«Не молчи! Ну же, скажи что-нибудь/ Что угодно, но только не молчи! Видишь, он смотрит. Господи, он ведь ждет. Люси, не будь трусихой! Ответить ему… Ну, чего же ты медлишь?»
— Я тебя люблю, — все также размеренно, делая паузу после каждого слова, уверенно повторил Джастин, держа Люси за плечи и смотря прямо в глаза, от чего Люси, чувствуя себя как бы загнанной в тупик, резко захотелось вырваться и убежать. Немного помолчав, молодой человек продолжил:
— Пойми, я говорю это тебе не потому, что я хочу услышать что-то в ответ, нет. Я просто хочу, чтоб ты знала. И не кори себя за то, что тебе нечего мне сказать. Не надо. Я все понимаю, — произнес Джастин и отпустил девушку, отрывая от нее взгляд и переводя его куда-то вдаль.
«Слава Богу» — снова подумала про себя Люси и глубоко выдохнула.
Еще полминуты оба шли молча, уставившись при этом в разные стороны, каждый продумывал что-то свое. День был солнечный, и в воздухе приятно пахло весной.
Джастин, по-прежнему не глядя на Люси, слегка замедлил шаг и непринужденно, как ни в чем не бывало, произнес:
— Мне нравится твой шарф. Цвет красивый. Тебе идет.
— Спасибо, — весело и немного аристократично ответила Люси. — Мне он самой очень понравился. Правда… Хм… Не так-то легко он мне достался: пришлось за него немного побороться.
— Как? С кем это? — спросил Джастин, не сразу сообразив, о чем идет речь.
— Да, был там один дедушка, — начала рассказывать Люси, немного замявшись. — Ну в общем тоже хотел купить этот шарфик. Он просил, сильно просил. Но ты же меня знаешь?
— Да, — протянул Джастин, не скрывая улыбки, — если ты что надумала, то тебе непременно нужно это получить!
— Именно. И скорее всего отсюда все мои проблемы, — горестно призналась Люси. — Просто, я как увидела этот шарф и меня вдруг осенило — это должно быть моим! Ну вот как будто моя вещь, специально сделанная для меня. Любой другой человек будет смотреться с ней нелепо. И представляешь, мне даже пришлось на пятнадцать долларов больше заплатить, чтоб шарфик продали именно мне.
— А что же старик?
— А что он? У него, к моему счастью, лишних денег не оказалось. И трофей достался мне. Победа!
— А тебе человека не было жалко? — уже более серьезно спросил Джастин, приподнимая правую бровь так, как он обычно это делал при обсуждении важных вопросов.
— С одной стороны, было жалко. А с другой, — девушка выдержала непродолжительную паузу, — я же, в конце концов, не хлеб у него отняла. Переживет. Тем более что все было по-честному, и силы были равны.
— Ну это как посмотреть, — задумчиво произнес Джастин, ставя на данной теме жирную точку.
Пулей вылетев из магазина и почти пробежав несколько метров, Элиот Оттурвен резко остановился и, обернувшись назад, с весьма сумбурными мыслями недоброжелательно посмотрел вслед отдаляющейся девушке. Постояв еще пару секунд неподвижно, мужчина, шестидесяти шести лет, медленно, взвешивая каждый шаг, побрел домой. По дороге он размышлял о том, как ему сегодня в очередной раз не повезло. В жизни Элиота было много разочарований, десятки раз удача поворачивалась к нему спиной, но только сегодняшнее, казалось бы, незначительное невезение навеяло на него грусть небывалого масштаба. Мужчина думал о внучке. Он усердно пытался подготовить слова, которые ему предстоит сказать в свое оправдание, но, увы, не находил их. Он знал, что его любимый семилетний ангелочек ожидает такого подарка в свой день рождения, который ее дедушка сегодня так глупо упустил. Если бы он только знал, что все так обернется, то обязательно подкопил бы чуть больше денег, хоть и те, которые у него уже были, дались ему нелегко. Конечно, он купит что-то другое и ни в коем случае без подарка ребенка не оставит, но ему искренне хотелось подарить ей не просто какую-то вещицу, а именно то, чего она сама пожелала. Но не вышло. Элиот расстроился. Он по-настоящему ужасно расстроился. Для родной внучки этот человек готов был на все: свернуть горы, достать звезду с неба, перевернуть весь мир с ног на голову; а сегодня ему помешали какие-то злосчастные и ничтожные пятнадцать долларов. Обидно.
Вскоре, подойдя к своему подъезду, Элиот наткнулся на почтальона, который второпях попросил мужчину закинуть письмо в ящик тридцать первой квартиры, в чем мистер Оттурвен, естественно, не отказал. Поднявшись на второй этаж, Элиот, наконец-то, решился просмотреть заодно и свою почту, которой за последние два месяца накопилось целая куча, состоящая из бесплатных неинтересных газет и рекламных листовок. По-прежнему с головой погрузившийся в свои мысли, мужчина бегло просмотрел кипу бесполезной макулатуры, среди которой ошибочно затерялось кем-то ожидаемое, переданное от почтальона, письмо. Направляясь к своей квартире, Элиот Оттурвен машинально, без задних мыслей и малейшего сожаления, забыв о безобидной просьбе, опустил все, что было у него в руках, в мусоропровод, не подозревая о том, что, возможно, из того ненужного для него самого, что-то могло быть слишком важным для кого-то другого.
В той самой тридцать первой квартире, в гостиной, напротив двадцатидевятидюймового телевизора с отключенным звуком, поджав ноги под себя, сидела девятнадцатилетняя девушка, студентка по имени Мейбл, и наблюдала, как немые цветные картинки менялись одна за другой. Минутой раньше девушка спускалась к почтовым ящикам, но, не обнаружив ожидаемого, она ни с чем вернулась в квартиру и заняла свое место на диване. Учащенно дыша и редко моргая, Мейбл полностью абстрагировалась и на время покинула осознание реальности. Лицо ее выражало усталость и апатию, а глаза были наполнены печалью. У девушки только сейчас, впервые за последние две недели, возникла мысль, что, по всей вероятности, уже слишком поздно, и ждать не имеет смысла, хотя где-то глубоко в душе, за всеми существующими чувствами: ненависти, тоски, горечи, вины и сожаления; тихо притаившись, все еще хранилось еле заметное некое подобие надежды. В третий раз девушку серьезно обидели, безжалостно втаптывая заветные мечты в землю и превращая иллюзии в прах. Обидела никто иной как судьба, умышленно оттолкнувшая в нужный момент госпожу удачу. Мейбл не могла понять, почему, когда ты решительно поднимаешься вверх, стремясь к своей цели, пытаешься достичь чего-то в жизни, но при этом спотыкаешься дважды на одном и том же месте, тебя отбрасывают назад, и несмотря на это, ты не останавливаешься, а наоборот, еще с большей уверенностью, перестрадав и переждав, снова идешь дальше, где тебя опять там же наплевательски сбрасывают вниз. Зачем? Почему одним достается все, даже то, чего им и не надо, а на других, тех, которые бьются и трудятся, кто-то заранее ставит крест? Как здесь можно не опустить руки, если все, до чего ты дотрагиваешься, рушится? Естественно, Мейбл найдет в себе силы и позже придумает другой способ достижения цели, но пока она сдается, потому что слишком долго ей приходилось быть сильной.
