class="code">1917 — 137–802 — 939 — ―665
1918 — 8 — 105–113 — ―97
Такие мизерные размеры внешней торговли в 1918 г. объяснялись положением весьма тяжелым международным РСФСР, фактическим эмбарго, к которому прибегли бывшие союзники России по Антанте, отсутствием серьезных гарантий неприкосновенности советского торгового флота, трудностями становления государственного аппарата, призванного проводить в жизнь национализацию этой отрасли народного хозяйства. По словам Л. Б. Красина, монополия внешней торговли, делавшая в 1918 г. свои первые шаги, имела в то время в основном «потенциальное значение».{133} Тем не менее даже тот весьма небольшой конкретный опыт ведения внешней торговли на социалистических началах показал, что она и возможна, и выгодна как для Советского государства, так и для его западных партнеров. Переход империалистических держав к политике военно-экономической блокады Советской России привел к почти полному прекращению ее внешней торговли.
УСТАНОВЛЕНИЕ
ВОЕННО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ БЛОКАДЫ
Высадка весной и летом 1918 г. в Мурманске и Архангельске английских, американских и французских солдат, оккупация японскими войсками Владивостока положили начало вооруженной интервенции держав Антанты против молодой Республики Советов. Еще более грозным и опасным стал для нее 1919 год. При поддержке международного империализма в стране все ожесточеннее разгоралось пламя гражданской войны. Советская Россия, территорию которой временами составляли лишь полтора десятка центральных губерний, находилась в огненном кольце фронтов: с востока наступали на нее полчища Колчака, с юга — войска Деникина, с севера — части белогвардейского правительства Миллера, на северо-западе к Петрограду рвался корпус генерала Юденича. Богатейшие хлебные губернии России и Украины, районы добычи угля и железной руды были захвачены неприятелем. Стремясь ускорить падение Советской власти, империалисты Запада предпринимали, по словам Г. В. Чичерина, меры для «постепенного замуровывания России, изолирования ее антантовской блокадой, так называемым «окружением», или «санитарным кордоном».{134}
Выдвижение осознанной и целенаправленной политики военно-экономической блокады как средства борьбы с Советской властью наряду с прямой интервенцией и поддержкой контрреволюционных сил относится к осени 1918 г., когда выявились ограниченные возможности союзных империалистических держав организовать военное вторжение в Россию крупными силами собственных войск. Наиболее отчетливо идея военно-экономической блокады была сформулирована правящими кругами Франции. Уже 27 октября 1918 г. премьер-министр Ж. Клемансо в письме генералу Франше д’Эсперэ, главнокомандующему французскими силами в Юго-Восточной Европе, предписывает раз-работать план, предназначенный не только «продолжать в России борьбу против центральных держав, но и осуществить экономическую блокаду большевизма и вызвать его крах»,{135} Несколько позднее две последующие директивы Клемансо от 13 и 21 декабря об организации «экономического окружения» были определены министром иностранных дел Пишоном, выступавшим в парламенте, как основная позиция Франции в «русском вопросе».{136} Политика военно-экономической блокады полностью поддерживалась и другими главными партнерами Франции по интервенции.{137} По мнению правящих кругов Англии, Франции и США, усиливающиеся под воздействием блокады хозяйственная разруха, непомерные тяготы и лишения населения, голод и нехватка товаров первой необходимости должны были способствовать поражению Советской власти и упрочению сил контрреволюции.
Военно-экономическая блокада Советской России с самого начала приобрела комбинированный характер. Еще в июле 1918 г., в период начавшейся интервенции, В. И. Ленин отметил в действиях империалистов тактику, присущую традиционной колониальной политике Англии. Она состояла в том, чтобы «стараться главным образом отрезывать источники снабжения от страны, на которую они нападали, и предпочитать метод удушения, под предлогом помощи, методу прямого, непосредственного, крутого, резкого военного насилия».{138} И действительно, в ходе интервенции и выступления белогвардейских сил от Советской России были отторгнуты важнейшие сырьевые, продовольственные и промышленные области: Украина, Урал, Средняя Азия, Кавказ, Сибирь и т. д. Это позволило интервентам приостановить поступление сырья, топлива и продовольствия в центральные районы России, усугубляя, таким образом, тяжелое экономическое положение на территории, контролируемой Советским правительством.
Уже к январю 1919 г. в результате последовательного отторжения важнейших экономических районов на территории РСФСР оставалось (по отношению к довоенному времени) лишь 45 % производства пшеницы, 37 % производства ячменя, 8 % выработки сахара, 10 % добычи угля, 23 % выплавки чугуна и т. д. Характерно, что в 1919 г. из-за утраты основных угольных бассейнов и нефтепромыслов удельный вес дров в топливном балансе Советской России возрос др 88 % по отношению к углю и нефти против 14 % в 1916 г.{139} Таким образом, чисто военными мерами, проводимыми силами российской контрреволюции и войсками интервентов, создавалось и постепенно сужалось внутреннее кольцо экономической блокады Советского государства.
Внешнее кольцо военно-экономической блокады состояло в перекрытии путей получения каких-либо товаров извне, или, как говорил В. И. Ленин на VI съезде Советов, в стремлении «порвать экономическую связь между республикой и всем миром».{140}
Для осуществления своих планов «экономического окружения» союзные правительства применяли два основных метода: 1) политическое давление на нейтральные государства, заинтересованные в торговле с Советской Россией, в целях полного прекращения хозяйственного общения с нею; 2) проведение строжайшей морской блокады. Летом и особенно осенью 1918 г., как отмечалось, стал довольно успешно развиваться товарообмен между РСФСР и некоторыми скандинавскими странами. Это обстоятельство вызвало резкое недовольство правящих кругов Антанты, принявших окончательное решение задушить Советскую власть силами интервенции, контрреволюции и блокадой.
С осени 1918 г. на правительства нейтральных государств начинает оказываться все возрастающее дипломатическое воздействие представителей Антанты, требующих полного разрыва политических и экономических связей с большевиками. Донесение посланника США в Норвегии государственному секретарю от 13 ноября 1918 г. показывает, насколько грубо и бесцеремонно вмешивались союзники в дела нейтральных государств. Представитель США информировал госдепартамент о рекомендациях английского посланника в Норвегии своему правительству. Смысл этих рекомендаций, полностью поддерживаемых, как явствует из донесения, представителями США и Франции, состоял в следующем: предложить от имени союзных правительств нейтральным правительствам порвать отношения с РСФСР, употребляя для этого в числе других мер и нажим на банки, чтобы «прервать финансовые сделки большевиков»; запросить правительства скандинавских государств, «будут ли они в дальнейшем кооперироваться в борьбе против большевиков или останутся нейтральными, и в последнем случае пригрозить установлением блокады… и исключением их из состава участников предстоящей мирной конференции, куда их намеревались пригласить».{141}
По-видимому, союзные представители в нейтральных государствах получили нужные инструкции своих правительств, так как 25 ноября 1918 г. британский посланник вручил министру иностранных дел Норвегии меморандум, согласованный с представителями США и Франции, в котором Норвегии и другим скандинавским государствам предлагалось «в интересах всех стран мира» прекратить содействие сделкам в рублях. Кроме того, норвежскому правительству давалось понять, что если оно не предпримет решительных мер, будет прекращена продовольственная помощь Норвегии.
