ты запретила себе это делать.
Похоже, гнус попал в точку. В болевую точку. Ами согнулась, как от удара, остатки воздуха из лёгких выбило её неожиданным мощным всхлипом. Кровь ударила в голову, слёзы полились по щеками сами, без спросу.
…Как неловко было реветь перед Финианом. Как недоросля…
— Да. Я помню, как я это сделала. — бессильно прошипела она.
Нутро словно бы обожгло тем самым огнём. Вспышка перед глазами.
Гнев. Да почему они… Почему они слушают меня и не слышат?! Сколько раз мне ещё это надо проорать. Здесь темно. Страшно. Что‑то коснулось ноги. И щеки теперь… Ядовитая трава! Нет… Духи мёртвых! Нет! Ничего этого нет. Ничего этого здесь нет. Откуда ему взяться в кладовой дома…
Я всё выдумываю. Всё выдумываю. Мать говорит, я всё выдумываю… Всё выдумываю. Этого нет.
Сидя на полу, недоросль Ами начала раскачиваться из стороны в сторону. Её тёмный угол кладовой становился ярче.
Хорошо. Хоть не так страшно. Что это?!
Солома, торчавшая из‑под глиняной стены, начала тлеть! Огонь? Огонь. Разгорается. Огонь! Ой, нет… Нет! Прекрати, погасни!
Неуклюжая Ами, топая и грохоча дверьми, выбежала наружу и, схватив ёмкость для полива, по обыкновению оставленную взрослыми у входа в дом, и опометью бросилась обратно к месту своего наказания. Но не добежала, будучи перехваченной по дороге её тёткой.
— Не так быстро. Ещё раз уйдёшь из кладовой — и просидишь там вдвое дольше. Поняла? Отправишься после восхода работать сразу оттуда.
«Болотники, сейчас же всё сено внутри стены прогорит. Или огонь на корзины перекинется.»
— Мне надо было в туалет.
— А поливалка зачем?
— Я пить хочу… Всё! — сделала перед обалдевшей от подобной наглости родственницей не терпящий пререканий жест юная кантинка. — Я уже бегу обратно в кладовку!
«Прежде чем последуют ещё вопросы.»
О, хлюпни болотные! Уже часть стены прогорела… И запах пошёл. Лысые умертвия..
Сейчас все сбегутся. Сейчас точно влетит. Воды. Прекрати. Погасни! Погасни… погасни совсем и не возвращайся вновь. Уйди изнутри. Не делай так больше. Очень тебя прошу…
…Прекрати. Погасни. Эти же ощущения сейчас. Вместе с удушьем. Спазмами. Вместе с пронзающе колющей болью и бешеным стуком сердца. Вместе с кашлем, на фоне которого предыдущие проявления становились ещё более мучительными и болезненными. Так ярко…
Ами с шипением выдохнула и попробовала набрать воздух в лёгкие ещё раз. Её разобрала досада.
То призраки. То огонь из прошлого. Всё опять здесь.
— Это место… то поддерживает… то пытается убить меня… Я недостаточно хороша для него тоже. Кажется. — тихо произнесла она, глотая слёзы.
Быстро успокоиться. Срочно успокоиться.
«У него нет времени на твои истерики.»
«Почему он не уходит, как собирался?»
Значит, время разогнуться и уйти ей. Ами только поняла, что всё ещё стоит согнувшись, держась за стену, стараясь набрать воздуха.
— …Этот город изо всех сил хочет поддержать и вылечить тебя. — подсказал мелодичный голос Финиана. — Показать проблемы, которые ты так долго игнорировала. Невидимые, но оттого не менее опасные, разрушающие тебя проблемы, которые ходят рядом с тобой каждый свет.
Ами прекратила смотреть в пол, выпрямилась и вытерла слёзы.
— Почему он помогает, лупя меня поддых? — скептически поморщилась она, традиционно прибегая к язвительности, чтобы успокоиться.
