Однако ни в первый день наступления, ни в последующие дни форт взят не был. Это явилось следствием больших потерь русских бригад и возрастающего сопротивления свежих сил противника.
Бой 1-й русской дивизии у форта Бримон явился частью того большого весеннего наступления французов, которое было предпринято ими совместно с англичанами в апреле 1917 года. Это наступление, подготовленное новым французским главнокомандующим генералом Нивелем, сменившим генерала Жоффра, было одним из самых кровопролитнейших наступлений в первой мировой войне. В нем участвовали миллионные армии и тысячи орудий. Наступление было организовано очень неумело. Французское командование не использовало опыт успешного [73] наступления русской армии летом 1916 года и дорого поплатилось за это. Огромные, ничем не оправданные потери французских войск вызвали возмущение французских солдат. Во французской армии начались революционные выступления. Французские солдаты требовали прекращения войны и отказывались продолжать наступление, начавшееся столь неудачно.
Солдаты русской дивизии полностью разделяли мнение своих французских товарищей о необходимости кончать затянувшуюся преступную войну. Они энергичнее и раньше, чем их боевые товарищи французы, повели борьбу против войны.
В конце марта 1917 года на одной из окраин Реймса в подвале полуразрушенного стекольного завода состоялось первое нелегальное собрание солдатских депутатов от рот и команд полков 1-й бригады. Кроме представителей от солдат, на этом собрании присутствовал и один офицер французской службы, переводчик при русских частях ля-Пельтье, в совершенстве владеющий русским языком. Он быстро вошел в доверие не только членов будущего руководства комитетов, но и вообще всех солдат, которые знали его. Доверие и расположение к себе ля-Пельтье заслужил тем, что держался с солдатами просто, часто разговаривал с ними на различные темы. Особенно располагал он к себе солдат тем, что, здороваясь и прощаясь с ними, всегда пожимал им руку, чего не делал никто из русских офицеров.
Когда в России совершилась Февральская революция, ля-Пельтье первый рассказал об этом солдатам 1-й бригады и сообщил им о том, что русский царь отрекся от престола. Ля-Пельтье читал и переводил солдатам французские газеты, рассказывал, как протекает в России революция, выдавал себя за революционера, многократно заявляя, что он всей душой сочувствует русским рабочим, прогнавшим царя, добывшим свободу, и радуется их успеху.
Руководили собранием члены военных организаций РСДРП большевики Быстров и Савин.
Эти товарищи пользовались большим авторитетом у солдат 1-й бригады. Об их принадлежности к РСДРП(б) знали немногие солдаты, но всех их влекло к этим людям, которые могли дать правильную оценку всем вопросам текущей политики, волнующим солдат.
После Февральской революции товарищи Быстров и [74] Савин были главными организаторами всех революционных выступлений солдат 1-й бригады. К сожалению, им не пришлось в дальнейшем руководить революционными действиями русских солдат. Быстров умер от тяжелых ран, полученных в кровавых боях у форта Бримон. Савин в тех же боях потерял ногу и долгие месяцы находился на излечении, в строй он не вернулся.
Однако дело, начатое ими, дало свои плоды и оказало решающее влияние на весь дальнейший ход борьбы русских солдат во Франции за свои права.
На повестке дня собрания стояли два животрепещущих вопроса: доклад о ходе революции в России; о наступлении русской дивизии на форт Бримон.
Доклад и обмен мнениями по первому вопросу слились со вторым вопросом и встали во всей своей остроте. «Воевать за буржуазию надоело всем!», «Время повернуть оружие против правящих классов» — таков был общий смысл всех речей. Все присутствовавшие сходились на том, чтобы не идти в наступление, не бросать дивизию заведомо на уничтожение.
Было решено немедленно потребовать от русского командования снять дивизию с фронта, предоставить ей в тылу заслуженный отдых и, не возвращая больше на фронт, отправить в Россию.
Были избраны делегаты, которых послали в штаб дивизии с просьбой вывести бригады с позиций и дать им в благоустроенном лагере заслуженный отдых, как это делалось во французских и других союзных войсках. Эта просьба мотивировалась тем, что 1-я бригада со дня прибытия во Францию уже 10 месяцев находится на передовой и за все это время не имела ни одного дня отдыха. То же самое говорилось и о 3-й бригаде, которая находилась в таких же условиях с момента вступления ее на французскую землю.
