— Хм… Смотришь?… И наверняка, не можешь поверить своим глазам? В кого я превратился? КЕМ Я СТАЛ?! — закричал вдруг Стэнли что было мочи, всплескивая руками в воздухе возле головы, отчего не ожидавшая миссис Ноймон слегка вздрогнула. — Я вижу, как опускаюсь все ниже и ниже, а выход мой становится все дальше и менее достижимым. Я окончательно потерялся и уже не смыслю, что делаю… Мама! Мамочка! Родная моя! Любимая! — Стэнли начал теребить женщину за плечи так, будто она была без сознания. — Мама, ну скажи ты, что мне делать? Как быть? Как жить дальше?! Ты же видишь: Я ПОГИБАЮ!!!
— Стэнни… Милый, успокойся… — попыталась утешить его на порядок напуганная мать. — Все будет хорошо…
— Нет! Не будет! Мама! Ну неужели ты не видишь, куда меня занесло и как невыносимо мне там находиться! Я умираю, мама, я умираю от собственных же рук! Моя жизнь катится к черту… Мне не хватает воздуха и я цепляюсь за все, что попадается мне на глаза, и что потом в последствие я сам безвозвратно рушу. Я рушу! Я! Мама, я так низко пал… Господи, как же все-таки низко я пал!.. — молодой человек, отмахиваясь от объятий матери, прикрыл лицо руками с намерением скрыть побежавшие по теплым щекам горькие слезы. — Иногда мне кажется, что я все преодолею, я справлюсь, я смогу… Я говорю себе, что оступаются другие, я же — выше их, поэтому однажды соберу силы и выкарабкаюсь. Так я ежедневно повторял себе, пока была со мной рядом Вики, а когда она, разочарованная и разбитая моими обещаниями, в конце концов, ушла от меня, я понял, что слишком безнадежен… Мне ничто не интересно, ничто меня не привлекает. Единственное, о чем я могу думать, это как же бездарно проходит моя жизнь, но желание изменить что-либо проигрывает тяге утопить свою грусть в очередной бутылке. Я пропал, мама! Я совсем пропал. Чувствую, как барахтаюсь в огромной луже грязи, из которой мне уже не выбраться… Я безнадежен… И уже ничего из меня хорошего не выйдет, теперь-то это я точно знаю… Я ненавижу себя за то, что так глупо все разрушил: свой брак, любовь, доверие человека, который ко мне был неравнодушен, а также свое будущее. Мама, я давно уже сдался, не в силах больше противостоять самому себе. И я вовсе не хочу, чтобы меня жалели. Просто скажи мне одно: зачем тебе такой сын? Зачем вообще кому-то нужен такой пропащий человек как я? Я не заслуживаю ходить по этой земле! Да я вовсе и не живу! Я, будто призрак, всего лишь существую без пользы, без дела! Какой в этом смысл? Зачем я здесь? Почему я не умер еще в детстве, а лучше при родах? Я должен был умереть! Я — одна сплошная ошибка! Я хочу умереть, мама! Я должен был умереть!..
— ЗАМОЛЧИ! — вдруг резко вскрикнула миссис Ноймон, приобретая в лице вспыхнувший румянец. — Закрой свой рот, я прошу тебя! Ты не знаешь, что ты говоришь. Более того, ты абсолютно не знаешь, как мне больно слышать твои слова! Поэтому замолчи! Я прошу тебя, замолчи!
В комнате нависла гробовая тишина. Стэнли ошарашено глядел отрезвленными глазами на свою мать, которая, ранее никогда не повышавшая на него голос, смиренно сидела напротив, вытирая носовым платком заслезившиеся глаза. Через некоторое время восстановившая внутреннее спокойствие расстроенная женщина вновь размеренно заговорила:
— Все наладится. Мы обратимся к специалистам, к самым лучшим докторам, и плевать, если нам придется искать их по всей стране. Ты справишься. Ты забудешь о своей пагубной привычке и будешь счастливо жить дальше. А я буду всегда с тобой, чтобы ни случилось. Я никогда тебя не брошу. Слышишь, никогда! Ты все, что у меня есть, и я не позволю себе потерять тебя. Просто не позволю. Стэнни, хороший мой, поверь, все будет хорошо. Иначе и быть не может! Главное, не сдаваться, не опускать руки, и все получится. Я с тобой.
