И все это сопровождалось не очень связным разговором. Вообще-то это был скорее не разговор, а вопросы и ответы. Майк спрашивал, а Хэлли довольно меланхолично отвечала.
– Так вы родились и выросли в Лонг-Бич, да?
– Угу. – Хэлли вспомнила, как вчера говорила ему, что ее родина – Калифорния. Оглядываясь по сторонам во время разговора, она пыталась понять, почему комната кажется такой неуютной, несмотря на хорошую мебель. – Но я уезжала учиться. – Взгляд Хэлли упал на фотографию в серебряной рамке. Женщина, стоящая рядом с лошадью. – Я получила степень в Станфорде.
– Были замужем?
– Нет. – Любопытство заставило Хэлли встать и подойти к фотографии. Эта рамка и часы из золоченой бронзы были единственными предметами, стоявшими на запыленной полке из вишневого дерева. Очевидно, в доме Паркеров давно не убирали.
– Вы так это произнесли, – продолжал Майк из соседней комнаты, – как будто настроены против брака.
– Вовсе нет. – Хэлли изучала фотографию. Это явно мать Коринны. Красивая женщина, ненамного старше ее. Темные волосы, смеющиеся глаза; одета в тесные джинсы и футболку, подчеркивающие красивое тело наездницы. Никаких проблем с бедрами, подумала Хэлли, внутренне скривившись. Вслух она конкретизировала свой ответ, добавив: – Когда речь идет о других.
– Насколько я понимаю, вы обожглись когда-то? – Майк закрыл дверь в спальню и подошел к ней. На нем были свободные брюки цвета хаки и светло-голубой свитер.
– Может быть, – ответила Хэлли уклончиво, украдкой вдыхая запах одеколона, который исходил от Майка, когда он двигался. Обеспокоенная тем, что его близость волнует ее, Хэлли поставила фотографию на полку и отошла назад. – Хотя я мало знаю о вас и... Ребекке, да?., очевидно, вы не обожглись. Она очень приятная.
– Да, была. – Краткость ответа ясно дала понять, что Майк не склонен говорить о своей покойной жене.
Поэтому Хэлли была удивлена, когда он грустно добавил:
– Но вы знаете, наш брак вряд ли продлился бы долго, даже если б она была жива. Когда я приезжал домой в последние годы, Бэкки и я были чужими. Притворяясь, что все в порядке, мы изводили друг друга, часто ссорились.
– Коринна знала об этом?
– Я думаю, да. – Майк сделал глубокий вдох и шумно выдохнул. Он смотрел на свои руки, играя ключами. Никогда и никому он не признавался в этом. Гордиться тут было нечем. Но Майк считал, что это поможет Хэлли оказать помощь его дочери.
Или была другая причина? Хэлли – чуткий и внимательный слушатель, поэтому разговаривать с ней легко. И вообще – легко быть с ней.
К тому же она обладает прелестной внешностью, из-за чего на нее приятно смотреть...
Майк тут же рассердился на себя. Возьми себя в руки, Паркер. Эта незрелая страсть вряд ли будет тебе на пользу и обидит скромную женщину.
– Мне трудно признаваться в этом, – сказал он, немного отодвигаясь от Хэлли, – но часто возникавшее между нами напряжение было трудно разрядить. И некоторые наши... разногласия обсуждались довольно громко.
– Хм. – Профессиональный интерес Хэлли подавил личный. – Мне кажется, ваша дочь видела и слышала гораздо больше, чем вы думаете. И принимала все близко к сердцу, возможно неверно истолковывая происходящее. Это, скорее всего, и настроило ее против вас.
Хэлли взглянула на часы, отметила, что пора ехать, и встала с дивана.
– Когда-нибудь во время этих... столкновений вы затрагивали вопрос о разводе?
– Однажды. – Майк держал дверь открытой, чтобы пропустить Хэлли вперед. – Незадолго до того, как у Ребекки обнаружили... рак.
Как всегда, он запнулся перед этим словом, и опять его охватили печаль и сожаление. Рак яичников забрал Бэкки слишком скоро, слишком поспешно. Сколько бы разногласий и отчужденности ни приносили их долгие и частые разлуки, она была его первой любовью. И Майк всем сердцем желал ей долгой и счастливой жизни. С ним или без него.
– Она умерла спустя шесть месяцев, – сказал он угрюмо, не глядя на Хэлли, которая стояла напротив него в дверном проеме и слушала, затаив дыхание. – Я больше не видел ее живой.
– Мне очень жаль. – Хэлли импульсивно дотронулась до его руки. – Это, наверное, было ужасно.
– Да. – Майк посмотрел на ее пальцы, лежащие у него на рукаве, затем поднял глаза на ее лицо с выражением, которого Хэлли не могла понять. Это заставило ее почувствовать себя неловко, и она поспешно отдернула руку. – Это действительно было ужасно, – сказал он. – По крайней мере до позавчерашнего дня.
Для большинства людей ночь в тюрьме – кошмар. Но, глядя на Коринну Паркер, этого нельзя было сказать. Она медленно вышла из полицейского участка, всем своим видом выражая пренебрежение. Своего отца она удостоила лишь презрительным взглядом, ясно давая понять, что она не купилась на это представление с сержантом О'Рурком. Сержант, как и было договорено, разыгрывал недовольство по поводу раннего освобождения Коринны. А Майк – по мнению Хэлли – очень убедительно защищал свою дочь.
– На эту ночь ты поедешь ко мне, – сообщила девочке Хэлли уже на улице. Голова все еще болела, и Хэлли даже не старалась изобразить сердечность. Пусть благодарит Бога, что я вообще с ней разговариваю.
Девочка безразлично пожала плечами. За ее спиной они с Майком обменялись взглядами, прежде чем сесть в такси.
– Увидимся завтра в суде, – сказала она. – Ровно в десять.
– В десять, – повторил Майк, протягивая Хэлли небольшую сумку с вещами Коринны. Там были одежда, смена белья и туалетные принадлежности. Возможно, Коринна отвергнет его выбор, подумалось Майку. Он не удивится, если завтра в суде увидит ее в тех же грязных брюках, черной футболке и армейских ботинках. – Что ж, желаю приятно провести время, – неуклюже добавил он, когда Хэлли и его дочь садились в такси.
– Спасибо, – ответила Хэлли.
Коринна лишь молча сверкнула на отца взглядом и с ухмылкой повернулась к учительнице.
– Отлично, – проговорила она. – Ему здорово досталось.
– И ты довольна? – Когда машина тронулась, Хэлли обернулась назад. Майк направлялся к своей машине, и вид у него был весьма удрученный. Ее сердце сжалось, и она поклялась, что поможет этому человеку, чего бы ей это ни стоило. – Но почему?
– А почему бы нет? – вопросом на вопрос ответила Коринна и отвернулась. – Ему доставляло удовольствие мучить меня. Теперь моя очередь.
– Мучить? – Хэлли слишком хорошо знала подростковую психологию и склонность к преувеличению, чтобы воспринять это слово в буквальном смысле. – И как же твой отец мучает тебя, Коринна?
– Мало того, что он устраивает скандалы из-за малейшего моего проступка, он еще отправил меня в тюрьму, не так ли?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