— Иногда иначе дурь из нас не выбить… Уж прости его. Только так. Через раны и трещины в нашей коре выходит идиотская зацикленность на собственной тупости. — сочувственно покачал головой главный ведьмъ. — Мне и самому посчастливилось получать поддых… много раз. Очень действенно. Жизнь всё делает максимально энергоэкономно и эффективно.
— Оттого, видимо, и взгляд у тебя такой приветливый. — не удержалась от замечания Ами, вытирая остатки слёз. — Аж жуть пробирает… Я тебе не нравлюсь, да? Понимаю. Во мне нет ничего, чем я могла бы нравиться.
— Мне не нравишься не ты. А тот мусор внутри тебя, который мешает тебе жить. Я вижу его ясно… Знаешь… У тебя большой потенциал, Ами. Не профукай его. Не потакай своему страху и своей человеческой тупости.
— Сложно это. — угрюмо констатировала факт кантинка, переводя взгляд вновь в пол.
Голова становилась тяжёлой. Накопившаяся усталость начала напоминать о себе с удвоенной силой и настойчивостью. Припухшие глаза желали закрыться немедленно.
Она тряхнула головой.
— Да. Непросто! — согласился ведьмъ. — Но пробовать надо. И придётся. И я тебя заставлять не буду — жизнь заставит.
Он отошёл от стола, взял свою ежесветную сумку и приблизившись к Ами на расстояние, которое её инстинкты сочли достаточно опасным, остановился. Ами непроизвольно шагнула чуть назад, упершись спиной в стену.
— Оптимистично! — постаралась ухмыльнуться храмовая служака.
— Да! Кроме шуток. — мягко заметил Финиан. — Тебе не дадут остаться во тьме своих собственных заблуждений наедине со страхами. О тебе заботятся. Что может быть более обнадёживающим. Итак, архив всё ещё полностью в твоём распоряжении, Диллион сейчас должен быть в маленькой комнате по соседству. Если нет — то дождись его. Что я могу для тебя ещё сделать?
— Научи меня протирать окно.
— Что?! Прямо сейчас?
Кажется, Финиан действительно удивился. Надо же. Такое возможно.
— Нет, как тебе будет удобно… Ну, чтобы мне было не так темно… с этими своими заблуждениями. — шмыгнув носом, пояснила Ами, делая шаг чуть в сторону, чтобы не упираться спиной в стену.
— Это шутка? — недоверчиво склонил голову набок ведьмъ.
— Нет. Мне правда везде темно. Это же лучше, чем вновь начинать учиться поджигать всё подряд.
— И то, и то хорошо. Окно! Надо же… Свободолюбивая кантинская натура. — хмыкнул Финиан, делая Ами знак покинуть помещение. — Что эти тесные котти! Работать, так в просторном светлом поле! Под небесным куполом!
Они вышли из кабинета.
Финиан не потрудился даже делать жесты руками перед входом, но Ами как‑то поняла, что помещение уже опечатано. Он умеет и так, но не хочет этого показывать? Краем глаза она увидела, что в соседней небольшой комнате, где должен был находиться Диллион, горит мягкий фиолетовый свет.
— Твоё рабочее котти не тесное! И не тёмное. В отличие от моего. Тебе не понять.
— Это не всегда было так. А что про окно — приходи. Я тебе завтра попробую показать. Впрочем, ты же уже видела всё сама, да? Вспомни эти ощущения. Через слова ты воспринимаешь не очень хорошо, но я всё же попробую объяснить. Смотри.
Он на момент замер и его прекрасное и в тусклом свете коридорной лампы лицо приобрело задумчивое выражение.
— Кажется… Есть метод… Не знаю, насколько он подойдёт лично тебе, но я бы сделал так… Переведи тот огонь, что недавно полыхал в твоих глазах и внутри в свои руки. Затем перенеси оттуда на поверхность
