливай меня, не поднимай тревогу хотя бы минут пятнадцать… Скажешь, что я тебя оглушил или связал — найдешь что сказать… Договорились?
— Конечно, — торопливо согласился Самурай. — Ты же меня не тронул…
Боксер ему не поверил. Но и выхода другого у него не было — Самурая убить он не мог: они всегда были в одной команде, еще у Мастера Стаса вместе начинали[4] , потом под покойным Самойловым вместе ходили… Как бы он ни относился к этому убийце и насильнику, они с ним были одной крови…
— Тогда прощай. Я тебя найду, если потребуешься.
Было сделано только самое простое. Выбраться с территории дачи было куда труднее.
Выйдя из камеры, Боксер повернул в замке ключ, запирая ее снаружи, торопливо прошел по коридору и, никем не замеченный, оказался в подземном гараже. Здесь тоже никого не было, что ничуть его не удивило — по случаю теплого времени все машины, которыми сейчас пользовались, размещались на летней площадке.
В гараже стояло несколько машин. Ближе всех к выходу оказалась принадлежавшая ему белая «вольво». Впрочем, чья конкретно машина оказалась бы ближайшей к выходу, не имело никакого значения — можно было брать любую. Боксер знал, что каждая заправлена и готова к выезду в любой момент. Тут на аккумуляторах не экономили. Дверца чуть приоткрыта, ключи лежат на приборной панели…
Мужчина осторожно, ногой, приоткрыл правую дверцу, опустил девушку на сиденье. Та безропотно покорилась, только судорожно сильнее закуталась в пиджак. Боксер натянул и защелкнул ремень безопасности, захлопнул дверь, повернулся в сторону телекамеры слежения, успокаивающе махнул рукой. Hа центральном пункте охраны, у блока мониторов, сейчас сидел кто-то из его подчиненных, который обязан докладывать обо всем непонятном, происходящем на «подведомственной» территории, своему начальству. Но теперь, когда само начальство что-то вынесло и собирается вывозить с территории — это уже дело самого начальства, пусть само разбирается. Так он должен рассудить, сидящий за пультом охранник, а потому его лучше успокоить, показать, что все в порядке. После этого Боксер неторопливо обошел машину, плюхнулся на сиденье водителя. Схватил ключи, отыскал нужный брелок, направил его в сторону двери, нажал кнопочку. Створка медленно, непозволительно медленно, раздражающе медленно, поползла вверх… Теперь бы не сорваться, не газануть излишне сильно, не заглохнуть ненароком, не привлечь внимания!..