Кроме того, делегации поручалось настоятельно потребовать от командования, чтобы оно после вывода бригад в тыл объявило солдатам все приказы Временного правительства и «Декларацию прав солдата». Собрание приняло также решение в случае отказа командования выполнить эти требования самостоятельно, снять дивизию с фронта и вывести ее в тыл.
Когда представители солдат разошлись с собрания по своим подразделениям и начали знакомить всех солдат с решением собрания, ля-Пельтье немедленно доложил [75] своему командованию обо всем, что происходило на собрании солдатских делегатов и какие там были приняты решения.
Командование французских армий центра, которому была подчинена русская дивизия, получив информацию от своего осведомителя ля-Пельтье, приняло энергичные меры: в тылу русской дивизии была спешно расположена 334-я французская дивизия и два полка кавалерии. Этим соединениям была придана и вся артиллерия, обслуживавшая участок фронта, который занимали русские войска. Надо сказать, что русские солдаты вначале даже выражали чувство радости, узнав, что в тылу русской дивизии поставлены французские части, рассматривая их как резерв на время наступления на форт Бримон. Но, как показали последующие события, назначение этих французских частей было совсем иным.
На второй день наступления на форт Бримон, 4 (17) апреля, до трех часов дня на участке наступления русских войск было сравнительно спокойно. Лишь кое-где слышалась ружейная и пулеметная стрельба. В 3 часа дня немцы после короткой артиллерийской подготовки предприняли контратаку против русской дивизии.
С началом контратаки врага командиры ротных боевых участков донесли своему командованию о движении немецких войск и просили артиллерию открыть огонь, чтобы остановить продвижение врага, так как поредевшие подразделения не могли остановить врага собственными силами. Однако находившиеся в это время на командном пункте артиллерии командир 2-го полка полковник Иванов и командир 2-го батальона подполковник Готуа ответили: «Передайте приказание командирам твердо стоять на месте, несмотря на малое число людей. Артиллерия стоит в боевой готовности».
Между тем цепи противника приближались к русским позициям. Немецкая артиллерия вновь обрушила губительный огонь на позиции русских войск. Русские солдаты, готовясь к отражению атаки, ожидали ответного огня французской артиллерии, поддерживавшей русскую дивизию. Но артиллерия молчала. «Что за причина?!» — возмущались унтер-офицеры. «Что за предательство?!» — кричали солдаты...
Когда на некоторых участках немцы вплотную подошли к линии русской обороны, артиллерия врага замолчала. Немцы ворвались на передний край. Завязалась [76] ожесточенная борьба. Солдаты русской дивизии отражали натиск немцев огнем, а затем и штыком.
На направлении форта Бримон и деревни Бень немцы не выдержали штыкового удара русских и стали поспешно отступать. Так же успешно были отбиты контратаки немцев и на направлении между Бень и Оберив-сюр-сюит, а затем и на всем участке форта Бримон. Особенно упорной была борьба у подножия холма форта на участке 1-й русской бригады, но и здесь противник был вынужден отойти.
Полтора часа на участке русской дивизии шел напряженный бой. Русские солдаты, не получив поддержки от французской артиллерии, ружейно-пулеметным огнем и штыком отбили контратаку противника. Но в тот момент, когда на всем участке русской дивизии обозначился отход противника, на головы русских солдат посыпались снаряды французской артиллерии.
Телефонная связь с начальником артиллерии во время боя была нарушена, поэтому сигналисты-ракетчики серией сигнальных ракет просигналили, что артиллерия бьет по своим. Но французская артиллерия продолжала вести огонь по окопам, занятым русскими войсками, усиливая его с каждой минутой.
Так длилось около двадцати минут. Все это время русские войска находились под обстрелом французской артиллерии и артиллерии противника. Русская дивизия несла большие потери. Наконец французская артиллерия исправила прицел, и ее снаряды стали ложиться в расположении противника. Но «ошибка», допущенная французской артиллерией, стоила русской дивизии многих жизней. Когда бой закончился, солдаты не без основания ставили перед собой вопрос: «Можно ли объяснить «ошибку» французской артиллерии незнанием того, где проходят занятые русскими войсками линии траншей? Ведь эти окопы были захвачены русской дивизией еще накануне, и французская артиллерия знала об этом. Не связана ли эта «ошибка» с революционными настроениями солдат русской дивизии, которых так боялась французская буржуазия?»