— Да. Наверное, — покорно согласился Стэнли, опуская голову на подушку и задумчиво всматриваясь в потолок. — Мам, ответь мне, пожалуйста, еще на один вопрос только честно. Скажи, когда ты тогда забрала меня к себе, ты ведь это сделала из-за того, что… Хм… пожалела меня, да?
— Я пожалела себя, Стэнли. Себя… — печально протянула женщина, глубоко вздыхая. — Должно быть, тебе как мужчине вряд ли удастся меня понять, но… Как сейчас помню, мне тогда уже было тридцать четыре. Казалось бы, не такой уж и большой возраст для того, чтобы держать весь мир на руках, но, тем не менее, не такой уж и маленький, чтобы ничего не иметь. А со мной именно так и произошло. За спиной у меня не было всего того, чтобы могло радовать и насыщать мои пасмурные дни. У меня не было ни семьи, ни даже намека на серьезные устойчивые отношения с кем бы то ни было. Последний мой молодой человек бросил меня еще когда я училась в университете, узнав о том, что я никогда не смогу подарить ему наследников. Ну что ж, его понять можно, ведь ему тогда уже на тот момент стукнуло тридцать пять и он, как уставший от бродячей жизни холостяк, судорожно мечтал о домашнем уюте с детским смехом. Этого я ему дать не могла. Поэтому когда он ушел, я его не винила. Но спустя время, будучи уже тридцатичетырехлетней молодой женщиной, сидя на сырой лавочке парка и заворожено уставившись на фонтан, я вдруг пожалела себя… Пожалела так, как никогда до этого не делала и от чего почувствовала себя чрезвычайно униженной. Я вдруг представила себе, а что будет дальше. Изо дня в день я буду нудно прозябать скучные и несчастные часы до тех пор, пока однажды бесследно не исчезну, не заставив ни единого человека на земле проронить за меня и слезинки? Нет, я так не хотела. Я, как и все, искала счастье. Но так и не дождавшись, мне пришлось самой добывать источники его возникновения. Иными словами, мне нужна была цель, ради которой мне стоило бы жить. И тут я увидела тебя… Такой маленький, но в тоже время немыслимо самостоятельный, чумазый, с грязью под ногтями и жирными волосами, в запачканной и местами порванной одежде, в убитых, на удивление, фирменных кроссовках, которые, должно быть, великодушные родители какого-нибудь мальчика-мажора швырнули в скудные запасы интерната, чтобы поднять собственную самооценку. В общем, ты в образе типичного оборванца, бегал то в одну то в другую сторону за шарахающимися от тебя прохожими, вымаливая мелочь на самые дешевые сигареты. Картина меня до того впечатлила, что ты навеки запал мне в душу… Хм… Знаешь, ты меня тогда так рассмешил. Когда я тебя забирала, я отчетливо помню, как сказала, что в своем доме я не потерплю никаких наркотиков, иначе тебе придется вернуться на улицу. А ты тогда так правдоподобно изобразил, будто не имеешь ни малейшего представления, что такое эти «наркотики». Ха-ха! Ох, и актером ты был!..
Когда миссис Ноймон вдруг замолчала, переводя взгляд на Стэнли, она увидела, что парень крепко спит, тихонько посапывая и упорно ограждая себя от суетливых проблем суровой реальности. Осознав бесполезность своего откровенного монолога, женщина слегка улыбнулась, опускаясь ниже к подушке, чтобы нежно поцеловать свое чадо в лоб. Она еще долго сидела у постели взрослого, но все еще такого маленького сына, пропахнувшего стойким запахом пива, и думала о том, как же все-таки ей повезло, что в ее жизни присутствует он. Однажды холодным осенним днем, сам того не подозревая, он завоевал мельчайшую частицу ее большого сердца и, в конце концов, сделал ее поистине счастливой женщиной.
