— Ты же сказала прохода нет, — оборачиваюсь так резко, что сводит шею.
Вижу, как Ева поднимается на ноги и шагает к камням, о которые разбиваются волны.
— И ты мне поверил? — прижимает подбородок к плечу, точно довольная собой маленькая девочка. — Пока, Максим. Доброй ночи.
— Ты идешь со мной!
Ева взбирается на первый валун, словно не слышит меня. Бросаюсь за ней, но она бесстрашно и легко прыгает по камням все дальше. Приходится последовать примеру. Острые края вонзаются в ступни. Как она это делает? Это же пиздец как больно.
— А ну стой! — ору я, размахивая руками, чтобы не потерять равновесие.
— Эй! Не вздумай лезть за мной! — отзывается Ева, поворачиваясь.
Между нами два прыжка, два валуна. Один побольше, другой поменьше. Прицеливаюсь и уже отрываю одну ногу, чтобы продолжить путь, но…
— Хватит! Возвращайся сам! Если ты думаешь, что я снова полезу топиться и боишься чувства вины, то… Не сегодня точно. Не в твою смену. Устраивает?
— И теперь я должен верить тебе?
Между нами остается один камень. Одно неверное движение и мы снова окажемся во власти темной озлобленной стихии. Оба тяжело дышим. Замерзшие и мокрые. На грани срыва и безумных решений.
— Я обещаю, — ее слова похожи на раскат грома, а взгляд на блеск молнии.
Да неужели? Что это? Искренность или снова игра? Я не могу ей верить. Только не ей.
— Мы вернемся оба. Точка! Нравится тебе это или нет.
— Я не… — Ева теряется.
Ведьма не знает, что сказать. Она слишком далеко, чтобы использовать свое тело и снова вывести меня. Шах и мат! И что теперь?
Поворачиваю голову вправо и во тьме различаю кусочек берега. Оказывается, за скалой есть пляж.
— Что это за место?
— Максим, я прошу тебя… Просто уходи, — говорит Ева и опускает голову.
Ее волосы прилипли прядями к шее и дрожащим плечам. Она впервые кажется хрупкой и маленькой девочкой посреди огромного мира, который ее ненавидит.
Но я не куплюсь.
Кто знает, сколько еще уловок в ее арсенале. Сколько образов. Этот тоже может быть ненастоящим. Такие, как она, умеют манипулировать всеми доступными способами.
— Назови мне хоть одну причину, по которой нормальный парень должен бросить девушку одну на пляже в шторм? Хоть одну!
— Ты мне ничего не должен.
— И я делаю это не для тебя!
— Я же сказала, что не стану…
— Все это не причины, а бред! Куда ты идешь? Что на том пляже? — взмахиваю рукой, едва удержавшись на ногах.
— Мой дом… — говорит Ева и прыгает на следующий камень.
Не могу поверить, что она живет здесь, но судя по обстановке, это реально может быть правдой. Ева вручает мне сухое полотенце, глубины пещеры хватает, чтобы укрыться от дождя и ветра. Навесной фонарик освещает тесное пространство, напитанное морской влагой. Все еще не могу найти слов. Ведьма тоже молчит, роясь в каком-то ящике.
Она достает одеяло и какие-то вещи. Выпрямляется рядом с диваном и тянется к завязкам купальника на спине. Сердцебиение набирает обороты. Ее загорелая кожа покрыта мурашками. Во рту становится сухо, когда Ева поворачивается боком и стягивает плавки, выгибая спину и отставляя попку.
Какого черта?
Я не могу пошевелиться. Просто смотрю. Не самый откровенный стриптиз, что я видел, но… В ней живет эта сексуальная сила, которую она использует бессознательно. Каждое движение, как удар плетью по яйцам: поднимающаяся на вдохе грудь, движения бедер. Ева берет в руки полотенце и поднимает на меня взгляд, собирая капли махровой тканью.
Вот сейчас она откроет рот, и я снова ее возненавижу. Вспомню, кто она такая. Но Ева молчит, стирая мою память. Стирая мир вокруг, ломая ледяные кости ветру, потому что я снова перестаю его ощущать.
Глаза в глаза. Мою кожу протыкает тысяча крюков на железных цепях, которые тянутся к ней. Дьявол! Я хочу ее. Да как можно не хотеть чистую похоть во флаконе красоты?
Это не поддается контролю. Желание отвергает разум.
Делаю шаг, завороженный взглядом голубых глубоких глаз. Это цвет утреннего моря. Там светит солнце и ласково целует счастье. Ева остается на месте и все еще не произносит ни слова. Она откладывает полотенце и скользит взглядом вниз, останавливаясь на моих шортах.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Это безумие питающееся страстью и жаждой. Руки сводит от напряжения, возбуждение уже не скрыть. Принимаю вызов. Снимаю одежду и бросаю ее вниз.
Мы открыты. Свободны и окончательно двинуты на этой игре в гляделки. Время перестает существовать. Оковы принципов тоже. Ничего больше существует, кроме двух обнаженных людей, скрытых от мира темнотой ночи и стеной дождя. Такое чувство, что мы на краю вселенной. И безмолвие между нами громче, чем самый истошный крик.
Я подхожу еще ближе. Если протянуть руку, то смогу коснуться, но не делаю этого. Пульс зашкаливает, кровь закипает. Ева не выдерживает первая и кладет ладонь мне на грудь, ведет ее вниз, обхватывает мой член.
— Больше, чем я думала, — с улыбкой произносит она, двигая рукой вверх-вниз. — Сколько у тебя было девушек, сладкий?
— Меньше, чем у тебя мужиков.
Опускаю ладонь на ее живот и медленно скольжу до чувствительного места мягких лепестков. Ева хватает ртом воздух, сжимая меня так крепко, что я сам едва сдерживаю вздох.
Блять! Что мы делаем?
Второй рукой сминаю ее полную грудь, задевая большим пальцем возбужденный сосок.
— Нравится? — спрашивает Ева насмехаясь.
— Тебе нужны комплименты?
— Я читаю их в твоем взгляде.
Ева напрягает бедра, зажимая мою ладонь, но это не мешает мне добраться до той самой кнопки управления женскими чувствами. Хрупкая рука хватается за мое плечо, а острые ногти колют кожу.
— А ты хорош… — шепчет она, проводя зубами по нижней губе.
— Просто я знаю, что делать.
Ева дышит все глубже, опуская веки и тихо постанывая. Зажимаю между пальцами и тяну острую вершинку, другой рукой чувствую ее влажность. Ева забывает обо мне, просто греет теплом своей ладони. Сдерживать себя становится все сложнее. Так и хочется раздвинуть эти стройные длинные ноги и трахнуть ее так, как она выпрашивала все эти два дня, но…
— Ах! Ма… — мое имя тонет в ее громком стоне.
Ева дрожит всем телом, кончая мне на ладонь, а после обмякает, в моих руках, тяжело дыша. Она тянет меня к себе, чтобы продолжить, но я пресекаю ее попытки. Хватаю полотенце и вытираю руки, отступая назад.
— Если мы подлатали твою крышу хоть ненадолго, и ты больше не течешь, как мартовская кошка, то может уже вернемся в гостиницу?
— Что? — задыхается она, глядя на меня, как затравленный зверек.
— Ты меня слышала.
— Мы еще не закончили, — Ева возвращается к образу королевы.
— Разве? — обматываю полотенце вокруг бедер. — Я же говорил, что не стану спать с тобой.
— А я и не прошу тебя спать.
— Прекрати придуриваться, Ева. Повторяю… Ты не на того напала.
— Так зачем ты тогда поперся за мной?! — злость в ее голосе окрашивает пещеру красным свечением.
Теперь она бесится? Ну, хоть какое-то развлечение. Не только же мне страдать. Пожимаю плечами, уходя от ответа. Ева складывает руки на груди, но не чтобы прикрыться. Наоборот… Выставить напоказ еще больше. Сука!
— Как ее зовут? — спрашивает ведьма ухмыляясь.
— Кого?
— Ту, что все еще держит тебя за яйца. Или нет… Она не просто за них держит, она их забрала. Верно?
Провокация… Она просто пытается снова вывести меня на эмоции. Ну, пусть попробует.
— Мои яйца на месте. Ты должна была их почувствовать, пока пыталась дрочить мне.
— Ты ее любишь?
— Бредишь?
— И что же она сделала? Изменила? Убила твоего хомячка? Она была похожа на меня? В этом все дело?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Они похоже с Натой только одним... Профессионально ебут мне мозг!
— Оденься!
— Я не стесняюсь, сладкий.
— Ты замерзнешь.
— Так согрей меня.
— Ты до сих пор не догоняешь? — моя очередь усмехаться. — Ты меня не интересуешь, Ева. Слезай со своего розового трона из членов. Не все мужики теряют голову при виде голой телки.
